Вторжение (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 7

— Получается, несколько менее трехсот человек в батальоне, а всего…

— Еще унтер и обер-офицеры, плюс нестроевые, так что шесть сотен, пожалуй, что наберется.

— Что ж, недурно для начала. А чем вооружены?

— Все строевые штуцерами Гартунга, прочие семилинейными пехотными ружьями.

— Уже неплохо. А что с обучением?

— За огневую подготовку согласно утвержденной вашим императорским высочеством инструкции отвечает штабс-капитан корпуса морской артиллерии Пестич Филимон Васильевич.

— Где-то я слышал это имя. Уж не тот ли молодец, что победил в стрелковых состязаниях?

— Точно так-с! Отменно толковый и деятельный офицер, к тому же исключительно меткий стрелок. В службу поступил шестнадцати лет рядовым канониром одновременно проходя учебу в Николаевском артиллерийском училище. Сейчас приписан к моему штабу и ведет работу по вооружению строящихся укреплений.

— Не слишком ли ты его нагрузил?

— Пока справляется.

— Командует тоже он?

— Никак нет. Первым батальоном начальствует капитан-лейтенант граф Колленш-Рачинский. Вторым князь Ширинский-Шихматов. Общее же командование возложено на капитан-лейтенанта Ильинского.

— Понятно. Это все?

— Не совсем. Помимо прочего десантникам придана батарея из десяти горных четверть-пудовых единорогов. Орудия, конечно не самые мощные, но зато легкие и поворотливые.

— Отлично!

— Кроме того, имеются планы по формированию еще двух батальонов из числа десантных рот четвертой и пятой флотских дивизий с артиллерией, но…

— Что, но?

— Как же мы поведем корабли в бой, если они останутся без матросов! — горячо воскликнул Корнилов и уставился на меня испытующим взором, в котором была настоящая боль истинного марсофлота.

— Твоя правда, Владимир Алексеевич, — вздохнул я. — Место моряков на кораблях. Однако ситуация может сложиться таким образом, что иного выхода не будет. А потому, лучше мы приготовимся к тому, что возможно не случится, чем будем застигнуты врасплох.

— У нас все готово. Личный состав пока на кораблях, но в случае надобности немедленно выставим еще четырнадцать взводов и две восьмиорудийные батареи четверть пудовых единорогов.

Похоже, мои слова не слишком убедили адмирала, но будучи человеком военным, он был готов выполнить приказ.

— Винтовок, то есть штуцеров хватит?

— В общей сложности у нас в наличии тысяча триста двенадцать нарезных ружей разных систем. Так что, полагаю, хватит.

— Откуда такая роскошь?

— Прислали месяца два назад с Тульского завода в здешний арсенал. Армейское начальство интереса не проявило, а я, будучи осведомлен о подвигах ваших подопечных, счел полезным прибрать их к рукам.

— Рад слышать. Кстати, раз уж зашла речь об укреплениях. Каковы успехи Тотлебена?

— Если вам будет угодно знать мое мнение, Эдуард Иванович многое успел за полгода. Мы же со своей стороны, ему всеми силами помогаем.

— Только вы?

— Говоря по чести, поначалу дело шло не без препон со стороны главнокомандующего… Еще весной мы подавали прошения о строительстве батарей и за счет пожертвований горожан, но даже в этом были отказы. К счастью, после приказа государя императора дело сдвинулось с мертвой точки.

— Даже так?

— Светлейший князь придерживался до недавних пор мнения, что крупного десанта, способного серьезно угрожать городу союзники не высадят. Потому и укрепления не считал нужным строить основательными.

— С этим понятно. Разберемся. Что с бастионами?

— Разделили всю южную линию обороны на пять дистанций. Для удобства управления. Также и на Северной стороне были возведены ряд укреплений…

И доклад плавно перешел к обсуждению подробностей строительства бастионов, батарей, редутов, равелинов и куртин, установке на них артиллерии и тому подобным вещам.

Как только он закончил, в кабинет опасливо заглянул давешний мичман и доложил, что прибыли остальные флагманы.

— Проси, — велел я ему.

