Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 7

— Мы отправимся на материк, как только будем готовы к отъезду, — хрипло сказал он, и облегчение пронзило мою грудь. Он сдержал свое слово. Мы собирались найти Чейза. И я не успокоюсь, пока не догоню его, и тогда мы втроем найдем способ что-нибудь восстановить. Возможно, со временем Фокс заговорит со мной. Может быть, мы могли бы все уладить…

Я все еще был так зол на него за то, что он вывез Чейза из города, не сказав мне, но после всего, что произошло с тех пор, зная, что он наблюдал, как мы с Мавериком трахаем Роуг, зная, какую боль он, должно быть, испытывал из-за этого… Я просто не мог найти в себе сил ненавидеть его. Я всегда слишком легко прощал своих братьев, потому что знал, как сильно мы нуждались друг в друге, даже когда они этого не видели. И я догадался, что время моей ненависти к Маверику тоже прошло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда он вышел из душа, я бросил ему полотенце, и он вытер им свои влажные волосы, его покрытое чернилами тело напряглось, когда я прошел мимо него в душ, снял спортивные штаны и просто позволил горячей воде смыть часть дискомфорта в моем теле.

Но чем дольше я стоял там, под потоком воды, тем больше мыслей о ней вторгалось в мою голову.

Она обвилась вокруг меня, шепча мне на ухо, моя дикая, неукротимая девочка, которую я потерял и каким-то образом нашел. И на мгновение я был уверен, что она меня любит. Но я был всего лишь животным, получающим ласку от своего охотника. Она играла со мной, заманивала меня в свою ловушку, и я угодил в нее с такой легкостью, потому что возможность того, что она полюбит меня в ответ, была слишком заманчивой, чтобы сопротивляться. Она предложила мне единственное, чего я желал всю свою жизнь. Ее. Каждую, прекрасную, разбитую частичку ее.

Гребаный идиот. Ты тупой, гребаный придурок.

Я даже не осознавал, что бью кулаком по стене, пока руки Маверика не обхватили меня, не вытащили из душа и не повернули так, чтобы я посмотрел на него. Его рука сомкнулась на моей челюсти, его хватка была твердой, как железо, когда он заставил меня посмотреть на него. Мои пальцы по-прежнему были сжаты в ушибленные кулаки, правой руке было хуже, чем левой, средний сустав был рассечен и кровоточил. Я знал, что если бы продолжал, то наверняка что-нибудь сломал бы, но мне было все равно, мне просто было чертовски все равно.

— Найди что-нибудь хорошее, что заземлит тебя, Джей-Джей, — скомандовал Маверик. — Это то, что у тебя получается лучше всего. Так что, черт возьми, найди все, что тебе нужно, чтобы остаться здесь.

— Что ты нашел? — Спросил я сквозь зубы, осознавая, что дрожу, мои плечи практически вибрируют, когда ярость во мне выплеснулась на мою плоть.

— Что? — прорычал он.

— Прошлой ночью ты нашел что-то, что заземлило тебя. Что это было? — Спросил я, задаваясь вопросом, могло ли то, за что он ухватился, предложить мне такое же утешение.

— Ничего, — пробормотал он.

— Рик, — прошипел я, пытаясь вырваться, но его рука по-прежнему сжимала мою челюсть.

— Ты, придурок, — рявкнул он, его висок запульсировал, и дрожь во мне начала утихать, когда я уставился на его разъяренное выражение лица. Что-то в его глазах изменилось на мгновение, давая мне увидеть то, что скрывалось под образом недосягаемого мужчины, которого он показывал миру. И вместо этого я увидел того мальчика, которого знал, того, чья душа была привязана к моей и держала меня здесь, в этой комнате. На этом острове. В этой жизни.

Долгий выдох вырвался у меня, и Маверик отпустил меня, пока приступ тревоги ослабевал. Он грубо передал мне полотенце.

— Не смотри на меня так, черт возьми, — пробормотал Рик, затем повернулся и оставил меня там.

Тогда не смотри на меня снова, как мой лучший друг, придурок.

Я вытерся, затем обернул полотенце вокруг талии и последовал за ним обратно в его комнату, цепляясь за единственную цель, оставленную нам. Оставаться вместе, найти Чейза. Если мы это сделаем, все будет хорошо. Так или иначе, все будет хорошо.

