Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! (СИ) - Солейн Анна - Страница 65

Это бы многое объяснило. Когда-то один неблагой оступился и посмел бросить вызов королю, который с “несением света” и так неплохо справлялся, — а врагами объявили всех неблагих подряд.

Классика!

— Да какое там, ласточка? — обеспокоенно качнула головой няня Урсула. — Откуда ж при дворе короля — неблагие? Да ты никак спишь на ходу, это ж надо такое ляпнуть? Они потом уже… Ой, не в этом доме будет сказано!

Она махнула полотенцем, как будто отгоняла муху.

Так… так-так.

Ничего не понятно — но очень интересно.

Раньше, чем я успела продолжить расспросы, на кухню влетел Дерек, голышом, как всегда, подволакивая крыло, весь в пыли — так что пришлось прерваться на воспитательные моменты.

Во имя всего святого, когда-нибудь же этот ребенок запомнит, что одежда необходима?..

Снова остаться с няней Урсулой наедине мне удалось только после ужина — строго-настрого запретив Юджину пускать детей на кухню.

На плите грелась вода мытья посуды, няня Урсула возилась с дрожжевым тестом для завтрашнего пирога, а я — изображала занятость и думала, как подступиться к разговору.

— То есть, — наконец произнесла я, — генерал Реннер с тех пор ненавидит неблагих? — Я надеялась, няня Урсула в разговоре упомянет, с каких "тех".

— А как же, ласточка! Кто ж, по-твоему, неблагих-то утихомирил?

— Утихомирил? А…

— Ой, ты-то не застала! — она принялась месить тесто, как будто то нанесло ей личную обиду. — Такой ужас творился, из дома страшно выйти! Эти отродья — как с цепи посрывались! Меня, вон, чуть не спалили! В последний момент убежать успела!

Она говорила, возмущалась и вспоминала, а я, разглядывая пятно на столе, не могла пошевелиться.

Оказывается, рассказывая о восстании “Несущих свет”, няня Урсула забыла упомянуть еще кое о чем. Когда началась междоусобица, неблагие не остались в стороне. Тогда их уже не считали за людей, но еще не контролировали так серьезно, как сейчас.

И неблагие, сбившиеся в банды, решили, что настало их время. Они убивали, грабили, делали черт знает, что еще, пока у занятой грызней между собой драконьей монаршей власти не хватало длины рук и размаха крыльев их остановить.

Потом, когда с “Несущими свет” было покончено, именно вышедшие из-под контроля неблагие, которые вдруг решили отыграться за все обиды, стали главной проблемой короны. Они были повсюду: прятались среди обычных людей и, кажется, хотели если не захватить власть, то хотя бы поубивать побольше людей, почуяв вседозволенность.

— Но зачем им это было? — глупо спросила я.

— А кто ж его знает, ласточка? Отродья, что с них взять. — Она замерла и осеклась. — В смысле…

— Не произноси это слово здесь.

— Да я ж знаю, ласточка! Я-то не про наших! Это ж про тех!.. Вон!

Няня Урсула, наскоро вытерев руки от остатков теста, задрала рукав и продемонстрировала мне предплечье, покрытое сморщенной от ожога кожей.

— Вон! Меня-то, помню, как схватили на улице, как поволокли — думала, все, конец мне, как моей подружке тогдашней Мириам — ту тоже замучили от... — Няня Урсула замолчала. — Ну, ты поняла, кто. Но повезло — королевские стражники успели отбить.

— Повезло, — кивнула я. — Я так рада, что тебе повезло.

В горле стоял комок — но я говорила правду.

— Ну, а генерал Реннер-то как раз тогда зачистками и занимался. Кто, ты думаешь, придумал их клеймить, чтобы, если что… Так-то их вообще всех перебить предлагали, чтоб неповадно! Загрустила ты, не слушай меня, старую! Это дело прошлое! Я ж про тех, про них! — Она сделала выразительный жест головой, как будто указывала за пределы дома. — А наши-то детки славные!

— Славные, — снова кивнула я.

Вот только после того, что я узнала… нужно было прийти в себя.

Для меня ничего не изменилось, но…

Даже няня Урсула делала исключение для этих детей, потому что они “наши”. А не потому, что неблагие, как и все остальные, могут быть любыми: добрыми, злыми, а иногда и все вместе. Чаще злыми, если мир изначально относится к ним, как к существам второго сорта.

