Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса (СИ) - Мордорский Ваня - Страница 4

— Ему до стадии очищения меридиан еще далеко, — хмыкнул брат Ли. — Пусть пока накапливает Ци.

— Да он столько накопил, что скоро лопнет!

Собратья тут же дружно загоготали.

— После моих нежных ласк, ты сразу вознесешься на следующую ступень и одновременно на вершину блаженства, — продолжила рисовать перспективы женщина. — Поверь, мои ручки…И не только ручки, кстати, довели до пика мужского могущества не одного Старейшину. Ты не пожалеешь.

В моей голове в тот же момент возникли мысли фривольного содержания. Да, именно в этот момент нейросеть и шарахнула меня болью.

[СТОРОНИСЬ ПОХОТИ И НЕ ДОПУСКАЙ РАСПУЩЕННОСТИ В МЫСЛЯХ! Слабак! Лишь слабые духом поддаются разнузданным желаниям бренного тела!]

П ожалуйста, воздержись, от своих великолепных поучений.

[Воздержание — это первая ступень добродетели, которая и есть начало нравственного совершенства. Цитата приписывается Лао-Цзы]

Уж я-то о воздержании знаю не меньше Лао-Цзы, а может, и поболее.

Собратья еще минуту-другую уговаривали меня выйти наружу, но, поняв, что впустую тратят время, которое можно использовать для более страстных дел, они удалились обзывая меня на чем свет стоит.

Я выдохнул с облегчением. Наверное, будь братья поумнее, они бы уже начали о чем-то догадываться, не может ведь быть так, чтобы красивый восемнадцатилетний юноша, в секте, где все предаются всем мыслимым наслаждениям, избегал любого из них.

— Ахххххх…Ахххх…

Я аж дернулся от неожиданности.

— Ахххххх…Ахххх…

За первым громким стоном последовали другие. Братья очевидно взобрались на крышу, их любимое место для любовных утех и сразу приступили к делу.

Я вздохнул и встал. Коридор опустел и стало тихо, так что можно было выскользнуть наружу и найти подходящее место для медитации — это уже не подходило. Слишком хорошая слышимость. Не сосредоточиться на Ци, только на другом, на том, за что бьют током.

Как я уже говорил, мой путь — это путь Праведного Дао, и, как я уже знал, чтобы была возможность вступить на него, человек должен непрерывно придерживаться в течение пятнадцати лет праведных обетов. Тех самых, которые контролировала нейросеть.

Именно поэтому она не давала мне раньше пятнадцати лет технику сбора Ци — в моем теле должны были произойти изменения, подготавливая его для Праведного пути.

Я накинул робу потеплее, — обычные монашеские обмотки, — и вышел. Нечего мне тут делать.

Шагами крадущейся кошки, я двинулся по пустому коридору и скоро дошел до его конца. Взгляд наткнулся на выбитые в каменной кладке схемы Восьми Меридиан. Это был этап Очищения Меридиан к которому еще мне предстоит дойти, он шел сразу после ступеней Конденсации Ци.

Схемы Меридиан изображенные на стене заучивали назубок все братья, даже самые ленивые, потому что ошибившись в процессе их Очищения, можно запороть весь свой дальнейший путь культивации. Всё-таки изредка наши Старейшины отвлекались от вина и девиц и делились с молодежью крупицами своей мудрости.

Я шагнул дальше, и за поворотом коридора меня ждала распахнутая дверь Хранилища. Увы…Это было совершенно бесполезное для практика место, потому что кроме нравственных трактатов, стихов, и философских рассуждений, тут не было ни единой даже препаршивенькой техники, уж я это знал наверняка, так как все тексты Хранилища прочел от корки до корки еще в первый год пребывания в секте. Кстати, именно в секте собратья меня и научили читать и писать — в родной деревеньке подобные навыки были просто ни к чему.

Мое старое сердечко подсказывало, что большинство богатств секты (не могло же их не быть) были безжалостно пропиты и проданы нашими Старейшинами. Выпивка и женщины требуют денег, которые из воздуха не берутся.

Тихо вздохнув, я прошел дальше и скоро очутился во внутреннем дворике, который окружали строения секты. По телу скользнул легкий прохладный ветерок летней ночи. Приятно, после долгой медитации.

Впереди виднелись развалины стены, окружавшей секту, к ним я и пошел.

