Рюрикович 2 (СИ) - Калинин Алексей - Страница 42

Глава 21

«Ведарь всегда должен помнить, что он ответственен не только за свою жизнь, но также за жизнь окружающих»

Кодекс ведаря

Больничная палата

Мария Никифоровна продолжала сидеть возле умирающего царя и днём, и ночью. Она как могла пыталась оттянуть неизбежный конец, но у неё это очень плохо получалось. С каждым часом Василию Ивановичу становилось всё хуже.

Он не мог ни есть, ни пить. Лекарства если и снимали боль, то это было временно. Огонь внутри разгорался всё сильнее. Каждая минута сопровождалась порой такой нестерпимой болью, что хотелось кричать, выть, но мышцы отказывались повиноваться, а звук даже не думал рождаться в саднящем горле.

И вместе с тем он крепился. Мощный старик, который отобрал у Литовского княжества город Смоленск, присоединил к Российскому царству Рязанское княжество и Псковскую республику, надавал по щам казанскому и крымскому ханству, сейчас был при смерти, но не сдавался. Он ждал…

Палата была походила на клетку, выстроенную из белых стен, с кроватью, похожей на пыточный инструмент. Окно, затянутое серым полотном жалюзи, словно умоляло о свете, но только отражало мрачную безжизненность. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом лекарств и дезинфекции, и постоянно напоминал о том, что здесь царит болезнь, а вовсе не человек, недавно расхаживавший в короне.

На тумбочке стоял вазон с искусственными цветами, их яркая пластиковая улыбка казалась зловещей в этом унылом царстве.

Рядом с кроватью стоял одинокий стул, покрытый потрепанной обивкой, словно он тоже страдал от этой атмосферы безысходности. Над лежащим висела капельница, ее мерная капель напоминала о том, что время здесь течет иначе, медленно и мучительно. На экранах мониторов по невидимым горам скакали точки, тянущие за собой разноцветные шлейфы.

Палата была не просто комнатой, это была сцена, где разыгрывалась драма жизни и смерти, где надежда боролась с безнадежностью, а свет пытался пробиться сквозь тьму. Где лежал и ждал всего одного события великий человек, смирившийся с безысходностью.

Ждал одного единственного сообщения, которое наконец пропищало резким сигналом на телефоне Марии Никифоровны. Она встрепенулась, посмотрела на лежащего царя. Тот лишь закрыл глаза, а через пару секунд открыл, вглядываясь в лицо помощницы.

— Сейчас, царь-батюшка, сейчас, — засуетилась женщина, доставая телефон.

Она вгляделась в текст сообщения, на какое-то время застыла, а потом повернула экран к лежащему царю.

Тот быстро прочитал сообщение и закрыл глаза.

— Мне так жаль, Ваше Величество, — проговорила Мария Никифоровна. — Может, я могу что-нибудь для вас сделать?

Василий Иванович приоткрыл глаза, а потом часто-часто заморгал глазами. Лишь несколько секунд спустя Мария Никифоровна поняла, что умирающий царь использует морзянку для передачи какого-то сообщения.

Но вот сама Мария Никифоровна этим навыком не владела, поэтому понять ничего не могла. Она попыталась найти в сети разъяснение, но… Незнакомому с этим языком кодирования человеку трудно понять с первого раза.

Едва ли не со слезами на глазах Мария Никифоровна взмолилась:

— Царь-батюшка, да не понимаю я этого языка проклятущего, чтоб ему пусто было. Вы может Ивана Васильевича вызвать хотите?

Лежащий царь закрыл глаза, чуточку подержал их закрытыми, а потом снова открыл. Мария Никифоровна радостно всплеснула руками:

— Что? Правда Ивана набрать?

Снова последовала та же миниатюрная пантомима. Мария Никифоровна быстро набрала нужные цифры и нажала на кнопку видеовызова.

Пошли гудки, но… Ответа от Ивана Васильевича не было. Новый дозвон и снова тот же результат. Мария Никифоровна в отчаянии нажала в третий раз на вызов.

Результат остался неизменным.

— Может быть он спит? Время уже одиннадцать… Хотя, что молодым такое время? В такое время они только начинают жить… Знаю! — обрадованно воскликнула Мария Никифоровна. — Знаю! Я сейчас позвоню Бореньке! Вот кто точно возьмёт телефон!

