Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 25

И одна Вероника шла напряженная, потому что знала, что дедушка не шутил. Что он и правда отправил предложение исключить из КА всех гоблинов. А завтра и про троллей отправит.

Ну так, между делом. Он опытный кляузник, работать ему это не помешает.

Конечно, никто никого не исключит. Но все равно как-то неуютно.

Занятий в первый день не было. Завтра будут метафизика, маносборчество и ПОСС, Вероника посмотрела по расписанию. Но сегодня только линейка, классный час, заселение, обед, экскурсия и получение учебников — а это все уже закончилось, так что можно отдохнуть. И Вероника устроилась с книжкой в дальнем углу гостиной, решив сегодня больше никуда не ходить, потому что для одного дня впечатлений достаточно.

Первым делом она пролистала свой новенький зачарованный ежедневник. Особенно самое начало, где был свод школьных правил. Его Вероника прочла сначала бегло, потом внимательно, а потом комментируя и подчеркивая. Постаралась сразу запомнить расписание и усвоить все важное… хотя тут почти все было важным.

Самое главное — это, конечно, система оценки знаний. А в ней самое главное — годовые экзамены. Волшебству все учатся в разном темпе, и сначала может долго не получаться, а потом вдруг ка-а-а-ак получится!.. так что на самих уроках тебя особо не оценивают. Это уж ты сам старайся слушать, повторять и все усваивать, потому что в конце года будут экзамены по всем предметам, и за каждый начисляется от нуля до десяти баллов, и если получил больше восьмидесяти двух, то дальше учишься бесплатно.

А если меньше — то и в следующем году придется платить. А если меньше шестидесяти, тебя вообще исключат, потому что это значит, что ты или тупой, или бесталанный, или и то и другое, и вступительные экзамены прошел по недоразумению.

А еще это может значить, что ты раздолбай. Потому что за знания и способности отметок в КА нет, зато есть за дисциплину. Например, прогуливать уроки без уважительной причины нельзя. За первый прогул в году тебе выдают желтую карточку, за второй — красную, а за третий — черную. А черная карточка — это вызов в деканат, всякие неприятности и урон репутации. Могут даже сразу исключить, если причина прогула ну совсем неуважительная.

И эти карточки выдают не только за прогулы, но и за другие серьезные нарушения. И их потом надо отрабатывать, ходить на дополнительные занятия, чтобы вычеркнули из ежедневника. А если не вычеркнут, то каждая карточка — это минус балл на экзаменах.

А экзамены — это самое важное.

Вероника сидела так тихо и незаметно, что стала почти невидимкой. Прямо как будто одолжила у Астрид Ме Скрытности. И сама тоже не замечала, что происходит вокруг, сначала листая учебники, потом дочитывая «Приключения трех дураков, что иных умников поумнее оказались», потом читая первые параграфы в учебниках по завтрашним предметам, а потом погрузившись в «Сказ о Желтом Кабане», еще одну книжку из Смутной эпохи, которая вообще-то изначально была для взрослых, такой рыцарской сагой, но сейчас считалась детской книжкой.

«…Скакал, и скакал, и скакал рысак вороной, летел он испуганной птицей. Всадник гнался за ним, в латах таких, что ночи черней, и с мечом за плечами. Плащ развевался такой, что будто солнце взошло, и на шлеме реяло в жирафово брюхо цвет покрывало (*покрывалом в описываемые времена называли широкий еловец, лоскут на шлеме*). В ворота влетел рысак вороной, и думал найти там спасенье. Но поздно уж было, ведь следом за ним всадник ужасный ворвался. Трубили рога, и бил барабан, и узнали враз все горожане, что в город вступает герцог Кабан, и лик его грозен и страшен…»

Написано было немного неудобно, по-старинному и какими-то рваными строчками (не стихи, что-то другое), но увлекательно. И пока Вероника это все читала, остальные ребята куда-то исчезли. А сама она вдруг поняла, что хочет есть. И по часам время ужина. Наверное, дедушка Инкадатти уже приходил и увел всех в столовую, а ее не заметили и забыли, потому что она очень маленькая.

И теперь она осталась одна и умрет с голоду.

