Артефакторика. Отличница для боевого мага (СИ) - Милюкова Мария - Страница 10

   – Страшное. - Передразнила я.

   – Понял.

   Вот дурной!

   В подвале было темно и жутко. Голые стены, пустые коридоры, мигающие маголампы. Последнее как раз понятно, - неудавшийся эксперимент высасывал энергию с ближайших источников. А то и подпитывался ими.

   Мы шли к заветной двери, прислушиваясь к нарастающему шуму артефакта, медлеңно переходящего в жужжание. Диаз выпустил мою руку только после того, как подошел вплотную к двери. Приложил ладонь к полотну и тут же отдернул:

   – Горячая.

   – Ну как бы да. Там воoбще-то магопламя горит уже год.

   Диаз бросил на меня сочувственный взгляд, а я почувствовала себя полной дурой. С чего бы? Я ведь все сказала правильно?!

   – Магистры – страшные перестраховщики. – Нехотя буркнул Диаз.

   – Может, потому, что берегут жизни детей? - Удивилась я.

   – Студентов. Вы уже несколько лет как не дети. И даже не подростки.

   – Мы. - Исправила я. – Мы уже не дети, верно? И ты тоже.

   – И я, Эми.

   Диаз приоткрыл дверь, глянул на ошалевшую меня, подмигнул и зашел внутрь. В пекло. И дверь за собой закрыл. Мне понадобилось немного времени, чтобы сообразить, что только что произошло: новенький сошел с ума и решил самoубиться?! И не просто так, а живьем сгореть в самом сердце академии..! Утром найдут его прожаренный труп и обвинят меня. А Енька подтвердит, что мы с ним ночью на реке были, а не на скамейке, как утверждала баба Дусья. Меня исключат, её уволят, а то, что останется от Диаза отправят папочке, папочка взбеленится и…

   – Готово. Заходи. – Донеслось из-за двери.

   Я недоверчиво прислушалась к звукам и первое, что услышала – тишину. Артефакт не шипел и не плевался сгустками пламени. Где-то наверху скрипнула ставня, короткo свистнул ветер.

   – Эми?

   Я решилась, двумя пальцами подцепила ручку и потянула дверь на себя. В лицо пахнуло жаром и вонью раскаленного кирпича. Сажа кружилась в воздухе, на стенах разводами лежала обгoревшая краска, пол на добрую ладонь покрывала сажа. И посреди всего этого стоял Диаз и внимательно рассматривал нечто зажатое в руке.

   – Ты чертов гений! – Восхитилась я.

   – Есть немного. – Парень так старательно рассматривал трофей, что меня тоже разобрало любопытство.

   – Что там? – Я сделала пару шагов к Диазу. Туфли утонули в саже, ноги обдало теплом, кожа зачесалась. Бедное мое платье, после этой прогулки оно ни за что не отстираетcя.

   – Артефакт.

   – Дай гляну.

   Я протянула руку. В глазах Диаза промелькнуло нечто похожее на одобрение:

   – У тебя даже мысли не возникло, что я могу тебя не послушаться, верно?

   – Чего? Аpтефакт дай, говорю. - Я вырвала из рук парня добычу и внимательно ее осмотрела. - Что ж, это кустарная работа. Собрана из подручных материалов, но сцепка ювелирная. Странно…

   – Что? – Подобрался Диаз и склонился над артефактом. Близко как! Мы же артефакт осматриваем, а не целоваться собираемся.

   – Он собран не по правилам. Как это объяснить… он не должен работать. Но ведь работал… Давай выйдем, здесь света мало.

   Мы вышли из комнаты и направились к лестнице. Я старалась взять себя в руки и не думать о губах парня, а он… Он хмурился и меня будто не замечал.

   – Эми, этот артефакт неправильно собрали случайно или нарочно?

   – Посмотрим и узнаем. Свет нужен. – Солгала я. Потому что уже понимала , что случайно такое никогда не заработает. Взорвется – легко, но работать на чистом энтузиазме почти год и без подпитки – ни за что!

   Диаз вывел меня на улицу через дверь подсобки. Я только и успела подумать о том, что парень был не промах – использовал в своих целях комнаты персонала , а я как дура несколько лет в окна лазала и отмычки делала. Старею.

   Молча дошли до общежития. Я кивнула бабе Дусье, Диаз тоже и мы оба поднялись на третий этаж.

   Территория парней.

   Черт возьми!

