Улыбка гения - Софронов Вячеслав - Страница 88

— Да откуда мне знать, — не раздумывая, отвечал Кованько. — Приказано: лететь, я и готов, а остальное — не мое дело.　

— Так ведь во всех газетах сообщалось, будто бы профессор Менделеев по заданию Российской академии наук должен подняться на четыре версты вверх для наблюдения за полным солнечным затмением. Выходит, вас даже в известность не поставили?　

Кованько совсем растерялся и сник под настойчивыми вопросами представителя прессы и обреченно ответил:　

— Чего-то говорили про какое-то затмение, но мне то оно зачем? Мое дело — за шаром следить, газ набрать, крепления, канаты, чтоб корзина прочная была, а все остальное меня не касается. У него и спросите, у профессора того.　

— Скажите, а как профессор Менделеев сможет вернуться обратно, если он не имеет опыта управления воздушным шаром? — не унимался журналист, который, как ему казалось, нащупал самую настоящую сенсацию, и уже представлял свою статью в газете с заголовком «Профессор улетел неизвестно куда на неуправляемом воздушном судне. Ждать ли его обратно?».　

— Не могу знать, как его высокопревосходительство господин профессор смогут шар приземлить, — с издевкой ответил несостоявшийся пилот. — Это вам, я скажу, не воздушный змей, за веревочку потянул — и он уже здесь. Там и ветер надо знать, куда дует и за клапан тянуть без особого усердия, а то можно так приземлиться, что потом костей не собрать, — разоткровенничался он.　

— Очень интересно, весьма занимательно, — не успевал записывать откровения прапорщика журналист, смешно топорща свои усы. — Выходит, никаких гарантий?　

— Да какие ж тут гарантии, — хихикнул Кованько, — птицы — и то падают, ежели ветер не угадают, а уж человек, будучи созданием земным, до без опыта… — Тут он понял, что говорит лишнего, и спохватился: — Но моей вины в том никакой нет, я хотел с ним лететь, а он не пожелал. Как я ему теперь помочь могу? Вот ежели бы телеграф туда провести, тогда б другое дело.　

За беседой они не заметили, как к ним вплотную подошел один из полицейских и внимательно слушал их разговор, и вдруг неожиданно задал вопрос пилоту:　

— Так это что же получается, ваше благородие, эдак господин Менделеев, полетев один и не умея управлять воздушным аппаратом, в результате может разбиться?　

Кованько уже был не рад своим откровениям, а тут еще и полиция… Он зябко поежился, замялся и тихонько ответил:　

— Кто его знает, может, и получится у профессора с первого раза шар приземлить. Если не дурак, то сообразит…　

— Так-так, — повторил полицейский, — мне все понятно, об этом надо срочно телеграфировать в столицу.　

Через пять минут он уже стоял возле станционного телеграфиста и диктовал ему текст на имя столичного генерал- губернатора, в котором сообщал, что профессор Менделеев самовольно отправился в полет, никого не поставив о том в известность, и теперь находится неизвестно где. В конце он спрашивал, какие предпринять меры по его поиску и нельзя ли доставить на станцию Клин другой воздушный шар, который бы мог последовать за исчезнувшим воздухоплавателем, чтобы определить его место пребывания. Потом чуть подумал и вторую телеграмму отправил на имя главы полиции Санкт-Петербурга с просьбой направить необходимое число полицейских для поимки исчезнувшего ученого.　

Выйдя из комнатки телеграфиста, он снял форменную фуражку, вытер вспотевший лоб и проговорил, ни к кому не обращаясь:　

— Ежели так каждый сам по себе летать начнет, как же нам тогда уследить за всеми? Тут тогда такое начнется… — И он, хлопнув дверью, вышел на улицу.

Глава пятая

Полицейский не знал, что сын Менделеева, Владимир Дмитриевич, уже успел задействовать нескольких знакомых офицеров, имеющих верховых лошадей, и с ними четырех велосипедистов-любителей начать поиски отца в разных направлениях. Он и сам верхом на гнедом жеребце, взятом у соседа по поместью, Бекетова, проскакал с десяток верст, ориентируясь по направлению северо-восточного ветра, надеясь увидеть летящий шар, а может, даже найти где-то приземлившегося отца. Но его поиски успехом не увенчались, и он вернулся обратно на станцию, где стали собираться остальные участники поисков. Все они сообщали ему, что отыскать шар не удалось.　

