Бескрайний архипелаг. Книга I (СИ) - Сластин Артем - Страница 27

— Быть может, в этом есть своя мудрость. Покой обретён в уединении, — тихо произнёс Луи Дюваль. — По крайней мере, здесь всегда найдётся место для прощания, вдали от посторонних взоров, в тишине, достойной памяти усопшей…

Мне было грустно от того, что Такеши потерял девушку, с которой у него возникла взаимная симпатия. Когда люди влюбляются с первого взгляда, это многое значит. И сейчас якудза находится в заточении. Не просто находится — он выживает! И ведь выживет, проломит все препятствия, чтобы вновь услышать смех своей красавицы. Сердце невольно защемило от тоски, а взгляд упал в землю.

Давид уведомил, что возле кухонного уголка выжившие вырыли небольшой погреб и накрыли крупными тропическими листьями. Именно там, в прохладе, хранится наша еда.

Аппетит пропал, потому отправился к Гансу. Заметил его в тени пальмы, ближе к берегу. Фрезеровщик чинил сломанную кирку, подгоняя новую рукоять под нужный размер.

— Сможешь заточить секиру? — спросил я и передал массивное оружие мастеровитому немцу.

Он бережно принял его, осмотрел и коротко кивнул.

— И ещё! Хочу, чтобы ты отлил пару десятков пуль вот такого калибра.

Безумная Марта выскользнула из рюкзака, заставив немца удивлённо присвистнуть.

— Рассчитываю на тебя. Если сможешь ускориться, буду благодарен.

Он тут же взял дощечку, которую использовал как линейку. На ней были засечки, иллюстрирующие шкалу. Ганс измерил диаметр отверстия в дуле ручной мортиры, после чего сказал:

— Справлюсь за час, максимум. Повезло тебе, что Муту́а с утра обнаружил залежи галенита, то бишь свинца. Это дело нехитрое, только печь растопить толком надо.

Мутуа в прошлом трудился оператором промышленного дрона в горнодобывающей компании. Образованный кениец прекрасно понимал нюансы разработки жил. Более того, он уверенно орудовал киркой и не знал усталости, помогая нашей скромной общине на пределе сил. Несмотря на недюжинный интеллект, африканец любил негромко повторять строки каких-то своих традиционных песен, похожих на рэп, при этом активно гарцуя и вырисовывая всякие крутые движения руками.

Я поблагодарил Ганса за то, что он отложил дела и сразу направился к печи для отливки пуль.

Несмотря на отступивший голод, всё же решил подкрепиться. Силы сегодня пригодятся!

Холодное мясо донного кусача уже казалось не столь вкусным, да и лёгкий несвежий душок не способствовал наслаждению трапезой. Потому филе пришлось обработать термически на костре. Разница почувствовалась моментально, и я с жадностью принялся поглощать калории. На лице возникла улыбка, когда в лагерь вернулся с разведки Эстебан. Судя по физиономии, он явно был горд пятым уровнем, а грудь его украшала новенькая кольчуга. Махнул ему рукой в приглашающем жесте.

— Будешь? — предложил я хорошо прожаренный кусок рыбы.

— Ага!

Пришлось посетить погреб ещё пару раз. Аппетит пришёл во время еды. Казалось, что живот стал бездонным. Пусть и немного, но возросшая мышечная масса требовала своего.

Мы делились друг с другом приключениями, которые случились после того, как разошлись у сундука снабжения. Эстебан шокированно покачивал головой, когда я, слегка приукрашивая, в стиле былин, рассказывал о битве с маткой жабогрызов. Бурно жестикулируя и размахивая шпагой, продемонстрировал несколько эпизодов той заварушки. Как мне показалось, Эстебан из тех, кто предпочитает соревноваться во всём при первом удобном случае. Да я и сам любитель посостязаться, вот и рассказывал ему, как поймал во-о-от такую рыбу! Получилось весьма весело, и мы похохотали от всей души.

Сам же вояка ликвидировал несколько неизвестных тварей. Некие монстры, кои назывались «крагни́ты», едва не уложили Эстебана. В ближнем бою с ними он рекомендовал не схлёстываться. Если бы не два пистоля, вояка бы не вернулся в лагерь. Он израсходовал большую часть пуль, а также опустошил одну из двух пороховниц. Хорошо, что не выбросил опорожнённую, ведь прямо сейчас я стал её обладателем и попросил поделиться порохом.

