Долгожданная кража (СИ) - Зингер Владимир - Страница 52

При этих словах доктор испытующе посмотрел на Мумию. Потом обернулся ко мне снова:

— Вы там приструните их как-нибудь, или я буду вынужден доложить обо всём главврачу.

— Так это же они сами… — попытался я объясниться, но доктор не стал дальше меня слушать.

— Тем более. — совсем нелогично заявил он и удалился.

— Лёха, — послышалось с соседней койки, — никого не надо приструнивать. Пусть ходят. Больно уж девки… ой, девушки, у вас хороши. И парни пусть приходят. Интересно же ваш трёп слушать. Где ещё такое «кино» увидишь?

На следующий день, не успел я ещё толком обдумать план своего побега, ко мне заявился… Джексон. Конечно, в неурочное время — в тихий час, но зато какой — без верхней одежды, в халате и даже тапочках. Не успел я толком удивиться и обрадоваться, как следом за ним, тоже в халате, но не в тапочках (несолидно при форме-то!) в палату вошёл Фёдор Павлович, наш замполит. То есть не наш, а замполит райотдела. Это уж совсем не по фэншую — я же в райотделе не работаю!

Пришлось экзекуцию Джексона отложить на время. А Фёдор Павлович сразу развеял мои сомнения:

— Не удивляйтесь, Алексей Николаевич, я по поручению начальника УВД.

Он испытующе посмотрел на меня и добавил:

— И Алексея Максимовича тоже. День милиции, конечно, уже прошёл, но учитывая исключительные обстоятельства и ваши высокие достижения в службе, начальником областного управления принято решено наградить вас нагрудным знаком «Отличник милиции». Встаньте, пожалуйста.

Я поднялся с койки, и Фёдор Павлович продырявил мне рубашку с правой стороны, ввинтив туда шпенёк серебристого пятиугольника.

— Служу Советскому Союзу! — бодро отрапортовал я.

Раздались нестройные аплодисменты. И в самом деле, где ещё мои сопалатники увидят такое кино?

Опять все присели: Жека устроился на койке в ногах, а Фёдор Павлович — на единственном стуле.

— А вы, Алексей Николаевич, откуда товарища Шубина знаете? — как бы ненавязчиво поинтересовался замполит.

Я задумался. В оперативной памяти моей головы такой фамилии не было. Посмотрел на Женьку, но подсказки не получил.

— Я никакого Шубина не знаю, товарищ майор.

Фёдор Павлович немножко не поверил.

— Так вы что ли не знаете, чью машину спасали? И никакой корысти в ваших действиях не было? Мне-то можете сказать… — замполит по-свойски подмигнул.

Происходящее перестало мне нравиться. Загадки не разгадывались, а ещё более нарастали.

— Фёдор Павлович, да что вы в самом деле! — возмутился я. — Что вообще происходит? То не было никого, то делегации целые зачастили. Даже начальник спецкомендатуры прибегал. Вот и вы теперь! Награды какие-то… Раскройте уже, наконец, свои секреты!

Вместо ответа замполит изобразил на лице недоумение:

— Странно, а товарищ Шубин упоминал, что хорошо знает вас, и что вы, по его мнению, настоящий профессионал уголовного розыска.

Я пожал плечами. Мало ли кто может знать сотрудника милиции, оставаясь для него неизвестным. Спасибо, конечно, за добрую оценку.

А Фёдор Павлович как будто что-то вспомнил. Он взглянул на часы и заторопился.

— Однако, Алексей Николаевич, мне пора. Секреты вам вот, Митрофанов расскажет. А я проинформирую вас о главном: у нас освобождается должность старшего инспектора уголовного розыска, Сергей Титанов переходит на новое место службы. Так вот, Алексей Борисович не возражает, если эту должность займёте вы.

Замполит поднялся со стула и раскланялся со всеми присутствующими. Потом обратился ко мне.

— Алексей Николаевич, ещё раз поздравляю вас с высокой наградой. Выздоравливайте поскорее. Надеюсь от возвращения в райотдел вы не откажетесь.

И отбыл. А мне яснее не стало. Просто чудеса в решете. Сначала сослали подальше от настоящей работы, теперь наградами осыпают, повышение пророчат. Шубиным каким-то интересуются.

Я ухватил здоровой рукой Женьку за пустой рукав накинутого на плечи халата и приказал:

— Колись, несчастный, или руку сломаю. Опыт имеется.

Друган рассмеялся:

— Всё — всё, сдаюсь! Слухай сюда. Степан Петрович Шубин…

— Степан Петрович, — переспросил я. — Так какого же… замполит туман-то полоскал?

