Долгожданная кража (СИ) - Зингер Владимир - Страница 22

Снова противные смешки. Я кивнул Титану, дескать, возьми трубку — всё равно у нас телефоны на одном проводе. А что, вместо того, чтобы мне тут что-то ему рассказывать, пусть услышит от первоисточника, так сказать. Титан с готовностью послушался.

Видимо, Утягин и на самом деле был в недоступности и безопасности, потому что его потянуло на неспешные рассуждения. Простого ощущения сатисфакции, вложенной в этот звонок, ему было явно недостаточно.

— А твоё рукоприкладство ещё сто раз тебе отрыгнётся. Подумаешь, за девку заступился! Она тебе кто, сват, брат, а может сам хотел попользоваться? Так от неё не убудет. И тебе хватило бы… но только после меня. Зато глухаря бы не было… и кое-чего ещё.

Если бы телефонная трубка была не из старого надёжного эбонита, она бы, пожалуй, раскрошилась или расплавилась в моей руке. Титан отчаянно семафорил мне обеими руками, прижав трубку плечом — не психуй!

Утягин между тем забеспокоился, продолжаю ли я его слушать:

— Воронцов! Эй, Воронцов, ты меня слышишь?

— Слышу, слышу! — вместо меня ответил ему Титан своим голосом, но со знаменитой мультяшной интонацией.

— Ой! — пискнул Утягин и срочно слился со связи. В трубке тут же зазвучали короткие гудки. Не учёл гад, что за дефицитом свободных номеров все телефоны в кабинете спарены или даже «строены».

Титан с сожалением положил трубку на рычаги. Судя по всему, он был готов слушать и дальше.

— А я тут гадал весь день, кто это названивает. Отвечу, а в трубке тишина. Оказывается, ему тебя надо было. Ну дела!

Напарник полез за сигаретами.

— Так ты ему, получается, лицо набил? — восторгнулся он. — Ай, молодца! Полный одобрямс тебе от меня. Был бы рядом — ещё добавил. А что это за история, с которой всё началось? Давай, выкладывай!

И я выложил. Правда, упустил про Нину всю лирику, какую можно было упустить, не исказив сути происшедшего.

— Да-а-а…-глубокомысленно изрёк Титан после некоторого молчания. — Тут к бабке не ходи, Утягин тебя и застучал в прокуратуру. А что, всё сходится. Заява о краже была? — Была. Дежурный был в курсе? — В курсе. Ты ему говорил, что регистрировать происшествие не надо? — Говорил. Ну всё, чего тебе ещё? Доказательная база налицо. Человек сам кузнец своего счастья, как говорил великий Карл Маркс. И несчастья тоже.

Никакой Карл Маркс, и даже никакой Фридрих Энгельс такой ерунды, конечно, не говорили, но по сути напарник был прав: я сам крепко подставился, и никакие мои благие намерения в расчёт идти здесь не могут. А Утягин всё знал и вполне мог донести об этом в прокуратуру. Небось, его там похвалили за смелый и принципиальный поступок, а может даже выразили надежду, что и впредь он не пройдёт мимо творящихся в милиции безобразий и своевременно просигнализирует, куда следует, только тихонько — тихонько.

Пока я занимался самокритикой, Титана посетила какая-то свежая мысль, и он со смешком произнёс:

— Представляешь, Лёха, теперь может так оказаться, что уголовное дело будет расследовать как раз Утягин. А, как тебе это!

Ай да Титан! Я соскочил с места и ринулся на выход.

— Эй, кацо, ты куда? — забеспокоился напарник. — Не бей пока больше никого, да?

Я не стал обращать внимания на сталинский акцент Титана, которым ему так хорошо удавалось порой снять напряжение в острой ситуации. Отвечать ему я тоже не стал. Мне срочно надо было к начальнику следствия Рябинину. Допустить, чтобы уголовное дело по краже этого чёртова пальто попало к Утягину, было нельзя.

Глава 11

Прощай, оружие

По пути к начальнику следствия я всё-таки толкнулся в кабинет Утягина — заперто. Стало быть, всё сходится — смылся, или, как говорят мои родители, знает кошка, чьё мясо съела. Попасть к Рябинину мне на сей раз было не суждено. В конце коридора замаячил дежурный Краснюк со своей постылой привычкой нудить.

— А-а-а, Воронцов… это хорошо, что я тебя поймал, Воронцов… давай-ка быстрей сюда, Воронцов.

