Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим - Страница 9

Вспыхнула яркая дуга, и воздух наполнился характерным запахом разогретого металла и флюса. Первый электрод с примитивным меловым покрытием лег вдоль стыка снизу, с точностью, доступной только мастеру высшего класса.

Искры разлетались, как маленькие золотые звезды. Все замерли, наблюдая за этим магическим процессом.

Карпов закончил первый сегмент и отстранился, поднимая защитные очки:

— Первый шов готов. Можно проверять.

Бригадир Тимофеев немедленно подполз под трубу с керосиновой лампой и чистой ветошью. Он тщательно протер шов, затем нанес на него тонкий слой керосина и внимательно осмотрел на наличие пузырьков. Простейший, но эффективный способ проверки герметичности.

— Чисто, — сообщил он через минуту. — Керосин не просачивается, шов плотный.

Карпов кивнул и перешел к следующему сегменту стыка.

За первые два часа он выполнил начальный слой сварки по всей окружности трубы, сделав четыре остановки для проверки качества. Каждый сантиметр шва подвергался тщательному контролю.

Когда первый слой был закончен, Карпова сменил Колунов. Молодой, но талантливый сварщик, специалист по промежуточным швам. Он использовал электроды большего диаметра, накладывая металл поверх первого слоя.

За ним работал Семыкин, ветеран сварочного дела, которому доверили финишный, наиболее важный с точки зрения прочности слой.

Весь процесс занял около шести часов. К вечеру последний сантиметр шва был закрыт, и начался финальный этап.

Полная проверка качества. Старый мастер Пшеничный, проработавший на металлургических заводах еще до революции, лично проверял каждый сантиметр шва специальным молоточком. По звуку ударов он безошибочно определял качество соединения.

Несколько часов бригада контролеров ползала вокруг трубы, постукивая по шву, измеряя его толщину кронциркулем, проверяя ровность специальными шаблонами.

Некоторые участки проверили керосиновой пробой. Наконец, уже в полной темноте, освещаемый только фонарями и прожекторами, Пшеничный подошел к нам:

— Качество соединения хорошее, — доложил он, снимая потертую кепку. — Швы ровные, без видимых дефектов. Держать будет крепко, ручаюсь своей репутацией.

На мгновение повисла тишина. Затем Рихтер повернулся ко мне:

— Леонид Иванович, нефтепровод соединен.

Не знаю, что на меня нашло, но я сделал то, чего сам от себя не ожидал. Обнял Рихтера, крепко, по-мужски.

Вокруг нас раздались аплодисменты и радостные крики рабочих. Они подбрасывали вверх шапки, хлопали друг друга по плечам, смеялись. Даже самые суровые, обветренные лица озарились улыбками.

Тридцать километров стальной артерии, проложенной через болота, мерзлую землю и снежные заносы, соединились в единое целое. Теперь предстояло испытать ее в действии.

После того, как все секции были соединены, нам предстояло обернуть участки соединений несколькими слоями просмоленной мешковины и залить горячим битумом для защиты от коррозии. Эта примитивная, но проверенная временем технология была единственным доступным способом изоляции в наших условиях.

Для испытаний временно установили два мощных насоса на начальной точке трассы. Огромные паровые агрегаты, доставленные из Казани, способны создавать давление до пятидесяти атмосфер. Нам требовалось тридцать, с двойным запасом относительно штатного режима.

— Сначала заполняем трубы водой полностью, — инструктировал Рихтер бригадиров на техническом совещании. — Затем постепенно поднимаем давление, контролируя состояние на каждом километре трассы.

— Как с противозамерзающими добавками? — поинтересовался Воронцов, начальник насосной станции. — Ночью все еще крепкие морозы.

— Добавляем хлористый кальций, десятипроцентный раствор, — ответил Рихтер. — И спирт для верхних участков трубы, где возможно образование воздушных карманов.

План испытаний предусматривал три дня работы. Первый — полное заполнение водой, второй — подъем давления и проверка, третий — устранение выявленных дефектов и повторное испытание.

