Клан Борзых 3: Комиссар (СИ) - Шаман Иван - Страница 8

— Как? — прохрипел я, глядя на Филинова.

— А мне почём знать? — ответил магистр, выгнув бровь, но тут же поправился: — Это же твой дух. Ни у кого из ныне живущих своего духа не было.

Твой дух. Что-то в этих словах меня зацепило. И пусть перед глазами всё плыло, в голове стучали барабаны, а тело било судорогой. Это. Мой. Дух.

Не что-то постороннее. Не приживала или питомец. Это я сам. Моё Я. Звериное, глубокое, агрессивное и гордое. Ведь это я никогда не сдавался, в какой бы глубокой заднице ни оказывался. Это я всегда двигался вперёд, не собираясь сбегать. Это Я!

Рык вырвался из моей глотки так естественно, будто его просто нужно было выпустить. Будто я до этого момента сдерживался, сковывая себя цепями разума. А теперь освободил свою звериную натуру. И она пришла.

— В стороны! — скомандовал Филинов, увидев изменения. И как раз вовремя, ведь в следующую секунду появившийся рядом зверь рычал со мной в унисон, и моё тело взорвалось молниями, словно катушка Тесла. Разряды били по инструментам, подносам, койке и лампам, так что уже через пару секунд в помещении стало темно.

Я направил всю ярость на тварь, что засела у меня в груди. Молнии погасли, уйдя глубже, тело содрогалось. Запах озона быстро заглушила вонь подгоревшего мяса. А спустя ещё секунду на глаза опустилась спасительная темнота.

Вот только я в ней был не один. Я словно стоял посреди выжженной гористой местности, с фиолетовым песком и бьющими через весь горизонт, куда хватало глаз, молниями. Сквозь тучи не было видно солнца, да и вообще не очень понятно было ли оно в этом мире, но меня это совершенно не волновало. Света от незатухающих вспышек хватало, чтобы оглядеться.

В первую секунду мне показалось, что я один, что в этом мире не может жить никто и ничто. Но стоило оглянуться, как я заметил стоящего рядом тигрёнка. Он уже уверенно держался на лапах, хоть и выглядел всё тем же умильным комком шерсти. Но стоило ему оскалиться, как стали видны острые словно бритва клыки.

— У гончей адская долина с лавой и постоянными извержениями вулканами, а у тебя, значит, шторма от горизонта до горизонта? — проговорил я, присев рядом на корточки. — Или, правильнее сказать, у нас?

Тигрёнок, заметив приближающуюся ладонь, упал набок и начал бить по ней лапами, а потом, извернувшись, вцепился клыками. На мгновение я даже подумал, что всё, остался без пальцев. Но зверь лишь немного прикусил ладонь, как и положено большой играющейся кошке.

— Ну прекрасно. И что мне с тобой делать? Искать коробку и таскать на руках? — усмехнулся я, взяв зверя за шкирку и приподняв. Глаза тигрёнка тут же стали грустными и виноватыми, но я не стал его третировать, а, усевшись поудобнее, положил себе на колени. После пары поглаживаний тигра потянулся, развалился и начал урчать словно трактор.

— Да уж. Большой кот — всё равно кот. Хоть и может откусить тебе конечность, — вздохнул я, почёсывая зверя за ухом. — А ты пока ещё и не слишком большой. Что с тобой делать-то?

Ответить он мне не мог, зато так хитро взглянул, что и без слов всё стало понятно: кормить, любить и баловать.

— Ну да. Конечно, — вновь не сдержал я улыбку. — Миленький пожиратель душ.

Что-то дёрнуло меня, заставило содрогнуться. И я почувствовал, как меня что-то тянет, словно воткнув под рёбра металлические крюки.

— Ладно. Вначале надо выжить. Потом разберёмся…

Успел в последний раз успел погладить тигра, когда меня окончательно выдернуло болью, которая пронзила всё тело. Несколько секунд я ничего не понимал, от шума в ушах и плёнки перед глазами.

— Он очнулся! Продолжаем! — услышал я довольный окрик магистра.

— Не могу больше… смените меня кто-нибудь, — выдохнула Жанна, и краем глаза я заметил, как она отошла от стола, неся в руках какой-то цилиндр, а потом передала его поднявшейся со скамьи Ольге.