Проскочить мимо у меня не получилось. Краснюк расставил руки, как при игре в жмурки и зачастил:

— Воронцов, тут такое дело… Тебе Диденко всё по дороге объяснит. Оружие при тебе? Давай быстренько на выезд. Больше никого нету. Начальник свою машину даёт.

Вот беда! И отвертеться никак нельзя. Если Краснюк доложит Большакову, что я уклонился от выезда, это пробьёт такую дополнительную брешь в моей пошатнувшейся репутации, что никакое «послезнание» не поможет.

Помощник дежурного Диденко уже бил копытом, стоя в дверях дежурки, и весь его вид говорил: ну что же ты, Воронцов, давай, шевелись.

Пришлось шевелиться.

У крыльца нас ждала чёрная «Волга» начальника. Приличной она выглядела только издалека и в сумерках. При ближайшем рассмотрении возникало стойкое удивление, как это чудо ещё ездит. Не улучшало впечатление и пребывание внутри этой доходяги. В моё будущее время этот автомобиль можно было бы назвать так: «сборный продукт каннибализма» или попроще: «с миру по нитке», что по большому счёту одно и то же. Однако, для кого-то чёрная «Волга» и таком виде –это «ЧЁРНАЯ 'ВОЛГА» — непреложный атрибут начальственной жизни. Для Диденко, например. Не теряя ни секунды, он шустро забрался на переднее сидение рядом с водителем и теперь глядел орлом. Сержант, кстати, несмотря на украинскую фамилию, считал себя коренным русским и очень обижался, если его иной раз называли хохлом.

Я снисходительно простил ему это маленькое тщеславие и без капризов устроился сзади на продавленном сидении. Диденко, памятуя наказ дежурного, тут же начал вводить меня в курс дела.

Оказывается, мы ехали в один из домов на Советском проспекте, где некий электрик при производстве работ на чердаке обнаружил ящики с каким-то оружием. Тот самый электрик и должен встретить нас на углу дома. Дом этот деревянный, двухэтажный, на восемь семей, продолжал просвещать меня Диденко. Один из жильцов, вселившийся в квартиру после смерти прежней хозяйки, решил оснастить свою часть чердака приличным освещением, для чего и договорился со знакомым «повелителем электричества».

Ага, подумал я, слушая сержанта, значит для электрика эта работа — «шабашка», весьма порицаемое дело в эпоху развитого социализма, особенно если учесть, что выполнять он её наверняка будет «сэкономленным» на родном предприятии проводом, использовать «сэкономленные» же изоляторы, а уж про лампочки я и вообще молчу. Где это видано, чтобы электрики покупали лампочки в магазине?

Обнаружение огнестрельного оружия, пусть хотя бы одного неисправного ствола — дело серьёзное, и медлить тут никак нельзя: УВД области, горком, горисполком, КГБ: всем доложить. С другой стороны, поторопился с докладом, а там деревянные ребячьи автоматы в «Зарницу» играть, так ведь опозоришься на всю область и на всю жизнь. Понятно, почему мы летим сейчас на место на начальственной машине. Мы летим на разведку, чтобы быстренько во всём разобраться и быстренько доложить, что к чему, а в случае чего и получить по шапке, если в чём-нибудь ошибёмся.

Та-ак, покопаемся в памяти. Советский, бывший Воскресенский проспект — это исторический центр нашего города. Правда, про то, что он был Воскресенским, сейчас говорить не принято. Об этом вспомнят значительно позже. В незапамятные времена, когда на Соборной горке (нет, тогда горку звали Черепом, а Соборной она стала намного позже) возник Череповецкий Воскресенский монастырь, вокруг стояли непролазные леса. Лет через сто, в версте от монастыря появилось село Федосьево. Чтобы не мучить себя хождением по лесным тропам, монахи и крестьяне вырубили в лесу просеку, соединившую монастырь и село.

Когда матушка Екатерина подписала Указ об основании города, введя в его состав и бывший монастырь, и подмонастырскую слободу, и Федосьево, просека была названа Воскресенским проспектом и стала застраиваться домами, в которых селились преимущественно купцы. Городские власти запрещали строить здания выше двух этажей, чтобы они не превосходили архитектурную доминанту проспекта — колокольню Воскресенского собора, но никто особо и не пытался возводить многоэтажки, так как двух этажей вполне хватало. На первом размещали либо лавку, либо мастерскую, а на втором жили сами хозяева.