Небо в кармане 3 (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 14

— И что? — ох, и не нравится мне настроение Константина Романовича, ох, не нравится.

— Очень уж вы необычный молодой человек, ваша светлость, очень. Настолько, что высочайшим повелением было решено обратить на вас пристальное внимание. Понимаете? Взять «на карандаш».

— Допустим, — осторожно кивнул. — Понимаю, что это значит.

— Ничего вы не понимаете! — отрезал Изотов. — Да любой на вашем месте не только бы не стал просить у меня помощи, а и вообще подобного разговора не произошло бы. По той простой причине, что человек вашего круга решил бы эту проблему в два счёта. Подумаешь, инородка. Отослал бы её с теми же казаками обратно, и всего-то делов. Или просто выгнал бы прочь с глаз своих. А что? И был бы в своём праве.

— Но так нельзя… — возмутился я.

— Вот именно это я и имею в виду, — указал пальцем на меня Изотов. Словно гвоздь мне в лоб забил. — Непонятная забота ни о ком. Вы социалист? Верите во всеобщее равенство и братство народов?

— Боже упаси! — открестился сразу от подобных подозрений.

— Допустим. Да всё с вами не так. Откуда знания эти? Умение управляться с самолётом так, как никто не сможет. Я, например, не знаю ни одного человека, который смог бы сохранить наши жизни в тех условиях, в горах. А вы смогли. Почему? Откуда такой богатый опыт?

Полковник перевёл дух, устало посмотрел на меня и заключил:

— Странный вы юноша, Николай Дмитриевич. Очень странный и непредсказуемый в этой своей странности. Но пока всё, что вы делаете, все эти ваши странности направлены на то, чтобы принести пользу России. Поэтому я вам помогу с этим вашим подарком. Но на будущее дайте мне слово, что не станете принимать столь странные подношения, предварительно не посоветовавшись со мной. Согласны?

Это он сейчас меня на сотрудничество разводит? А я и не против. С поддержкой Корпуса мне многие вещи будет проще делать. Поэтому долго раздумывать не стал. Для виду немного поразмышлял, вроде бы как поколебался, да и согласился:

— Согласен!

— Тогда займитесь своим привычным делом, — строгий тон полковника тут же сменился на привычный мне дружеский.

Я усмехнулся и посмотрел на свою койку.

— Нет, Николай Дмитриевич, отлежаться у вас не получится. И не делайте вид, что вы такой ленивый и нерасторопный, не смотрите на койку, всё равно не поверю. Готовьте самолёт к вылету. Насколько я знаю, вы его полностью отремонтировали?

— Куда предстоит лететь?

— В Ташкент, — вздохнул полковник. — Понимаю, но лететь нужно. Второй день связи с его превосходительством нет. А доложить о выполнении поставленной задачи я обязан. Заодно получим новые распоряжения…

Лететь решил после обеда. На сытое брюхо легче летается. Ещё посетил деревянного друга, всё-таки чуть больше трёх часов придётся в кабине находиться, так что лучше предусмотреть возможные неожиданности заранее. Кстати, поставить метрах в десяти за палатками деревянную будку на две персоны было моей идеей.

Тут же как? В лучшем случае выкапывают небольшую ямку и её всем составом благополучно заполняют. Но это в лучшем. В обычном же народ справляет естественные надобности где придётся. И через несколько дней подобного обычного порядка за границу лагеря вообще лучше не заходить. И между палаток тоже лучше со всем вниманием проходить. Люди, ведь они такие… Люди… Иной ночью выскочит на воздух и тут же отольёт. И хорошо ещё, если на землю, а не на брезентовый угол.