Она быстро нажала на вызов и в палате раздался полусонный голос Годунова:

— Доброй ночи, Мария Никифоровна! Что-то вы припозднились…

— Привет, Боренька! Это не поздно, это как раз, — ответила княгиня и быстро спросила. — Скажи, а Иван Васильевич не рядом ли?

— Нет, он в своей комнате должен быть. Мы как расстались после поездки в ресторан, так и не виделись. А зачем он вам? Может, он тоже уже уснул? — в голосе Годунова послышался лёгкий упрёк.

— Нужен он нам, Боренька, — с нажимом проговорила Мария Никифоровна.

— Нам? Кому это «нам»? — спросил Годунов с игривыми нотками в голосе.

— Боренька, я сейчас рассержусь, — отрезала княгиня.

— Простите, конечно же сейчас посмотрю, — тут же подхватился Годунов.

После этого послышалось шуршание откинутого одеяла и лёгкая поступь в резиновых тапочках. Чуть скрипнула открываемая дверь. Затем снова шаги. Финалом этой музыкальной феерии был стук в деревянную поверхность и голос Годунова:

— Иван Васильевич! Иван Васильевич, это я, Борис! Откройте! Иван Васильевич! Он не открывает, Мария Никифоровна! Может, он там крепко спит? Знаете, что у нас сегодня было первое занятие клуба Дуэлей? И, кстати говоря, мы там с Иваном Васильевичем одержали победу!

— Боренька, постучи ещё раз! Посильнее! — ледяным тоном ответила княгиня.

— Да-да, конечно! Иван Васильевич! Иван Васильевич! — заколотил в дверь Годунов.

— Что случилось, боярин? — послышался в трубке женский голос.

— Да вот, Марфа, Иван Васильевич не открывает! Я уже не знаю, что и думать! Может, случилось что?

— Охти, дык это, давайте я открою. У меня ключи-то запасные есть…

Мария Никифоровна прислушалась к женскому голосу, услышала, как заскрежетал ключ в замочной скважине. Потом дверь открылась и послышался удивленный возглас Бориса:

— Мария Никифоровна, а Ивана Васильевича тут и нету вовсе! Вон и кровать неразложенная стоит. И окно открыто. Похоже, что через окно он вышел куда-то…

Княгиня заметила, что уголки губ царя дернулись, как будто собрались изобразить улыбку. Всего лишь мимолётное движение, но оно заставило её улыбнуться в ответ. В глазах царя читалось: «Весь в меня, такой же непоседа!»

— Ладно, Боренька! Как только Иван Васильевич окажется дома, тут же позвони! — проговорила с усмешкой Мария Никифоровна.

— Конечно же скажу! Всенепременнейше! — отозвался Годунов.

Мария Никифоровна отключила телефон и посмотрела на царя:

— Увы, Ваше Величество! Сейчас никак не получается вызвать Ивана Васильевича. Возможно, завтра получится. Эх, мальчишки… Они такие мальчишки!

Василий Иванович прикрыл глаза. Губы снова чуть дернулись. Княгиня подошла ближе к постели и чуть выше подтянула одеяло. Потом произнесла:

— Я сейчас отойду на пять минут. После вернусь и расскажу вам последние дворцовые сплетни. Хорошо?

Глаза царя закрылись, а две секунды спустя открылись вновь.

— Вот и хорошо. Не скучайте тут, я быстро!

Мария Никифоровна вышла из палаты и чуть ли не нос к носу столкнулась с царевичем Владимиром. Она даже испуганно отшатнулась.

— Добрый вечер, глубокоуважаемая Мария Никифоровна, — с улыбкой произнес Владимир Васильевич. — Рад видеть вас возле своего батюшки. С вами я уверен, что он в целости и сохранности.

— Добрый вечер, царевич, — немного поклонилась Мария Никифоровна в ответ. — Вот уж не ожидала вас тут увидеть и в столь поздний час…

— Мне кажется, что для выражения сыновьей любви никогда не поздно, — холодно ответил Владимир Васильевич.

— Конечно-конечно, — кивнула Мария Никифоровна и попыталась обойти царевича. — Прошу вас извинить, но мне нужно…

— Мария Никифоровна, мне кажется, что в данный момент вам нужно задуматься о своей дальнейшей жизни, — с ледяной улыбкой проговорил Владимир Васильевич. — Вернее о том, насколько ещё она продлится и что нужно сделать для того, чтобы она продлилась как можно дольше…