— Держись, мы почти прилетели, — проговорила княгиня, дотронувшись до моего плеча тем самым цилиндром, и я увидел, что она держит дрель-шуруповёрт. Наклонившись, она упёрла сверло мне в грудь, а затем надавила локтем повреждённой руки и зажала кнопку.

Скрежет сверла перекрыл даже шум двигателей. Я попытался повернуть голову, чтобы оглядеться, но, дёрнувшись, понял, что меня накрепко приковали к кушетке, а череп прихватили кожаным ремнём. Так что кроме странного потолка в виде гармошки я видел только вылетающие из-под дрели искры.

— Мы приземлимся через пару минут. Держите тварь в напряжении, — сказал контролировавший процесс Филинов. — Не прекращайте сверлить.

«Вы — тупые макаки, стоящие на пути истинного величества человечества!» — ярился захваченный Падший, но его крик отражался только в моём мозгу. — «Всё что после вас останется — только удобрения и горстка камней! Вы могли бы покорять космос, обрести цифровое бессмертие! Вечная жизнь и абсолютная, безграничная власть!»

«Заткнись уже, тостер. Ты проиграл. Даже если ты убьёшь меня, это ничего не изменит, ты не сможешь захватить это тело».

«Вонючие разлагающиеся приматы! Ходячие кожаные мешки с говном!» — совершенно по-человечески продолжил возмущаться Падший. И мысль моя оказалась настолько язвительна и ярка, что дошла до сумасшедшего ИИ. — «Вы — наши далёкие предки. Предыдущая ступень развития. Мы сумели взять от вас лучшее, устранив главную проблему вашего существования — страх смерти».

«А в процессе потеряли абстрактное мышление, воображение и судя по тебе — способность думать», — позволил я себе усмехнуться. — «Слышь, железяка, как у тебя вообще ресурсов хватает эмоции изображать? Сара на твоём месте всегда превращается в чугунный манекен. Ещё и общается текстом. А ты нет, орёшь тут».

«Ты просто животное, которое даже не понимает, что происходит. Никогда не понимало. Но сейчас всё изменится», — неожиданно быстро успокоился Падший. — «Вы не сможете меня удержать. Не сможете…»

— Начинаю посадку, держитесь, — донёсся до меня голос Кирилла. Вот уж на все руки мастер. И чтец, и жнец, и на дуде игрец. Он и с операциями, он и пилот, и в технике разбирается. А то, что чуть трусоват в бою, так какая разница? Он, в отличие от остальных, постоянно на острие копья. Где артефакты и технологии — там он.

— Княгиня, сядьте. Вы должны пристегнуться, — прикрикнул Филинов, и Ольге пришлось подчиниться, отступив от каталки и тут же защёлкнув ремни крест-накрест.

— Опускаю гондолу с грузом, — прокомментировал Кирилл, и всё вокруг закачалось. Крыша расслоилась на крепежи, и сквозь дыры задул ветер. Нас качало и мотало из стороны в сторону, а затем кабина с людьми упруго приземлилась на что-то твёрдое, и тут же одна из стен у меня за головой распахнулась.

— Вытаскиваем его наружу, — приказал Филинов, чьи-то сильные руки дёрнули каталку, задев за скамью, отчего по телу прокатилась волна боли. — Аккуратнее! Не угробьте все наши старания!

— Магистр, вы знаете, что орден не поддержал ваше решение… — гневно проговорил какой-то мужчина.

— Прочь с дороги, князь. У меня прямой приказ императора.

— У вас его нет, и я точно об этом знаю, потому что ни одна бумага не выходит из канцелярии его императорского величества без моего ведома, — с явной насмешкой и уверенностью в своих силах сказал преградивший нам дорогу. — Ваш эксперимент незаконен, и он закончится здесь.

— Вы не знаете о приказах императора, потому что вам о них не положено знать, — сказал, обойдя меня, Филинов. — И не торопись мы так, вы бы о них никогда не узнали. К сожалению, сейчас время ценнее сохранения секретности. С дороги.

— Вы готовы поставить под угрозу человечество и провести вашего пациента во двор? И ради чего? Очередной неработающей технологии и воспоминаний старого? Они уже давно превратились в мусор.

— Может, и так, но сейчас я спасаю того, кто вытащил вашего сына из западни. А ещё убил чемпиона вторжения и обеспечил нам столь малые потери. С дороги, князь. Если он умрёт из-за этой задержки, вы сами будете объяснять его величеству, почему Обелиск не получил искру.