Вероника растерялась. Она побегала по общежитию, но нигде никого не нашла. Хотела выйти и побежать в столовую, но вспомнила, сколько там народу, и ее охватила паника.

Ей ведь, наверное, и не дадут никакой еды, если она придет одна, отдельно от группы. Скажут: а ты, девочка, что здесь делаешь? А ну бегом к маме.

Нет, это как-то опасно. Рискованно. Придется выйти из общежития, где Вероника уже немножко поняла, что к чему. Ее, возможно, наругают или даже исключат из Клеверного Ансамбля.

Вероника очень этого боялась.

Дедушка Инкадатти же говорит, что гоблинов могут исключить за то, что они гоблины. А вдруг с девочками, которые шарахаются где попало, то же самое? Ничего неизвестно.

И тогда все будет зря.

Так что Вероника решила потерпеть уж как-нибудь. Подождать, когда придет кто-нибудь, кто лучше нее знает, что делать.

Но долго терпеть не получилось, она слишком проголодалась. И она долго не хотела никого и ничего призывать, потому что это тоже, возможно, запрещено, но в конце концов в животе стало совсем уж скучно, так что Вероника вернулась в свою спальню и робко прошептала:

— Призываю еды какой-нибудь…

Воздух сгустился, заискрился, и на ее кровати появилась гора чего попало. Девочка тяжко вздохнула, потому что тут не оказалось ничего вкусного, но это все-таки была еда, так что она сможет выжить.

— Так, на ужин у меня будет мешок риса, замороженные креветки и баклажаны… все ясно…

Наверное, надо это все приготовить. Вероника умела жарить картошку и яичницу с беконом, делать бутерброды и даже немного варить куриный суп, так что не сомневалась, что и отварить рис с креветками сумеет. Что тут сложного? Налей воду, поставь на огонь, да свари. Когда они с Астрид одни выживали в усадьбе целых полторы луны, было тяжелее, но ничего, они справились.

Только вот нужна кухня. Плита нужна, огонь, вода. Вероника могла призвать все это, но оно же будет по отдельности. Дома-то она справилась бы, дома она знала каждую комнату и каждый предмет мебели. Но тут все совсем другое — новое, непривычное и без енота.

Выживание становилось все сложнее и сложнее.

Можно, конечно, призвать маму или Астрид… или хотя бы позеркалить им. Можно. Но Веронике ужасно не хотелось в первый же самостоятельный день просить помощи. Ей давно уже не пять лет, она взрослая самостоятельная девочка, и со всеми проблемами разберется сама.

Она немного погрызла ноготь, размышляя, призвать ли что-нибудь более съедобное, или все-таки попытаться обойтись тем, что ей послало мироздание. Она съела несколько зернышек риса, но это голод почти не утолило.

— Призываю хлеб с вареньем, — все-таки нарушила она правила еще разок.

Когда Даниша, Бумбида и Свертхи вернулись в пятую спальню, Вероника сидела на кровати с книжкой и мрачно ела огромную булку, отщипывая кусочки и макая в земляничное варенье. На тумбочке лежал пакет уже слегка подтаявших креветок (с них накапала лужа), рядом — мешок риса.

— Это что?.. — не поняла Даниша.

— Рис, — ответила Вероника. — И креветки.

— Понятно. Эм-м-м… тебе с собой это дали, что ли? Твоя мама странная.

— Нет, — рассердилась Вероника. — Я… я есть хотела. Попросила какой-нибудь еды. Появилось вот это.

И она с отвращением посмотрела на креветок.

Соседки ее, кажется, не поняли. Они переглянулись, Бумбида почесала живот и сказала:

— Так, ну еде нельзя дать пропасть. Надо что-то придумать.

— Ты ж только что поела, — сказала Свертхи.

— Это мешок креветок, — укоризненно ответила огриха. — Знаешь, что скажет моя мама, если узнает, что я дала мешку креветок протухнуть?

— Что?

— Я не могу сказать это при ребенке, — чопорно сказала Бумбида.

Вероника подумала, что Бумбида и сама-то не очень взрослая, но ничего не сказала, потому что та сразу принялась за дело. У нее среди вещей нашлась походная жаровня с маленьким жар-камнем, Бумбида тут же набрала в ванной воды в казанок и отварила сначала рис, а потом креветок.