Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 21

— Похоже, ты нашел его, — пробормотала я, копаясь в своем мозгу, пытаясь понять, есть ли здесь что-нибудь, что я могла бы использовать против него, какой-либо способ завершить начатое, несмотря на такой поворот в моей судьбе.

— Угу, — согласился он, оглядываясь по сторонам с явно не впечатленным выражением лица. — При ближайшем рассмотрении оказывается, что эта старая помойка в некотором роде разочаровывает. На самом деле, если ты спросишь меня, все это, похоже, давно пара снести.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой пульс подскочил от страха при этом небрежном заявлении, и мне пришлось бороться, чтобы не выдать эмоций на своем лице, когда я уставилась на него.

Шон смотрел на меня так, словно упивался моей болью и поглощал ее целиком, прежде чем очень медленно открутить крышку от канистры с бензином.

— Прошло немало времени с тех пор, как ты вернулась ко мне, сладенькая, — небрежно сказал он, поднял канистру и пошел, выливая едкую легковоспламеняющуюся жидкость на сухие доски и направляясь с ней к карусели с чайными чашками. — И «Арлекины» наверняка знают, где ты.

— Ну и что? — Спросила я, поднимаясь на ноги и одновременно пытаясь игнорировать головокружение в голове.

— Мне просто интересно, сколько, по-твоему, времени у них это заняло? — он продолжил, облив аттракцион бензином, затем продолжил идти, обливая доски и направляясь к автомату гадания, где я могла видеть последнюю карту, ожидающую своего часа, чтобы ее вытащили.

— У кого? — Спросила я, прикидываясь дурочкой, но он просто одарил меня волчьей улыбкой в ответ.

— Ты думала, с ними все будет по-другому? — спросил он, двигаясь позади меня и по пути разливая еще больше бензина. — Они шептали тебе на ухо сладкие обещания, когда грубо трахали тебя? Они говорили тебе, что любят тебя, когда ты брала их члены, как хорошая, маленькая шлюха?

Я судорожно сглотнула, пытаясь не обращать внимания на его слова, отгоняя воспоминания обо мне и моих мальчиках и о том, чем мы занимались с тех пор, как я вернулась в это место, вместо этого пытаясь сосредоточиться на нем и понять, какого черта я собираюсь здесь сделать.

— Красивые слова — это так просто, не правда ли? — Пробормотал Шон, отбрасывая канистру с бензином в сторону, когда закончил выливать ее содержимое, завершив круг вокруг нас, оставив свободным небольшой участок дощатого настила слева от нас с видом на океан. — Это конфеты, пропитанные ядом, которые так легко скормить голодным ртам.

— Тебе ли не знать, — сказала я. — Ты извергаешь яд так же легко, как дышишь.

Шон усмехнулся и встал у меня за спиной, его пальцы запустились в моих волосах, и он перекинул их через плечо и убрал от уха. Мою кожу покалывало от этого контакта — не в приятном смысле, а как, если бы я заблудилась в дикой местности и поняла, что за моей спиной находится горный лев.

— Они сказали тебе, что ты у них единственная? — спросил он низким голосом, касаясь губами моего уха, когда наклонился ко мне и обхватил руками мое тело, что-то спрятав в каждой руке. — Каково было слышать такую сладкую ложь перед тем, как тебя передали следующему пульсирующему члену в очереди?

— Все не так, — прошипела я.

— Нет? — Спросил Шон, притворяясь удивленным моими словами. — Значит, ты ни с кем из них не трахалась? Ты не сделала то, что умеешь делать лучше всего, и не раздвинула эти красивые бедра, чтобы они могли получить доступ к твоей мокрой, при-мокрой киске?

Я проглотила слова, которые застряли у меня в горле, зная, что он дразнит меня, и борясь с желанием попасться на это.

— Ты чертовски хороша в постели, сладенькая, никто этого не отрицает. Ты нашла свое призвание в сексе, действительно нашла. Но в глубине души, я думаю, мы с тобой оба знаем, что это все, на что ты действительно годишься, не так ли? — Шон прижался, его дыхание было болезненно горячим на моей шее, когда он придвинулся еще ближе ко мне, так что я могла чувствовать, как его твердый член упирается в мою задницу.

— Это не так, — выдохнула я, не в силах сдержаться и прошипев ему в ответ.

— Ты уверена? — спросил он, его слова проникали мне под кожу и обволакивали мое разбитое сердце, несмотря на все усилия, которые я прилагала, чтобы не допустить этого. — Так где же они тогда? Почему они не пришли за тобой, если ты так много для них значишь?

— Меня не нужно спасать, — сказала я со всей выдержкой, на какую была способна. — Я сказала им не приходить за мной.

— О. Значит, я полагаю, любовь помешала им прийти за тобой? Они так чертовски сильно любят тебя, что просто не могут пойти против твоих желаний, что бы ты со мной ни затевала. Ты думаешь, я дурак, сладенькая? Ты думаешь, я не вижу, как ты желаешь моей смерти каждый раз, когда поворачиваешь свои большие наполненной тоской глаза в мою сторону? Думаешь, я не ожидал, что ты попытаешься убить меня, как ты это сделала сегодня вечером?

— Однажды ты пытался убить меня — похоже, я имею право желать твоей смерти в ответ.

Шон рассмеялся, уткнувшись носом в мои волосы и заставив меня отшатнуться, но, поскольку я оказалась в ловушке его рук, я только сильнее прижалась спиной к его груди, ощущая выпуклость его члена напротив моей задницы более явно.

— Значит, они согласились позволить тебе прийти за мной, не так ли? Жертвенный агнец, посланный, чтобы убить большого старого злодея? Сколько раз они сказали, что ты должна позволить мне войти в тебя, чтобы я пал?

— Они не говорили мне возвращаться к тебе, — огрызнулась я. — Они этого не хотели. Ты видел, как «Арлекины» пытались остановить меня у ворот поместья. Ты знаешь…

— Тогда это возвращает нас к моему первому вопросу, сладенькая. Почему они до сих пор не пришли за тобой?

Слова Шона повисли в воздухе вокруг меня, и я была вынуждена взглянуть им в лицо, поскольку шум океана, разбивающегося о берег под нами, заполнил тишину и заставил мое сердце болеть.

— Они говорили тебе, что любят тебя? — Пробормотал он, его руки опустились на мои, и он вложил то, что держал, в мою ладонь. — Неужели эти слова были так сладки для твоей бедной, опустошенной души?

Я судорожно сглотнула, моргая от слез, которые пытались заструиться из моих глаз, пока я боролась с тем, что он говорил, но он не останавливался, и как бы сильно я ни старалась, я не могла блокировать его.

— Какая тебе теперь польза от этих признаний в любви, сладенькая? Они защитили тебя от монстра вроде меня? Они все еще согревают твою душу, когда ты знаешь, какими пустыми они, должно быть, были?

— Они не были…

— Ш-ш-ш. — Шон прижался поцелуем к моей щеке в жесте, который, казалось, должен был утешить, но, когда он снова приблизил свой рот к моему уху, я поняла, что это была лишь подушка для удара его следующих слов. — Ты грязная, сломанная вещь с красивыми сиськами и такой задницей, за которую мужчины готовы драться, чтобы всадить в нее свой член, милые щечки. Рот у тебя просто создан для того, чтобы сосать член, а киска всегда мокрая и готовая к работе. Мужчины готовы на многое, лишь бы трахнуть такую девушку, как ты, — красивую, сломанную куклу, которая ищет что-то, что наполнит ее и сделает снова целой. Но как бы хорошо ни ощущалась твоя пизда, плотно обхватывающая их члены, они даже не прислали мне ни одного письма с угрозами с тех пор, как ты пришла ко мне. Я не услышал ни слова. Ни единого гребаного звука. И я думаю, ты знаешь, почему это так, не так ли?

Я покачала головой, прикусив язык, пытаясь не допустить, чтобы яд его слов попал в мои уши.

— Я сказала им, что выбрала тебя, — сказала я. — Я заставила их поверить в это.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— О, значит, так работает любовь? — он усмехнулся. — Бессмертные признания так легко забываются перед лицом красивой лжи? Какой непостоянной, должно быть, была эта любовь…или какой фальшивой.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — прошипела я, пытаясь игнорировать то, как стучал мой пульс в ушах, и то, как сильно сдавило грудь от его слов.

— Разве нет? Потому что не так давно я шептал тебе на ушко сладкие слова и умело пользовался твоим упругим телом.