Всё у меня сразу срослось: седогривый старик, ушастый «Запорожец», номера 80 — 80. Степан Петрович, подвозивший то ли он меня, то ли я его до райотдела, симпатичный, душевный дядька. Вот, значит, чью машину я у бандитов отбивал.

Джексон усмехнулся, глядя на мою просветлевшую физиономию:

— Что, идентифицировал? Так вот, Этот Степан Петрович оказался далеко не прост. Пенсионер-то он, конечно, пенсионер, но не рядовой, а весьма заслуженный, награды за труд имеет, героический участник войны, а самое для тебя важное — он депутат Областного Совета. Вот он и поднял всё милицейское начальство — где наш герой? Почему наградами не отмечен? А наш герой в ссылке, какие могут быть награды? Но Степан Петрович оказался мужиком, что надо. Молва идёт, что тебя в приказ на «Отличника» задним числом вписывали. А Шубину всё мало — парень кровь проливал. За это медаль полагается. Так что ещё не вечер, Лёха, не иначе быть тебе с медалью.

В палате стояла тишина. Я заподозрил, что «больничный контингент» не спит, а настроил свои локаторы и впитывает милицейские секреты. Когда ещё такое доведётся услышать.

— Второго-то поймали? — спросил я у Женьки.

Тот равнодушно откликнулся:

— Нет ещё вроде. Да куда он денется? Личность установлена, а он не из тех, что глубоко зарыться сможет. Так что поймаем, не сомневайся. В нашей стране бежать некуда.

Ну, дела! Я поразмышлял маленько — всё равно не сходится. Допустим, с «Запорожцем» всё более-менее ясно. А этот Степан Петрович каков оказался! И кто бы мог подумать — ездит на «Запоре», живёт в простой хрущобе на Бульварной, в общении никакого чванства, а сам вон какая фигура. Будущим бы народным избранникам поучиться у старика.

Однако, вернёмся к нашим делам. А в них яснее стало только чуть-чуть.

— Слушай, Жека, — я подёргал друга за рукав, — всё равно не стыкуется. Шубин Шубиным, а девчонки наши с какого перепугу облаву на меня устроили? Не из-за того же, что я драндулет от этих козлов отбил?

— О-о-о, — многозначительно протянул Женька, — держись за воздух, а то упадёшь.

И Женька обстоятельно поведал мне следующее.

Пальто Нине он отнёс и с ней встретился. Всё ей рассказал. И про Утягина, которому я залепил по физиономии за его гнусные помыслы. И про его кляузу в прокуратуру. И про то, как прокурорские обвели Нину вокруг пальца, чтобы она не побежала ко мне и не испортила им «всю обедню». И про мою ссылку.

— Короче, Лёха, я ей рассказал всё, что сам знал. И про то сказал, что ты втюрился в неё, как дурак, по уши и даже больше — до потери рассудка.

Джексон искоса быстро взглянул на меня и поспешно добавил:

— Временами, Лёшка, временами. Так-то ты в целом нормальный пацан.

Убедившись, что я нападать на него не собираюсь, он продолжил:

— Она, пока меня слушала, а мы в коридоре разговаривали — тоже не лучшее место, сам понимаешь. Так вот, как будто замерла вся, лицо окаменело. Ничего не понять, слышит она меня или нет, думает чего-то или так стоит. Потом говорит: Ладно, Женя. Спасибо, Женя. Иди, Женя. И так сказала, что я и ослушаться не посмел.

Женька замолчал и посмотрел на меня с опаской — продолжать или нет? Потом заговорил снова.

— Но это ещё не всё. Она знаешь, что удумала? Я сам не видел, ребята рассказывали. На следующий день Нина заявилась в райотдел и прямым ходом — к БАМу. О чём уж они там разговаривали, никто не знает, а сам начальник не рассказывал, понятное дело. Только Нина после этого оставила секретарю заявление.

Джексон хитро посмотрел на меня:

— И знаешь, как оно начинается? — Он вдоволь натешился моим нетерпеливым недоумением и продекламировал. — Руки прочь от Воронцова! Ха — ха! Говорят, она и в прокуратуру такое же отнесла. Роза Ивановна, секретарь наш, не забыл ещё? — читала эту бумагу и плакала. И всем показывала. Так что теперь вся контора про вашу сумасшедшую любовь знает. Понятно, почему наши девушки к тебе забе́гали? Ты же теперь для них белый рыцарь, не иначе.