— Что, бродяга, стволом новым обзавёлся? — осведомился Эстебан, высыпая чёрный порошок в узкую горловину пороховницы. — Дай-ка заценить!

— Погоди, расскажи подробнее об этих тварях!

По его словам, крагнит был ростом с быка, покрытый серой, как пепел, кожей и напоминал огромную рептилию. Двигался на четырёх лапах, но во время атаки вставал на задние, как медведь. Передние конечности с изогнутыми когтями были способны вскрыть человека, как нож — брюхо рыбы. Его крокодилья пасть открывалась неестественно широко, а зубы предназначались не для того, чтобы рвать, но дробить кости в пыль. Главное, чего стоило бояться, — невероятная живучесть. Даже если отсечь лапу или пробить брюхо, он продолжит двигаться, ведомый слепой злобой. Тварь не чувствовала боли и не отступала, поэтому с ней было опасно сближаться.

Меня аж передёрнуло после эмоционального рассказа и обильного сравнения с не самыми дружелюбными земными животными. Я удивлённо воскликнул:

— Святая Мария! Чем дальше в лес, тем толще твари!

— Воистину, — поддержал Эстебан.

— Говоря о деле… Сколько у тебя осколков? Нам ещё пятьдесят нужно, чтобы вытащить Такеши!

Вояка сперва удивился столь малому числу, но потом скривился и проворчал:

— Не повезло на осколки. Вот, держи двадцать семь.

В мою протянутую ладонь приземлилась горстка ядрышек.

Внезапно возле костра оказался Ганс и вручил мне секиру.

— Заточил о камни, теперь и бумагу на лету разрежет! — подытожил он.

Ну надо же, лезвие блестело на солнце! Даже боюсь представить, на что способно это увесистое оружие в умелых руках.

— Есть идеи, кто сможет орудовать этим? — поинтересовался я у присутствующих.

— Может, Дилова́р? — задумчиво протянул Ганс. — Топорами он машет, как мельница лопастями. Столько древесины нарубил! Явно рука твёрдая.

Точно! Как его ранее назвал Янис? Братишка из Таджикистана определённо справится с тяжёлой секирой.

Я часто наблюдал за ним в лагере. Диловар был невысок ростом, но крепко сложён, с жилистыми руками и широкими плечами. До апокалипсиса он работал разнорабочим, и эта универсальность уже не раз выручала наш лагерь. То дров наколет, то частокол укрепит — всё получалось в его умелых руках. При этом Диловар никогда не кичился достижениями.

Что особенно подкупало в нём — это сочетание силы и удивительной мягкости характера. Всегда готов помочь, никогда не повышал голос. Его добрая, чуть застенчивая улыбка, проступающая сквозь густую бороду, словно говорила: «Всё будет хорошо». Неудивительно, что люди в лагере быстро прониклись к нему уважением. Такие трудяги на вес золота, особенно в нашей ситуации.

Из размышлений вывел Ганс, вручивший мне свежесколоченную коробочку с пулями. Я достал одну и довольно зацокал. Мельком глянул на Эстебана — тот пытался додумать, для чего столь крупный калибр. Не стал затягивать паузу и выволок из рюкзака ручную мортиру. Пуля вошла в дуло, но оказалась немного мала — сидела свободновато.

— Спасибо, Ганс! Следующую партию бы на пару миллиметров покрупнее в диаметре.

— Да не за что. Это тебе спасибо за еду и материалы. Обязательно учту поправки!

Выражение лица Эстебана едва не заставило меня покатиться со смеху. Это была смесь восторга, удивления и зависти.

— Позволь мне уложить парочку тварей этим красавцем. А там разберёмся, кто к кому привяжется — я к оружию или оно ко мне, — с наглецой в голосе заявил военный.

— Забудь, амиго. Есть такая пословица: пушку и жену не доверяй никому.

Вояка стушевался и сжал губы, ну а я довольно захохотал, хлопнул его по плечу и сказал:

— У кого тут самый длинный ствол? Правильно — у меня. Так что один-ноль в мою пользу!

Эстебан заржал, подобно обезумевшему койоту в пустыне, а затем внезапно оскалился.

— За мной не заржавеет ответка, — с вызовом провозгласил он и перешёл на шёпот. — Сравняю счёт, когда Фелиция станет моей!

— Да-да. Мечтай, старина!