Суда не будет (СИ) - Федин Андрей - Страница 50

— Расскажи мне о себе, Рыков, — велел Корецкий. — Кто ты? Откуда? Как познакомился с моей дочерью?

Я пожал плечами.

Ответил:

— Виталий Максимович, все мои рассказы уже зафиксированы в Сашиной записке. Повторять их — только тратить ваше время.

— Время у меня есть, Рыков, не беспокойся. Раз уж я сижу здесь, рядом с тобой — значит, я готов его на тебя потратить.

Ровно двенадцать секунд мы с Корецким бодались взглядами (эти секунды отсчитало моё сердце). Наблюдал я и за тем, как блестели седые волосы в причёске генерал-майора, как над его головой по воздуху проплывал серый табачный дым. Тёплая чашка с чаем согревала мою ладонь. Корецкий снова хмыкнул, откинулся на спинку стула. Поправил на переносице очки.

— Кстати, о Сашкиных записях… — сказал он.

Виталий Максимович резко повернулся к окну — я сделал глоток из чашки. Сашин отец взял с подоконника и положил перед собой на стол третью папку, наполовину накрыл ею первую и вторую. Я прикинул: в этой папке было поменьше бумаг, чем в той, где лежали выписки из Димкиного дела. Но выглядела она объемнее той, где находилась Сашина аналитическая записка.

— Я провёл расследование, — сказал Корецкий. — Неофициальное, разумеется.

Он похлопал по папке ладонью, сообщил:

— Вот здесь лежат документы, отчёты и фотоматериалы, собранные моими сотрудниками, проверившими Сашкины рассказы. Здесь много интересного. Некоторые моменты я пока не изучил, а лишь бегло просмотрел. Но уже вижу: косвенно все они подтверждают те выводы, которые сделала Саша. Многие Сашкины догадки мои люди подкрепили доказательствами.

Виталий Максимович взял в руку пачку сигарет «Союз Аполлон», но тут же брезгливо скривил губы и уронил пачку на стол. Я заглянул в пепельницу и подсчитал, что там лежали девять сигаретных фильтров — почти половина пачки. Корецкий взял свою чашку с остывшим чаем и залпом опустошил её, словно выпил сто граммов водки. Он снова поправил на лице очки.

— В этой папке лежат копии материалов из уголовного дела, которое завели по факту убийства Романа Курочкина. Этого Курочкина Саша в своей записке назвала Ленинградским людоедом. Есть здесь и копия отчёта о расследовании исчезновения в посёлке Ларионовка двух детей летом прошлого года. Бердникова, школьного учителя, к слову, пока не нашли.

Корецкий снова похлопал ладонью по папке.

— У Леонида Васильевича Меньшикова, доктора из Москвы, четырнадцатого июля этого года родился сын. Четыре килограмма, сто грамм. Назвали Виктором. С ребёнком и с его матерью всё нормально. Доктор Меньшиков по-прежнему ездит на работу в своей белой «пятёрке». Павел и Иннокентий Битковы признали, что готовили ограбление журналистки Лебедевой.

Виталий Максимович покачал головой.

— Они выразили желание стать осведомителями КГБ и спасать Родину от преступников и шпионов. Вот только младший Битков, который Павел, потребовал за спасение Родины нехилую зарплату. Такую не получаю даже я. Идиоты, одним словом. Не удивительно, что они согласились на авантюру этого уголовника Серого. В редакции газеты, где работает Саша, сменился главный редактор.

Корецкий говорил и смотрел мне в глаза — он будто бы считывал в них мои эмоции.

— Рыков, моя дочь сказала: ты хороший человек, — заявил Виталий Максимович. — Вот только по моим данным, ты уже не первый год подрабатываешь наёмным убийцей. Причём, заработал себе неплохую репутацию в криминальных кругах. Мне сообщили, что с начала этого года ты выполнил для бандитов два заказа. А ведь ты офицер, мой бывший коллега. Как же так?

Он покачал головой, спросил:

— Или ты не только бандит, но и предатель? Рыков, откуда у тебя эта фотография?

Корецкий ткнул пальцем в лежавший на столе конверт (с фотографией желтозубого мужчины).

— Зачем она тебе? — сказал он. — Какие у тебя дела с этим человеком?

Я пожал плечами, почесал шрам на руке.

Ответил:

— Никаких. Фотографию я нашёл на столе у себя в квартире. Понятия не имею, как она там оказалась.

Виталий Максимович наклонился к столу — стёкла его очков блеснули.

— Это уже не шутки, Рыков, — сказал Сашин отец. — Я знаю, кто этот человек. Это Антанас Арайс, журналист из Риги. Ещё семь лет назад его завербовало ЦРУ. Он находится в нашей разработке. Зачем он приехал в Ленинград? Какие у тебя с ним дела, Рыков? Ты понимаешь, что это уже не простой криминал? Тут совсем другая тема. Дима, это измена Родине!

Последнюю фразу Корецкий произнёс громко, едва ли её не прокричал.

— Шутки закончились, Дима, — сказал он. — Это ты моей дочери рассказывай про перемещение душ и про путешествия во времени. Саша женщина впечатлительная… временами. Да и ты ей понравился. Она тебе поверила. Но я-то тебя, Дима, давно знаю. Прекрасно представляю, на что ты способен. Так что не ломай комедию, Рыков. Объясни мне, наконец, что за игру ты затеял.

Корецкий нахмурил седые брови.

Я покачал головой.

— Виталий Максимович, вы утратили хватку. Генеральские погоны, как вижу, расслабляют. С измены Родине следовало начать наш разговор. Покричать, постучать кулаком по столу. А не планировать рождение внука и свадьбу дочери. Лучше расскажите, почему у меня дома появилась эта фотография. Я же видел: вас она не удивила. Это новый заказ? От кого?

Корецкий снял очки, положил их на папку с отчётами. Потёр глаза. Взглянул на меня.

— Дмитрий, я всё же надеялся: у нас состоится откровенный разговор, — сказал он.

— Я тоже на это надеюсь, Виталий Максимович.

Сашин отец откинулся на спинку стула, взял сигарету, закурил.

— Значит, ты придерживаешься прежней фантастической версии? — спросил он. — Или изображаешь потерю памяти?

— Фантастической, — сказал я.

— Вариант с амнезией выглядел бы более правдоподобно.

— Я учту ваш совет, Виталий Максимович. В дальнейшем.

Корецкий кивнул.

— Учти, Дима. Учти. Но и вариант с перемещением душ ты отыгрываешь талантливо. Молодец. Пока я не заметил в твоём поведении фальши. А я враньё чувствую за версту, ты это знаешь. На все мои действия ты реагируешь превосходно: в соответствии с выбранной линией поведения. Хотя я надеялся: ты рассмеёшься мне в лицо. Хорошая школа, советская.

Он поднёс сигарету к губам, затянулся дымом, задержал дыхание.

— В любом случае, Рыков, тебя обследуют врачи, — сказал Виталий Максимович. — Я пообещал это дочери. Я покажу тебя всем: начиная от психиатра, заканчивая проктологом. Поищем у тебя и тромбы, и опухоли в мозге. Узнаю, какая наследственность досталась моему внуку. Проверим, тот ли ты Дмитрий Рыков, которого я знал. Или тебя подменили инопланетяне.

Генерал-майор фыркнул. Его рука дрогнула. С кончика сигареты на папки осыпался пепел.

Я смочил горло глотком тёплого чая и сообщил:

— Виталий Максимович, смерть от тромба мне уже не грозит. Во всяком случае, не в ближайшее время. Тот тромб был не совсем таким, каким я описал его Александре. Тогда было сразу два тромба. Свинцовых, калибром девять миллиметров. Они оба попали моему брату в сердце, когда он поднимался на крыльцо больницы. Димка приехал туда, когда ему сообщили, что я очнулся.

Я посмотрел Корецкому в глаза.

— Моего брата в прошлый раз застрелили из того же пистолета, из которого днём раньше ранили меня и убили мою жену. «Walther P38». Убийцу тогда не нашли. В тот раз не выяснили и причину этих убийств. Теперь я думаю, убийство Димки было лишь результатом неудачного стечения обстоятельств. Лёша Соколовский стал тогда главным подозреваемым. Он испугался Димкиной мести.

Я развёл руками.

— Так что помощь врачей мне теперь не нужна. Киллер ликвидирован. Им, кстати, оказался тот самый Серый, которому заказывали и журналистку Александру Лебедеву. Заказчик убийства мёртв. Исчезла и причина нападения на моего брата и на его жену. Так что я теперь здоров и полон сил. Встречи с новыми тромбами любого происхождения не жду. Во всяком случае, пока.

Корецкий постучал сигаретой по краю пепельницы.