Сама секта представляла собой небольшой храмовый комплекс с пристройками и амбарами, который располагался на холме, склоны которого густо покрывал бамбуковый лес. Правда невысокий. Так что отсюда, сверху, было видно всю округу и близлежащие деревеньки.

Красота, одним словом. Чистейший воздух и звездное небо расслабляли душу и прямо таки заставляли думать о вечном, о чем-то неуловимом. Ну а ритмичное перестукивание бамбука и его постоянные покачивания успокаивали. Если в родной деревне мне приходилось только работать, то тут…Тут в секте всё предрасполагало к лени. Не зря братья настолько обленились и погрязли в удовольствиях, забыв о медитациях и самосовершенствовании.

Я их понимал, ведь я тоже по-своему наслаждался своей новой жизнью. И пусть в данный момент я и был рабом обетов, но, несмотря на это, я проживал каждое мгновение полно и без сожалений. Возможно, к кому-то подобное приходит раньше, но ко мне понимание жизни как высшей ценности самой по себе пришло лишь в последние годы перед смертью, когда каждый день подводишь итоги прожитого и сожалеешь об упущенном и понимаешь, что тратил время не на то.

Теперь я ни о чем не сожалел. Я просто жил. Это то, о чем многие из нас просто забывают, в погоне за деньгами или властью — забывают просто жить.

Застыв в летней ночи, я слушал стрекот цикад, наслаждаясь покоем, пока естественный позыв не заставил меня вернуться в реальность и вспомнить, зачем я, собственно, вышел. Найти место для медитации.

Но только я сделал шаг к стене, как меня остановил знакомый голос:

— А куда это братец Ван собрался на ночь глядя?

Я обернулся. Это был всего лишь наш сторож Чжунь, воровато прячущий за спину кувшин с вином. Просто по привычке.

— Тихий ручеек…Бежит в ночной тиши…Миг — и оборвалась его жизнь. — ответил я стишком.

— А! Приспичило? Ссать пошел?

— Твоя проницательность не знает границ.

— Ой, не льсти мне, Ван, если б моя проницательность была так хороша, то я не женился бы на этом демоническом отродье, на этой мегере, выедающей мне мозг, нервы и жизнь…

Сторож сплюнул, приложился к кувшину с вином, забулькал, а потом шумно выдохнул и сказал:

— Не женись, Ван, никогда. Мой тебе совет. Вот почему ты со своими собратьями никогда не отрываешься? А? Молодость-то у нас одна! Да будь я на твоем месте, то не слезал бы с девок. А там такие сладкие сегодня девки…Ухххх! Я тебе скажу, ты всё равно губишь свою молодость. Намедитироваться ты еще успеешь! А вот пожить вволю можно только сейчас. Пусть медитируют старые хрычи с отвисшими хренами, молодые должны тискать девок, а то что ты будешь на старости вспоминать? Как отмораживал задницу в медитациях? Вот-вот…А так девок будешь вспоминать….

— И вино… — добавил я, глядя как тот снова приложился к кувшину.

— И вино…— согласился сторож. — Ладно. Жизнь — поток.

— Жизнь — поток, — подтвердил я.

— А мы в ней — дерьмо, плывущее по течению, — добавил сторож. — Ладно, иди, Ван, выпускай свой поток наружу, а то обмочишься тут еще. Да и надоел ты мне. Стоишь тут, молодой, красивый. Тьфу…

Я покачал головой и перешагнул защитную стену секты, от которой осталось одно название и груда поросших мхом камней, высотой по пояс. Живописно, конечно, но от врагов не защитит.

Впрочем, откуда у нашей секты враги? — Кому придет в голову нападать на секту, у которой из добра только солидные запасы вина? — Никому. От пагоды Старейшин донеслись приглушенные звуки музыкальных инструментов. Любят наши Старейшины музыку побренькать после любовных утех, что уж тут поделать. Красиво жить не запретишь.

Я, тем временем, спустился по склону и уселся на один из камней, торчащих прямо из него. Этот камень стоял на пересечении дюжин струек Ци, и медитация на нем была ощутимо эффективнее, чем просто в келии. Собственно, и нашел его я благодаря своей обостренной чувствительности к Ци.

Перед глазами всплыла ежедневная табличка-напоминание: