Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим - Страница 37

Сталин задумчиво разглядывал меня, словно какой-то редкий экспонат.

— Вы уникальный человек, товарищ Краснов, — наконец произнес он. — Независимо от источника ваших знаний, они представляют огромную ценность для государства. И мы будем их использовать.

Кажется, он уже собирался закончить нашу встречу, но я решил рискнуть и использовать последний козырь:

— Товарищ Сталин, есть еще один вопрос стратегической важности, который я хотел бы обсудить.

Вождь, уже потянувшийся к трубке телефона, замер:

— Слушаю.

— Это касается Дальнего Востока и железнодорожной магистрали КВЖД, — я понизил голос, словно опасаясь, что нас могут подслушать.

Сталин вернулся в кресло, его взгляд стал острым, внимательным:

— Продолжайте.

— В двухстах верстах северо-западнее Харбина, практически на линии КВЖД, находится крупнейшее в мире месторождение нефти, — сказал я, отмечая, как напряглась фигура вождя. — Оно называется Дацинское. Находится в китайской провинции Хэйлунцзян, является крупнейшим в Китае. Его геологические запасы нефти оцениваются в почти в шесть миллиардов тонн, а природного газа — в один триллион кубических метров. И нефть там высочайшего качества, значительно лучше высокосернистой, той что мы обнаружили в Татарском промысле.

Сталин смотрел на меня, не мигая:

— Откуда у вас эта информация?

Я был готов к этому вопросу:

— Несколько месяцев назад я встретился со старым царским геологом, работавшим до революции на компанию братьев Нобель, — соврал я. — Он был при смерти и решил поделиться со мной тем, что узнал во время своей последней экспедиции в Маньчжурию в 1916 году. Он обнаружил признаки нефтеносных пластов, но из-за революционных событий и японской интервенции эти данные так и не были использованы.

— И вы верите словам умирающего старика? — скептически спросил Сталин.

— Я проверил его информацию, сопоставив с геологическими картами и современными данными о структуре пластов, — уверенно ответил я. — Все сходится. Более того, в моих видениях я ясно вижу огромные нефтяные вышки, покрывающие эту территорию.

Я достал из портфеля карту и развернул ее на столе:

— Вот здесь, товарищ Сталин. Это будущий нефтяной гигант.

Сталин склонился над картой, его пальцы медленно обвели обозначенный район:

— Слишком близко к японской зоне влияния, — заметил он. — И прямо на территории Китая.

— Именно поэтому мое следующее предсказание имеет критическое значение, — я сделал паузу. — Я уже говорил, что в сентябре этого года японцы организуют провокацию у Мукдена на Южно-Маньчжурской железной дороге. Это станет предлогом для оккупации всей Маньчжурии. Они создадут марионеточное государство Маньчжоу-Го и возьмут под контроль весь регион, включая нефтеносные районы Дацина.

Сталин выпрямился, его взгляд стал жестким:

— Вы говорите, в сентябре? Какая точная дата?

— Да, — твердо ответил я. — 18 сентября 1931 года японцы взорвут небольшой участок железнодорожного полотна у Мукдена. Обвинят в этом китайских диверсантов и введут свои войска. Западные державы осудят эти действия на словах, но реально ничего не предпримут.

— И что вы предлагаете? — спросил Сталин, начиная расхаживать по кабинету. — Открыто вмешаться? Начать войну с Японией?

— Нет, это было бы преждевременно, — покачал я головой. — Предлагаю тонкую игру. Во-первых, усилить разведывательную деятельность в регионе. Во-вторых, через тайные каналы предупредить китайское правительство о готовящейся провокации. В-третьих, подготовить дипломатическую почву для переговоров с Чан Кайши.

— С какой целью? — Сталин остановился, внимательно глядя на меня.

— Если нам удастся предотвратить японскую провокацию, мы поднимем авторитет СССР в глазах Китая, — пояснил я. — Это даст нам возможность заключить соглашение о совместной разработке нефтяных месторождений в Дацине. Официально — советско-китайское экономическое сотрудничество. Фактически — получение контроля над стратегическим ресурсом.

— Звучит заманчиво, но слишком оптимистично, — Сталин снова подошел к карте. — Чан Кайши слабо контролирует северо-восточные провинции. Даже если мы предотвратим первую провокацию, японцы придумают другую.

— Верно, — согласился я. — Поэтому нужно параллельно готовиться к защите наших интересов. Для этого требуется ускоренное развитие Дальневосточного военного округа, укрепление границ по Амуру, а также…

— А также? — Сталин приподнял бровь.

— Технологический рывок, товарищ Сталин. Именно здесь нам может помочь сотрудничество с американцами.

— Американцы? — Сталин нахмурился. — Что общего между ними и нашими интересами на Дальнем Востоке? Кажется, наоборот, они там противоположные.

— Американцы уже сейчас крупнейшие производители бурового оборудования в мире, — пояснил я. — Для освоения башкирских месторождений, не говоря уже о Дацине, нам потребуются сотни бурильных установок и оборудование для тысяч скважин. Мы можем начать кооперацию с их частными компаниями, предложив взаимовыгодные условия.

— Какие именно?

— Мы можем поставлять им наши дизельные двигатели для его бурового оборудования, — ответил я. — Они сейчас активно разрабатывают новые буровые установки, и мощные экономичные дизели им крайне необходимы. Взамен мы получим современные технологии бурения и готовое оборудование.

Сталин задумчиво потер подбородок:

— А что мешает нам просто скопировать их технологии?

— Время, товарищ Сталин, — твердо ответил я. — Обратная инженерия займет годы. А оборудование нужно сейчас, если мы хотим опередить японцев в нефтяной гонке на Дальнем Востоке.

— Допустим, — Сталин вернулся к столу. — Что еще требуется для защиты наших дальневосточных интересов?

— Совершенное вооружение, — я развернул еще один лист. — Мы уже работаем над новым танком, но нужно также развивать артиллерию и авиацию. Благодаря нашим разработкам в области специальных сталей мы можем производить надежные артиллерийские орудия, которые защитят Владивосток и Петропавловск с моря от японского флота.

— А авиация?

— Мы можем могут запустить в серию новые истребители с металлическим каркасом, обтянутым перкалем. Легкие, маневренные машины, способные противостоять японским самолетам. Но для этого нужны наши специальные стали и технические решения.

Сталин внимательно выслушал, не перебивая. Когда я закончил, он долго молчал, разглядывая карту. Наконец произнес:

— Если все, что вы говорите, правда… это меняет стратегическую картину на Дальнем Востоке. Месторождение такого масштаба, очень большой козырь в большой игре.

— Именно так, товарищ Сталин, — кивнул я. — Контроль над Дацином даст СССР энергетическую независимость на десятилетия вперед. И сделает бессмысленной потенциальную морскую блокаду в случае конфликта с западными державами.

— Кто сейчас командует Дальневосточным округом? — спросил Сталин, явно уже обдумывая конкретные шаги.

— Блюхер, — ответил я. — Неплохой командир, но…

— Но что?

— Для операции такого масштаба и сложности нужен другой полководец, — осторожно сказал я. — Более дальновидный стратег.

— У вас есть конкретное предложение? — Сталин пристально посмотрел на меня.

Конечно, у меня были кандидатуры. Но я лучше не буду слишком много советовать, чтобы он не подумал, что становится чересчур зависимым от меня.

Сталин встал и медленно прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Его тень, отбрасываемая настольной лампой, причудливо ложилась на стену.

— Я изучу ваши предложения, — наконец произнес он. — По всем пунктам. И проверю предсказание о японской провокации. Если оно сбудется…

Он не закончил фразу, но я понял смысл. Этот тест станет решающим. Если японцы действительно устроят инцидент на Южно-Маньчжурской железной дороге, как я предсказал, Сталин поверит всем моим словам. И тогда…

— Товарищ Сталин, — я решился на последнее замечание. — У нас есть уникальная возможность изменить ход истории. Предотвратить японскую агрессию, получить контроль над стратегическими ресурсами и создать прочный фундамент для индустриализации СССР. Но действовать нужно быстро и решительно.