А что, было и такое. Как раз с парохода сошли на Каспийский берег и остановились в ожидании разгрузки. Ждать пришлось долго, несколько дней. Пока освободится место у причала, потом ждали кран, потом перегружали наши контейнеры на железнодорожные платформы. Провозиться пришлось неделю…

Тогда-то и понял, что вопрос с общей гигиеной необходимо брать в свои руки. В результате первым делом, где бы мы не останавливались, выкапывалась яма и над ней срочным порядком сооружался такой вот деревянный друг. И уходили проблемы с неприятными запахами и антисанитарией. И животами никто не страдал. Это я не говорю о кипячении воды. Но с кипячением тут все знакомы и новостью мои требования ни для кого не стали. Лишь казаки Наливайко уважительно покосились, когда впервые об этом услышали. И вдвойне уважительно, когда деревянного друга узрели. Сами-то они просто в степь отходили подальше. И ещё подальше, и ещё, с каждым новым разом…

Залил бензин под горловину баков, проверил масло, поправил плечевые ремни парашютной системы и постучал по стёклышку высотомера на приборной панели. В который уже раз горько вздохнул от несовершенства собственного изделия — приходится каждый раз перед взлётом запоминать, на каком точно делении стрелка стоит. Он же по Кронштадтскому футштоку оттарирован, а здесь высокогорье, давление меньше, анероид расширяется, пружину закручивает, а уже она стрелку в большую сторону сдвигает. Вот и выходит, что вроде бы как на земле нахожусь, а прибор показывает почти восемьсот метров над уровнем моря. Вот так-то.

Да, решил с самого начала привязать все шкалы авиавысотомеров к нулевой отметке на Кронштадтском футштоке. Зачем мудрить и изобретать что-то своё, если и старое отлично себя зарекомендовало?

Вот если бы ещё было возможно перед вылетом устанавливать стрелку на «ноль» по фактическому аэродромному давлению, то было бы вообще замечательно. Но, к сожалению, на момент изготовления приборов так торопился получить хоть какой-то приемлемый результат, что подумал — на первые испытания и так сойдёт. А потом получилось, как всегда. Ну кто же знал, что возможности доделать прибор не останется, что придётся сходу в такую даль отправляться. И ладно бы ещё куда-нибудь на равнину, но на высокогорье?

В общем, на земле ещё ничего, а вот в воздухе эту разницу постоянно учитывать, это… Вместо головы компьютер иметь нужно. Ну да ничего, пока справляюсь. Потому что летаем в простых метеоусловиях. И не дай Бог угодить на посадке в сложные…

Ну вот, вроде бы начал говорить о полётах, потом почему-то плавно перешёл к уборным (интересно, а какая здесь может быть связь?), и закончил на оптимистической ноте дифирамбами собственной умной голове…

Улыбнулся пришедшей в голову мысли и тут же нахмурился, вспомнился недавний «подарок» от старейшин кишлака. А замечательно будет, если Изотов решит этот вопрос. А если нет? Что мне тогда с ними делать?

Спрыгнул на землю, закрыл дверцу, провёл рукой по её лакированной поверхности. О предстоящем полёте думать нужно, маршрут посмотреть, ориентиры поднять, а всё остальное может подождать. Об этом я подумаю позже…

Вышел из ангара под открытое небо, под палящее солнце. Похоже, заблудилась осень, а лето и радо, что лишние месяцы хороводит, отрывается напоследок. Зашнуровал верёвку, затянул вход, кивнул солдатику караульному и пошёл на запах обеда в нашу столовую под открытым небом.

Это было второе после туалета сооружение, которое мы здесь сразу поставили. Вкопали в землю несколько столбов, из одних щитов столы сделали, другие в качестве скамеек использовали. Печка у нас своя, полевая из металла. Проглатывает любой вид топлива, только гул в трубе стоит, такая сильная тяга.

Мудрить и выдумывать ничего не стал, за образец взял известную мне по тому времени походную армейскую. Чертежи и описание передал в руки Паньшину, пусть адвокат регистрирует очередное «изобретение».

Колёса поставили автомобильные, на мягком ходу. В баки залили чистую воду, затопили печь, прокипятили и слили уже грязную. Повторили несколько раз эту процедуру и только тогда попробовали что-то приготовить на ней. Получилось приемлемо. И даже съедобно. Накормили своих рабочих, выскребли кашу до дна. То, что пригорело, не пропало, а пошло на корм местным собакам. Блохастики сожрали свалившееся на них подношение за милую душу и добавки попросили…

Так что ещё одно полезное новшество пошло в копилку моих предложений. Ну а то, что в процессе готовки каша немного пригорела, так ничего страшного в этом нет. Привыкнуть нужно к процессу, это же не плита.