Дорога на юг (СИ) - "Alex O`Timm" - Страница 9

Кстати в Соединенных штатах это довольно обычная практика, например, в том же Арканзасе имеется алмазный кратер, где любой желающий за небольшую цену, может попытать счастья в поиске драгоценных камней. И в случае находки найденное будет принадлежать именно ему. Я даже слышал, о том, там был найден алмаз весом в сорок два карата, который считается самым большим из камней, когда-либо найденных в США. И обнаружил его случайный человек. В союзе подобную находку наверняка бы отобрали. А здесь никто даже не задумался о подобном. Что в принципе верно. Человек заплатил за поиск, нашел алмаз — следовательно он и является его владельцем.

Глава 4

4

Местные жители до сих пор моют золото в окрестных ручьях. Чаще всего это своего рода хобби, ездить на выходные на реку и мыть золото. На Аляске действует правило «Вольного приноса», то есть каждый может попытать счастье, а потом сдать государству добытый драгоценный металл. Причем сдать по вполне официальному курсу, который зависит от биржевых торгов. Правда при этом берется небольшая скидка в размере до тридцати трех процентов, на угар и чистоту металла и освобождение его от посторонних примесей. Кроме того, уже от чистого веса, каждый старатель, обязан оплатить налог штата в размере семи процентов. Все остальное, то есть чистые шестьдесят процентов стоимости добытого драгоценного металла принадлежит старателю. Как оказалось, до сих пор есть в Номе люди, которые профессионально занимаются добычей золота. Жизнь на Аляске дороже, чем в других штатах и поэтому многие старатели, во время сезона, до сих пор живут по старинке в палатках. А в городе ходит шутка: — «Как найти в Номе золотоискателя? Легко! Это будет самый оборванный парень в баре». Вот такие пироги.

Узнав это, я задумался. А зачем собственно мне в очередной раз испытывать себя на прочность, и пытаться на древней колымаге пересечь, на этот раз Аляску? Мало мне было Сибири? Почему бы вместо этого, не набрать кучу продуктов, не сесть в пикап, и не отправиться куда-то в местную тундру, где спокойно пересидеть, неделю другую, а то и месяц, у какого-нибудь ручейка, заодно попытав счастья в добыче местного золота, а затем, просто вернуться обратно в Ном, и совершенно официально, сдать намытое еще в Сибири золото, за полновесные зеленые тугрики. Какая разница, где я его добыл, здесь или на другом конце земного шара? Что оно от этого стало хуже. Да и не думаю, что прямо при приемке будут делать химический анализ металла. Наверняка здесь давно уже привыкли к тому, что люди приносят золото на сдачу, и получают за это деньги.

Заодно и оправдается легенда о «Сrazy Russian», который вначале собирался на ржавом пикапе добраться из Нома до Фэрбанкса, а после нашел ручей, который принес ему пару миллионов. На всякий случай, для достоверности, можно будет сыпануть в тот ручей, возле которого я буду находиться горстку золота из того, что добыл возле Иркутска, и если у кого-то появятся претензии по поводу отличия в химическом составе, привести на место, и у него на глазах снова добыть это золото из местного ручья. И пусть потом докажут, что я не прав.

Уже на следующий день, я занялся тем, что стал переоборудовать свой пикап в дом на колесах. Разобрав какую-то разрушенную халупу на окраине городка, я соорудил в кузове пикапа, из тонких деревянных реек, легкий домик, куда установил печь, сооруженную из куска паровозной трубы. Останки нескольких паровозов, до сих пор напоминают жителям города о золотой лихорадке, которая произошла здесь в двадцатые годы. Уверен, что очень скоро она повторится, стоит мне только привезти в город десяток килограммов песка и самородков. Кроме того, там же поставил легкий топчан, для лежанки, соорудил нечто вроде шкафа, для продуктов и инструментов и в общем-то был готов к поездке. До конца сентября продержусь и так, а после можно будет вернуться назад.

Перед самым отъездом зашел в местную контору, и поинтересовался в отношении того, нужно ли оформлять на себя тот участок, где я собираюсь заняться старательством.

— Да в общем-то не обязательно, если ты собираешься делать разовую промывку.

— А если, я хочу отправиться на один из ручьев, примерно на месяц или два?