Адмиралы заходили один за другим, козыряя поочередно мне и начальнику штаба. После чего я жал им руки и предлагал садиться. Одних получалось узнать сразу, как остроносого и резкого Нахимова. Других нет, но пока все шло своим чередом.

— Где находится неприятель?

— К сожалению, достоверно это неизвестно, — вынужден был признать Корнилов. — Есть сведения, что вражеские корабли видели у Евпатории.

— И? — высоко поднял бровь я, пытаясь остаться невозмутимым.

— Принято решение послать на разведку лейтенанта Стеценко.

— Одного?

— Никак нет. Генерал-адъютант князь Меншиков разрешил взять с собой для связи несколько казаков.

— Кстати, пока не забыл. Я помнится, отдавал распоряжение вывезти из всех портов, включая и Евпаторию, запасы продовольствия. Полагаю, работы уже завершены?

— Э… насколько мне известно, нет!

— И отчего же?

— Подобные действия нельзя произвести без разрешения его сиятельства, а он категорически воспротивился.

— Вот значит как, — нехорошо усмехнулся я, чувствуя как внутри меня все закипает. — И чем же любезнейший Александр Сергеевич мотивировал свой запрет?

— Тем что это частная собственность…

— Гениально!

Некоторое время все присутствующие молчали. Затем я немного успокоился и спросил.

— Где это этот ваш лейтенант, как его…?

— Стеценко! Прикажете позвать?

— Да. И подскажите, сколько сейчас в Севастополе кавалерийских частей, а также где оные расположены?

— Но они в подчинении главнокомандующего…

— Господа, судя по всему, вы еще не поняли. Я теперь тут — главнокомандующий! О чем имеется именное повеление государя императора.

— Это прекрасная новость, но мы и впрямь не очень хорошо осведомлены о количестве и дислокации сухопутных сил. Однако точно можем сказать, что есть два гусарских полка из бригады Ланского.

— Павла Петровича? [1] Не знал, что он здесь…

— Нет, ваше императорское высочество. Его дальнего родственника Павла Сергеевича. Впрочем, его превосходительства тут пока нет, а полками командуют генералы Халецкий и Бутович.

— Есть еще два казачьих полка, — вмешался внимательно слушавший нас Нахимов. — Один из них сейчас расположился на квартирах в немецкой колонии Кроненталь. Это совсем недалеко от Евпатории.

— Благодарю, Павел Степанович. Кто его командир?

— Войсковой старшина Тацына.

— Чудно! Господа, пока капитан-лейтенант Юшков отсутствует, кто-нибудь возьмите на себе адъютантские обязанности и составьте приказ. Командиру э…

— 57-го Донского казачьего!

— Вот именно. Милостивый государь, как там его имя отчество… По прибытию к вам лейтенанта Стеценко, приказываю оказать всяческое содействие в его миссии, для чего выделить конвой не менее чем в полусотню казаков. Сами же в это время извольте со всеми наличными силами отправиться в Евпаторию, где по имеющимся у нас сведениям находятся большие запасы продовольствия. Если неприятель еще не занял город, вам надлежит принять меры по вывозу всех припасов, не останавливаясь при этом от реквизиции любого транспорта и мобилизации людей. Если же эвакуация не представляется возможной, сожгите все! Неизменно благосклонный к вам, Константин.

Еще через пару минут документ перебелили, после чего я его подписал и вручил прибывшему, наконец, лейтенанту. Тот оказался крепким худощавым мужчиной примерно тридцати лет от роду. Из растительности на лице только небольшие аккуратные усы, на груди ордена святых Анны 3й и Владимира 4й степени. Оба с мечами и бантами. Плюс, Золотая сабля с надписью «За храбрость». Боевые награды. Это хорошо. Явился лейтенант при полном параде. Традиция такая у черноморцев — иметь щегольской вид в бою.

— Позвольте рекомендовать вам Василия Александровича Стеценко, — представил его Корнилов, после чего на всякий случай добавил. — Весьма достойного молодого офицера!

— Рад знакомству, — кивнул я. — Задача ясна?

— Так точно!

— Тогда поторопитесь. Чует мое сердце не сегодня так завтра союзники высадятся и тогда станет поздно…