Улыбка гения - Софронов Вячеслав - Страница 85

— Да, ты рассказывал. Но тогда шар был привязан к прочному канату, а сейчас…　

— Рано или поздно, но он опустится на землю. Другие как-то летают, почему бы и мне не попробовать. Второго такого случая просто не будет.　

— Но тебе уже пятьдесят с лишним годиков, пусть молодые летают, хватит того, что ты каждый день проводишь рискованные опыты. Забыл, как пороховой заряд опалил тебе бороду, а сам ты едва жив остался?　

Но он не желал ничего слушать и тут же дал ответ о своем согласии. И вот сейчас Анна Ивановна вместе с детьми ехала вслед за ним, неимоверно переживая, чем закончится полет. Небо хмурилось, предвещая начало дождя и у нее появилась надежда, может быть, полет отложат. Но этого не произошло…　

На небольшой провинциального городка площади собралось несколько тысяч зрителей, пожелавших наблюдать за предстоящим полетом. В образовавшемся проходе, мешая друг другу, Менделеева встретили около десятка корреспондентов, ослепивших не подозревавшего о столь жарком приеме ученого ярким светом магниевых вспышек своих фотокамер. Дальше, чуть в стороне, стояла группа офицеров в длинных шинелях и в форменных фуражках. Все они, как один, отдали ему честь. В ответ он лишь поклонился и приложил руку к полям своей круглой шляпы, какую обычно носило духовенство.　

Там же его поджидал человек в кожаной куртке и в таком же шлеме на голове, с надвинутыми на лоб большими очками — пилот воздушного шара поручик Александр Кованько, с которым ему предстояло совершить полет.　

Увидев Менделеева, толпа встречающих зааплодировала, но он лишь глубже надвинул шляпу на глаза и прошел сквозь толпу, не отвечая на вопросы, в след ему слышались пожелания благополучного полета и крики «ура!».　

На большой открытой поляне возле пруда виднелся воздушный шар, наполненный водородом, а вокруг цепь солдат, сдерживающая все прибывающие массы народа. Перед Менделеевым расступились и пропустили его за ограждение. Там уже стояли несколько его недавних университетских выпускников, которые о чем-то перешептывались между собой и сокрушенно качали головами. Заметив это, Менделеев спросил:　

— Что не так? Или просто любопытствуете, молодые люди?　

Один из них развел руками, ответив:　

— Маловат шарик оказался для вас двоих, подъем не состоится…　

— Вы шутите, — нахмурил брови Дмитрий Иванович, — с чего это вдруг вы решили?　

Молодые люди принялись с жаром доказывать, что военное ведомство выделило для подъема шар для наблюдений за позициями противника, который, к сожалению, рассчитан лишь на одного человека, а двоих он вряд ли сможет поднять. К тому же ночью прошел дождь, обшивка шара и материя, из которой он изготовлен, намокли, соответственно, подъемная сила по этой причине резко уменьшилась.　

Выслушав их, Менделеев пришел в ярость и, увидев стоящего близко к нему одного из военных, не сдерживаясь, крикнул ему в лицо:　

— Что, ваше благородие, опять скупость одолела? Вместо того, чтоб предоставить мне для научных наблюдений пригодный летательный аппарат, вы подсунули какое-то старье, черт бы вас побрал! А теперь событие, которого ждут во всем мире, — описание полного солнечного затмения, — что случается раз в сто лет, а то и реже, останется для науки неизученным. И все из-за вашей скупости, скаредности!　

Вы и Крымскую кампанию потому проиграли, что подсовывали негодные снаряды и нещадно воровали, а наши солдаты там жизни свои не жалели. И все благодаря вам, что сидят в своих кабинетиках да бумажки с одного стола на другой перекладывают…　

Опешивший офицер не знал, что ответить, покраснел, попытался отойти в сторону и спрятаться за спины других. Но Менделеев продолжал в неистовстве выкрикивать всяческие оскорбления в адрес военного, которые также остались без ответа.　

Наконец ученый слегка успокоился, остыл, снял шляпу, протер вспотевший лоб и повернулся к пилоту, что стоял здесь же, возле пассажирской корзины, не решаясь вставить слово.　

— Мои коллеги правильно сказали, что вдвоем подъем невозможен? Это действительно так, или они преувеличивают? Неужели не могли шар большего размера подыскать?　

Тот, словно находился на полковом плацу, сделал шаг вперед и четко отрапортовал, глядя прямо в глаза Менделееву:　

— Никак нет. Шар вполне выдерживает двух пассажиров и дело не только в его размерах. Вся причина в осадках, что выпали ночью. Он отсырел и потому…　

— Это мне понятно, можете не продолжать, не дослушал его Менделеев, — лучше скажите, как быть. Я не могу сорвать запланированные заранее наблюдения. Что вы можете предложить?　

Пилот слегка помялся и, как бы нехотя, ответил:　

— Не знаю, что и сказать… Даже если убрать весь балласт, то на высоту в четыре версты шар нас с вами вряд ли поднимет…　

— А вы куда смотрели? — со все возрастающим вновь раздражением спросил его Менделеев. — Наверняка можно было временный навес соорудить от дождя. И потом, разве вы не могли заранее известить меня, что шар не пригоден для подъёма двух человек?!　

— А чего я мог? Мне сказали с вами лететь, вот я и приехал…　

— Разгильдяйство! Виноватого, как всегда, не найти, а мне потом оправдываться перед Академией наук, почему ожидаемый полет не состоялся. Что прикажете им сказать? Ну, посоветуйте мне, а я так господам академикам и передам…　

— Да я не знаю, че бачить, — с сильным украинским акцентом отвечал тот, — могу и один подняться, а потом вам все рассказать…

— Что рассказать?! — вкрадчиво переспросил его Менделеев, и его густые брови взметнулись вверх, что не предвещало для знавших его людей ничего хорошего.　

— А что увижу, обо всем и расскажу без утайки.　

— Нет, вы только послушайте его: он, значит, слетает, а потом мне всё… Нет, вы слышали? Всё!!! Расскажет! Курам на смех! А я потом в своем выступлении перед уважаемыми господами академиками сошлюсь, что такой-то, как вас там…　

— Поручик Александр Кованько, — с готовностью сообщил　тот.　

— Вот-вот, господин Кованько поднялся высоко-превысоко, а что он там увидал, то и нам рассказал, — захохотал Менделеев, и стоявшие рядом студенты поддержали его, радуясь, что их учитель наконец-то сменил гнев на милость наверняка найдет какой-то выход из сложившейся ситуации.　

Меж тем тучи все плотнее укутывали небо, но краешек солнца еще виднелся, и лучи его мягко освещали собравшихся. Но, судя по всему, вскоре тучи должны были совсем закрыть солнце, и тогда… Тогда никаким наблюдениям не бывать! И это более всего обеспокоило всех. Один из его студентов и вовсе предрек возможный крах задуманного:　

— Как бы, Дмитрий Иванович, дождик не начался, тогда шар намокнет и точно полет придется отложить. Поэтому и надо начать подъем прямо сейчас, чтоб пробиться через тучи, а так, дай бог, дождь будет вам не страшен. Он же из туч льется, а вы повыше их будете. Да и время поджимает. — Менделеев вынул часы, открыл крышку и чуть не закричал:　

— Так ведь уже через двадцать минут должно начаться затмение! Нужно срочно начинать подъем.　

— Так я полетел? — спросил его Кованько и полез в корзину.　

— Куда, каналья?! — Менделеев схватил пилота за шиворот и стащил его на землю под общий смех толпы зрителей. Затем он погрузил привезенную с собой корзинку с приборами и сам залез внутрь. Стоящие рядом удивленно ахнули, — Лучше скажите, как управлять шаром, — обратился он к замершему в растерянности Ковалько. — Мне приходилось в Париже совершать полет, но там со мной был инструктор. Есть ли существенная разница в управлении?　

— Да в общем то никакой, — ответил тот и кинулся давать разъяснения ученому, которые он терпеливо выслушал, и велел отвязывать корзину　

Тут неожиданно налетел порыв ветра, и шар потащило в сторону пруда, рискуя намочить его и окончательно сделать полет невозможным.　

— Рубите канаты! — словно капитан тонущего судна, гаркнул Менделеев.　

В ответ раздались возгласы из толпы и его студентов:　

— Дмитрий Иванович, куда вы один?　

— Вы же ни разу не управляли воздушным шаром!