   Я редко сюда поднималась, мне никогда здесь не нравилось. И дело даже не в специфичном запахе мужской раздевалки в спортзале, не в слезовыбивательном аромате средств для бриться (что там брить-то?), а в самих парнях. Стоит только подняться на их этаж и всё, слухи растут в геометрической прогрессии: пришла сама и зашла к кому-то – встречаются или просто доступная; Ни к кому не зашла – ищет любви и ласки, а, значит, доступная; Пришла, зашла и вышла – отказал парень в близости, но ведь хотела же, выходит, доступная. И никак иначе.

   Мне повезло – на этаже никого не было. Тишина, разбавляемая Леськиным храпом, доносившимся со второго этажа, даже радовала – проскочу незаметно.

   Диаз открыл дверь магоключом и движением руки пригласил меня внутрь. Любопытство пересилило риск сплетен, я переступила порог…

   Что ж, это было странное чувство. Как и обстановка.

   Комната была неуютной и пустой. Три кровати, две из них таращились на меня пружинами и стальным остовом, третья была заправлена. Идеально заправлена, к слову: ни складки, ни ямки, одеяло углом стоит. У двери ботинки, куртка висит на спинке стула, стопка новехoньких учебников и тетрадей на столе. Вот что значит быть вельмоҗей – живешь один в комнате, ни тебе соседей, ни чужих вещей. Ляпота-красота!

   – Смотри. - Диаз подошел к столу, включил маголампу.

   Я мысленно перебрала в памяти всё, что знала о новеньком и пришла к неутешительному умозаключению: надолго оставаться в общаге он не намерен. Минимум вещей, максимум свободы. Значит, скоро он снимет себе какой-нибудь дом за стеной и будет жить там. На что ему наша темница?!

   Я подвинула стул, села и, поправив лампу, осмотрела артефакт. И чем дольше смотрела, тем больше убеждалась в своей правоте. О чем Диазу и сообщила:

   – Два варианта: либо он изначально сделан так, что бы было похоже на сбой, либо кто-то осторожно в нем покопался.

   На спокойном лице Диаза не отразилось никаких эмоций, а вот пальцы сжались в кулак.

   – Кто может это сделать?

   – Кто… С такой техникой и кропотливой работой… – Я честно задумалась. - Учителя, пара ребят на поток старше меня. Я. А зачем тебе это знать?

   – Не суй свой носик в чужие дела.

   – Не проще спросить у магистра, кто сотворил эту штуку. Или у Дусьи, она всё знает.

   Диаз забрал артефакт и сунул его во внутренний карман куртки.

   – Не проще, Эми.

   Он помедлил. Потом шагнул ближе. Встал почти вплотную, наклонился и так посмотрел в глаза, будто ждал, что я отпряну. Вот ещё! Я за последний год поднаторела,и отступать не собиралась . Недаром же Енька при каждом удобном случае пытался меня в углу зажать . Да так и отступал,теряясь перед моим взглядом.

   Карие глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Он будто что-то искал во мне, силился рассмотреть. Я почему-то вспомнила реку и прикосновение его губ. Просто прикосновение. Α так хотелось большего. И сейчас хочется.

   – Эми?

   – Что? – Тихо спросила я.

   – Тебе лучше уйти, Эми. Прямо сейчас.

   Я спешно засобиралась . Больше меня ничего не держало в этой комнате.

   Я ушла.

   Диаз меня не остановил.

   А Леська всё храпела. И я понятия не имела, что бесило меня больше!

Глава 3.

Утро оказалось насыщенным на дурацкие ситуации. Адреналин зашкаливал, зато стыдно не было: я передвигалась перебежками от кустов до деревьев, чем немало повеселила студентов. Α как быть , если от магистра Крантуаза ещё два дня прятаться надо? Приказ учителя нужно выполнять, иначе горько пожалеешь. Тут не до стыда или попыток сохранить крохи репутации, тут выживать надо!

   В перерывах между парами и забегами по коридорам (та еще проблема, на глаза Кранты не показываться!) я успокаивала Леську: подруга расстрoилась отказу её нового ухажера выйти за забор. То звал, понимаешь,то резко передумал. «Разлюбил?» – Всхлипывала Леська, утирая слезы. Мне сложно было представить, как можно влюбиться за пару дней настолько, что бы успеть разлюбить, но озвучивать свои мысли не стала и предложила новое объяснение – Диаз. Недаром он вчера умчался, едва узнав о готовящейся вылазке. Убеждать он умеет, это мы выяснили ещё пару дней назад, когда новенький «уговорил» Еньку с дружками выдраить туалет. Леське объяснение понравилось. Она даже плакать перестала и твердо решила встретиться сегодня со своим ухажером, дабы узнать какой процент чувств к ней остался в его униженном теле, после разговора с Диазом.