Если даже няня Урсула, которая с любовью выготавливает детям завтрак, обед и ужин, не допускает мыслей о том, что они — такие же люди, что уж говорить об остальных?

О генерале Реннере?

— Ласточка, ну что ты, что ты? Расстроилась?

— Нет, я…

Я замолчала, потому что увидела в дверях Софи. Та стояла неподвижно, сжав крылья за спиной и сверля меня тяжелым взглядом желтых глаз.

Что-то услышала?

На долю секунды я испугалась, а потом поняла, в чем дело.

— Проголодалась?

Софи нерешительно кивнула и попятилась, как будто боялась, что я буду на нее ругаться за такую вопиющую наглость.

— Сейчас посмотрим, что мы можем найти, — задумчиво проговорила я. — Чего бы ты хотела?

Софи хотела джема с хлебом и маслом — тут к гадалке не ходи. Но, может, она захочет мне об этом сказать?

Она заозиралась, и я ободряюще улыбнулась, присаживаясь на корточки перед ней.

— Ну так что?

Как-то вы ведь договорились с Лили напасть на генерала Реннера! Давай, поговори со мной! Хотя бы жестами! Ну же!

Уже отчаявшись получить ответ, я вздохнула и встала, чтобы приготовить ей бутерброд. И себе приготовлю, побольше: мне надо успокоиться.

— Рискну предположить, — раздался мужской голос над головой Софи, — что юная леди общается не словами, а образами. И ей так будет проще ответить.

Я вскинула взгляд вверх.

Генерал Реннер?!

Когда он успел вернуться в дом и подкрасться к нам?

Сердце бешено заколотилось.

Выглядел генерал Реннер как обычно невозмутимым, как будто не узнал сегодня, что его бывшая жена — неблагая.

Софи испуганно попятилась, и генерал Реннер вдруг протянул ей ладонь.

— Попробуете? Вы ведь так общаетесь, через касания? Сообщите мне, чего желаете?

Софи сцепила руки перед собой, бросила на меня испуганный взгляд и замерла.

— Генерал Реннер… — нерешительно позвала я и осеклась.

Что у него на уме? За время, проведенное в этом доме, он и парой слов не перекинулся ни с кем из детей. И тут вдруг вызвался помочь? Почему? Сердце бешено заколотилось в груди, ладони вспотели, и я отругала себя за глупость. Следует быть разумной! А не... вот это все.

Генерал Реннер, не отрываясь, смотрел на Софи, а потом опустил руку и перевел взгляд на меня.

— Такие существа, как Софи…

— Дети, — перебила я. — Такие дети, как Софи.

Романтический флер из головы тут же улетучился. Несколько секунд мы буравили друг друга взглядами, а затем генерал Реннер хмыкнул.

— Такие дети, как Софи, часто общаются образами, а не словами. Для них этот язык естественен. Я прав?

Он посмотрел на Софи, и та совсем стушевалась, попятилась и уперлась крыльями в шкафчик, панически осмотрела кухню — но бежать было некуда, потому что в дверях стоял генерал Реннер.

— Софи? — позвала я.

Кипящая на плите вода выплеснулась из кастрюли и, шипя, закапала на чугунную раскаленную поверхность. Ругнувшись, няня Урсула потянулась за прихватками — наши взгляды с генералом Реннером снова встретились.

Раньше, чем я успела хоть что-то сказать, генерал Реннер отошел в сторону — и Софи выскользнула в дверь, только ее топот разрезал тишину.

Выражение лица генерала Реннера было… странным. Кожу от волнения кололо сотней иголок.

Что происходит? Чего от него ждать?

По-хорошему, теперь у генерала Реннера есть еще один повод меня арестовать, на этот раз — как неблагую, которая скрывается от контрольной метки. Несмотря на это... я ни о чем не жалела, хотя мне и следовало бы быть умнее: ради детей.

— Ох, горячая! — воскликнула за моей спиной няня Урсула и загремела посудой.

С трудом оторвав взгляд от черных глаз генерала Реннера, я обернулась.

— Я помогу!

Кажется, воздух на маленькой кухне можно было резать ножом. Щеки горели.

Я принялась помогать няне Урсуле, хотя больше, кажется, мешалась под руками.