К рассвету следующего дня все было готово. Бригады контролеров заняли позиции вдоль всей трассы, через каждые два километра. Каждая группа имела рацию для связи со штабом и инструменты для экстренного ремонта.

— Запускаем первый насос, — скомандовал я, когда получил подтверждение о готовности всех бригад.

Мощный дизель взревел, и вода начала поступать в трубопровод. На контрольных приборах стрелка давления медленно поползла вверх.

— Две атмосферы, — докладывал оператор, следя за манометром. — Три атмосферы… Система заполняется нормально.

Первые часы прошли без происшествий. Вода постепенно заполняла трубопровод, вытесняя воздух через специальные клапаны, установленные в верхних точках трассы.

Я лично объезжал контрольные пункты, проверяя состояние труб и настроение людей. Все понимали важность момента. От успешного испытания зависела судьба всего проекта.

К обеду вода достигла конечной точки нефтепровода. На выходе из трубы появился мутноватый поток. Свидетельство того, что система полностью заполнена.

— Закрываем выходной клапан! — приказал Рихтер по рации. — Насосы на малый режим! Начинаем подъем давления.

Стрелка манометра медленно ползла вверх: пять атмосфер… восемь… десять…

К вечеру мы достигли пятнадцати атмосфер, половины испытательного давления. На этом решили остановиться до утра, чтобы дать системе стабилизироваться и проверить все соединения.

Утро принесло тревожные новости. Дежурные операторы сообщили о падении давления в системе с пятнадцати до двенадцати атмосфер. Это могло означать только одно. Где-то есть утечка.

— Разделим трассу на пятикилометровые сегменты, — немедленно распорядился Рихтер. — Установим перемычки с манометрами. Найдем, где теряется давление.

Весь день мы провели в поисках утечки. Бригады обходили трассу, проверяя каждый шов, каждое соединение.

К вечеру обнаружили три проблемных участка. Небольшую микротечь на двадцать втором километре, неполный шов на фланцевом соединении компенсатора на восемнадцатом и трещину в металле на третьем.

— Ничего критичного, — подвел итог Рихтер, когда мы собрались на экстренное совещание. — Все дефекты устранимы в течение суток. Карпов, ваша бригада занимается третьим километром. Там нужна переварка шва. Карпов, на вас восемнадцатый — фланцевое соединение. Тимофеев, двадцать второй. Там обнаружена коррозия, возможно, брак в металле трубы.

— А если найдем еще дефекты? — спросил Шмаков. — Сроки же горят.

— Работаем, пока не устраним все проблемы, — твердо ответил я. — Лучше задержаться сейчас, чем получить аварию при запуске.

Всю ночь бригады трудились, устраняя выявленные дефекты. К рассвету основные проблемы были решены, но появились новые. Дополнительная проверка выявила еще две микротечи.

К исходу третьего дня испытаний все обнаруженные дефекты были устранены. Мы приступили к повторному подъему давления.

На этот раз система вела себя стабильно. Стрелка манометра уверенно поднималась: пятнадцать… двадцать… двадцать пять… тридцать атмосфер!

— Держим давление тридцать атмосфер в течение шести часов, — скомандовал Рихтер. — Все бригады на полную боевую готовность. При малейшем признаке течи немедленно докладывать.

Шесть часов превратились в вечность. Каждые тридцать минут снимались показания манометров по всей трассе, каждый час бригады обходили свои участки. Но система держалась, давление оставалось стабильным.

— Гидравлические испытания успешно завершены, — официально объявил Рихтер к вечеру. — Нефтепровод выдержал испытательное давление тридцать атмосфер в течение шести часов тридцати двух минут. Можем готовиться к опорожнению системы и просушке.

Я подошел к главному инженеру и пожал ему руку:

— Спасибо, Александр Карлович. Ваша заслуга в этом огромна.

— Наша общая заслуга, — он устало улыбнулся. — Без вашего руководства ничего бы не получилось.

Следующий день ушел на слив воды из трубопровода и подготовку к просушке. Для этого использовали специальные скребки-разделители. Поршни из мягкой резины, которые проталкивали по трубе сжатым воздухом, вытесняя остатки влаги.