В это время из здания вокзала выскочил растерянный телеграфист с бумажной лентой в руках. Он остановился и рассеянно озирался по сторонам, не зная, кому доложить о странной, только что им полученной телеграмме. Владимир один из первых заметил его и направил коня прямо по платформе к зданию вокзала, спросив:

— Читай, что там?　

Телеграфист с удивлением посмотрел на него и спросил:　

— А вы кто будете?　

— Владимир Дмитриевич Менделеев, сын профессора Менделеева, — отвечал тот, грозно нахмурив брови и стараясь произвести благоприятное впечатление на служащего, поскольку он явно не решался оглашать текст первому встречному.　

— Ну, если сын, тогда скажу, слушайте: «Шар видели, Менделеева — нет», — и он шмыгнул носом, смешно наморщив лоб.　

— Откуда телеграмма, кто прислал?　

— То мне неизвестно, — отвечал телеграфист, — она без подписи.　

— Как же так? Это очень важно, где его видели… — не поверил ему Владимир. — Может, скажете, с какой станции отправлена телеграмма?　

— Не могу знать, и откуда отправлена также не ясно, — ответил тот и поспешно сунул телеграфную ленту в руки неизвестно откуда появившемуся полицейскому.　

Тот сердито глянул на Владимира, давая понять, что посторонним здесь не место, и вошел в здание вокзала. Но Владимир сам понял, что толку от полученной телеграммы никакого, и направился обратно к товарищам, собираясь предложить им продолжить поиски.　

…Столичный губернатор, которому принесли телеграмму от ретивого полицейского об исчезновении известного ученого, молча выслушал прочитанный служащим текст и отпустил того. Сам же, встав из-за стола, прошел к окну и, глядя на беспечно прогуливавшихся петербуржцев, подумал:　

«Только этих забот мне еще не хватало. Мало того, что он здесь, в столице, всем покою не дает, так теперь еще улетел, непонятно куда. Может, оно и к лучшему?»　

Его размышления были прерваны стуком в дверь, вслед за тем в кабинет вошел посыльный из полицейской управы и положил перед ним запечатанный сургучной печатью пакет. Генерал- губернатор вскрыл его и прочел рапорт столичного полицмейстера, также сообщавшего об исчезновении господина Менделеева, где тот спрашивал, как ему поступить в данном случае.　

В ярости грохнув кулаком по столу, генерал-губернатор рявкнул стоявшему навытяжку посыльному:　

— Передай господину полицмейстеру от моего имени, чтобы тот срочно организовал поиски улетевшего неизвестно куда профессора, а как его изловят, доставил беглеца куда положено. Чего стоишь? Писать ничего не буду, пошел вон.　

Посыльный выскочил, словно ошпаренный кипятком, а генерал тяжело опустился в кресло и начал думать, стоит ли сообщать о случившемся лично императору или отправить послание кому-то из его окружения. Так ничего и не решив, он велел закладывать карету и отправился во дворец, надеясь посоветоваться с кем-то из знакомых, как поступить в этой непростой ситуации.　

…А уже вечером столичные газеты вышли с кричащими заголовками на первых страницах:　

Глава шестая

Утром следующего дня император Александр III, как обычно, проследовал в свой рабочий кабинет, куда ему регулярно доставляли свежие газеты и личные прошения верноподданных граждан. Там же он выпивал неизменную чашку горячего шоколада, единственный из всех зарубежных напитков, которые он признавал, и то по рекомендации дворцового доктора Франца Шустера.　

Едва он развернул лежащую сверху других газету «Русская мысль», ему тут же бросился в глаза громадный заголовок, сообщающий об исчезновении воздушного шара вместе с профессором столичного университета Дмитрием Менделеевым. Император дочитал статью до конца, что он делал крайне редко, обратил внимание на фамилию автора, Владимира Гиляровского, которая ему раньше почему-то не встречалась, и открыл следующие газеты. Везде на первой странице сообщалось об исчезновении ученого.