Маверик дал мне кое-какую одежду и исчез, чтобы поговорить со своими людьми. К тому времени, как я облачился в белую футболку и черные спортивные штаны, дождь прекратился, и солнце выглянуло из-за облаков. Дворняга все еще не сдвинулся со своего места у окна, и я подошел к нему, присев на корточки, чтобы погладить его по голове. Он издал огорченный звук, и мое сердце сжалось от печали в его глазах.

— Она не вернется, приятель, — тихо сказал я, и эти слова были такими же сокрушительно тяжелыми, как танк у меня на груди.

Дворняга продолжал смотреть на океан, и я ненавидел себя за то, что не мог объяснить ему это. Что он будет все ждать и ждать, когда она вернется домой. Но она никогда не вернется.

Я люблю тебя, Джонни Джеймс. Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня. От этого моя кожа горит, а сердце учащенно бьется. Но от этого у меня внутри все сжимается, а ладони становятся липкими, потому что любить тебя — значит снова рисковать своим сердцем ради тебя. Но на этот раз я знаю, что это не то же самое. На этот раз я иду ва-банк, а это значит, что, если ты снова бросишь меня, от меня не останется ничего, что могло бы продолжать жить.

Ложь.

Гребаная. Ложь.

Я стиснул зубы, ненавидя ее за эту ложь больше всего на свете. Потому что все, чего я когда-либо хотел, — это ее любви, и больше всего я боялся оказаться недостаточно подходящим для этого. Но теперь я не знал, что и думать. Она даже не была той девушкой, в которую я влюбился много лет назад, все это было жестокой издевкой. Так почему же это казалось таким чертовски реальным?

Я почесал Дворнягу за ушами, пытаясь успокоить собачонку, но он просто продолжал скулить и рычать, устремив взгляд к горизонту.

Резкий свист донесся до моего уха, и я обернулся, обнаружив там Маверика, который мотнул головой в мою сторону, приказывая уходить.

Я подхватил Дворнягу на руки и последовал за ним к двери. Мы молча спустились по лестнице, миновав его людей, которые перекладывали оружие в руках и с любопытством смотрели на меня. Но никто не предпринял никаких действий против меня, и я предположил, что Маверик, должно быть, сказал им не делать этого. Я задавался вопросом, предложил ли он им какое-нибудь объяснение или просто выкрикнул приказ и позволил их умам поразмыслить над тем, что это значило. В любом случае, они явно собирались последовать его приказу, их страх и уважение к нему были настолько сильны, что это можно было ощутить в воздухе всякий раз, когда он проходил мимо них. Интересно, понимал ли он вообще, насколько похож на Лютера в этом отношении, хотя, справедливости ради, аура Рика, вероятно, была даже темнее, чем у лидера «Арлекинов» в наши дни.

Мы направились на территорию комплекса, где нас ждал черный внедорожник. Маверик забрался на водительское сиденье, а я сел рядом, посадив Дворнягу на колени, пока он вез нас к лодке, ожидавшей у причала.

Я достал из кармана телефон, включив его впервые после зарядки прошлой ночью, и обнаружил, что меня ждет куча сообщений от Команды.

— Черт, — выдохнул я, крепче сжимая телефон, когда мое сердце подпрыгнуло от шока.

— Что? — Потребовал ответа Маверик, глядя на меня, пока я просматривал сообщения.

— Прошлой ночью в Лютера стреляли. Роуг.

После моих слов воцарилась жгучая тишина, и я лихорадочно перечитал еще несколько сообщений, мое сердце неровно колотилось.

— Это плохо, Рик. — Я посмотрел на него, чувствуя, как во мне нарастает беспокойство из-за Фокса.

Маверик ничего не сказал, хотя костяшки его пальцев, вцепившихся в руль, побелели, а кровь отхлынула от лица.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Мы оставались в машине, пока паром поплыл по воде, и я набрал номер резервного телефона Фокса, зная, что Маверик забрал его основной, нажимая «Вызов» и надеясь, что он у него с собой. Возможно, прямо сейчас между нами было много дерьма, но это не меняло того факта, что он нуждался во мне. Он был один, пока его отец лежал в больнице, а те сообщения были старыми, что, если Лютер не выжил? Что, если Фоксу пришлось пройти через все это одному? Я не мог этого вынести.