— С чего ты взял парень, что сможешь добыть там хоть что-то? Ты вообще хоть когда-то занимался, чем-то подобным.

— Откуда, сэр, вы ведь знаете, что я совсем недавно прибыл из Союза, а там старательская золотодобыча, это статья в Уголовном кодексе. За это, там дают десять лет тюрьмы. А здесь. Просто всегда мечтал попробовать этим заняться, читая Джека Лондона и его бессмертный роман «Смок Беллью».

— Тогда дерзай парень, я уверен, что именно у тебя, все получится как надо.

Похоже мужчина явно веселился, увидев во мне все того же «Сrazy Russian», и потому, тут же подсунул мне карту рек и ручьев окрестностей Нома.

— Вот этот ручей, пожалуй, самый перспективный, — произнес он, тыкнув пальцем в карту, и туда, почти до самого места идет довольно неплохая дорога. Или ты предпочитаешь что-то иное?

— Скажу по секрету, сэр, один старик посоветовал мне отправится вот сюда.

Я ткнул пальцев совсем в другое место, где тоже был обозначен, какой-то ручей.

— И как мне кажется, он заслуживает доверия.

— Знаешь, возможно ты и прав, если имеешь в виду Сэма Грейлинга. — глубокомысленно произнес мужчина. — Он конечно себе на уме, но порой выдает достаточно умные мысли. Да и живет здесь как бы не дольше любого другого жителя этих мест.

— Мне он тоже показался честным человеком, сэр. Во сколько мне обойдется концессия?

— Ну, если ты собираешься забить за собой стандартный участок, думаю, долларов десять. Ведь далеко не факт, что ты там что-то найдешь. Но учти, это место предоставляется тебе только на ближайший сезон, а он уже подходит к концу.

— Я понимаю, сэр. По большому счету я только хотел попробовать, а после скорее всего постараюсь перебраться куда-нибудь в другой штат, уж очень здесь холодно. Хочется, чего ни будь потеплее.

Заплатив десять долларов, и получив на руки бумагу, о концессии на указанном мною ручье, о расположении которого я тут же забыл, потому что тыкал пальцем просто наугад, я вышел из конторы, и пошел закупаться продуктами в дорогу. Уже к вечеру того же дня, я стал замечать, как мне улыбаются в спину в местном баре, крутят пальцем у виска, и шепчут в пол голоса вспоминая чокнутого русского парня — чечако, который поддался на болтовню старого пьяницы Сэма, который ни разу в жизни не держал в руках промывочного лотка, и сейчас собирается ехать на дальний ручей, где отродясь не было никакого золота. Представляю, что здесь будет твориться после моего возвращения.

Затарившись по максимуму концентратами, овощами и прочими продуктами, залив полные баки дизельным топливом, и закинув в кузов пикапа как минимум сотню килограммов каменного угля, для буржуйки, не особенно рассчитывая найти на месте топливо для нее, и привязав поверх кузова пару стволов выброшенного на берег плавника, чтобы попилить его на дрова, я отправился в путь. Провожать меня высыпал на дорогу, наверное, весь Ном, одновременно желая удачи, и посмеиваясь над чокнутым русским, который ничего не смыслит в добыче золота, но строит из себя крутого старателя.

Впрочем, уезжать слишком далеко я не собирался. Сезон действительно подходил к концу, и до первого снега, который здесь выпадает уже вначале октября, а иногда и раньше оставалось не больше полутора месяцев. Поэтому проехав чуть больше сорока миль по вполне приличной дороге в сторону Каунсила, я свернул на основательно заросшую тропу, и вскоре, примерно через семь-восемь миль выехал к разрушенному поселку у реки Салмон. Судя по всему, в двадцатые годы, здесь собирались делать одну из станций железной дороги, и потому в округе валялось множество ржавых остовов от паровозов, чуть в стороне стояли пара пассажирских вагонов с выбитыми стеклами, слегка покосившимися от времени, и имелось несколько полуразрушенных деревянных домов. Один из которых, показался мне достаточно прочным, потому как был сложен из толстого бруса. И подумав я решил остановиться именно здесь. Внутри дома даже нашлась неплохая комната с камином. Правда в раме окна почти не осталось стекол, но заменить их на другие, было вполне реально. В крайнем случае, можно было просто заделать их деревом или фанерой.