Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 45

— Добрый день, — поприветствовал он удивленного столь неожиданной встречей генерала.

— Это вы? Говоря по чести, я принял вас за местного татарина.

— К счастью, не только вы, месье.

— А вы оказывается авантюрист! Если русские вас разоблачили, дело непременно кончилось бы виселицей или расстрелом. Надеюсь, причина по которой вы рискнули своей шкурой, была достаточно веской?

— Более чем, мой генерал. Все дело в том, что наши русские друзья очень скоро получат подкрепления.

— Большие?

— Вам хватит. III корпус генерала Реада.

— Проклятье! Сколько у нас времени.

— Боюсь, что его совсем нет. Передовые полки прибудут буквально на днях, остальные в течение недели.

— Вот дерьмо! — не смог удержаться от грубости генерал.

— Это еще не все. Мы пытались провести переговоры, но они быстро зашли в тупик. Черный принц прекрасно знает, что находится в выигрышной позиции и не намерен уступать.

— Насколько все плохо?

— Он требует безоговорочной капитуляции!

— Чертов сукин сын!

— Согласен с вами, но Константину от этого ни холодно, ни жарко. Он не желает слышать ни о перемирии, ни о свободном пропуске на родину.

— На его месте я сделал бы то же самое, — совладав с эмоциями вынужден был признать правоту врага Боске.

— К сожалению, мы отнюдь не на его месте. Кстати, как у вас с припасами?

— Вы еще спрашиваете⁈ Отвратительно, месье! Мы были вынуждены забить всех наших лошадей, но не смогли накормить даже половину. Мои солдаты голодают и мерзнут, но, слава богу, пока держатся. Но надолго их не хватит.

— Это печально. А что с порохом?

— Еще хуже. У артиллеристов буквально пара выстрелов на ствол. У пехотинцев немногим лучше. Полчаса боя и нам придется отбиваться штыками.

— Что ж, примерно так я и полагал. Ничего не могу обещать, но все же попробую помочь вам с продовольствием. Местные татары не слишком любят русских и могут пригнать к вам некоторое количество скота.

— Если его не перехватят эти вездесущие казаки!

— Что же касается боеприпасов, — проигнорировал выпад генерала Мэррин, — то есть одно место, где их по-прежнему много.

— В Балаклаве? — криво усмехнулся Боске.

Подполковник в ответ лишь картинно развел руками, дескать, вы — «мон женераль» и сами все понимаете.

— Русские чертовски хороши в обороне, — задумчиво заметил француз. — К тому же, засевшие на нашей бывшей линии обороны полки практически поголовно вооружены нарезным оружием.

— И что самое отвратительное, — подхватил начальник разведки, — еще совсем недавно эти штуцера принадлежали нам. Надо отдать должное Черному принцу, умеющему как никто другой использовать доставшиеся ему трофеи!

— Если бы дело было только в них, — поморщился Боске. — Скорострельные карабины его морской пехоты и трижды проклятые митральезы — вот настоящее божье наказание!

— Военная фортуна переменчива, ваше превосходительство. Лорд Раглан и генерал Канробер просили передать вам, что завтра на рассвете они будут иметь честь атаковать неприятеля. Ваша задача — поддержать их удар, разгромить бригаду Хрущова и прорваться к Балаклаве, а затем ударить в тыл дивизии генерала Тимофеева.

— У меня не хватит сил…

— Используйте турок. — Равнодушно пожал плечами Мэррин. — Должна же быть от этих варваров хоть какая-то польза?

— Боюсь, что не слишком большая!

— В любом случае, выбор у нас невелик. Или славная победа, или позорное поражение. Все решится завтра, мой генерал…

— Что ж, похоже, другого выхода у нас все равно нет… Кстати, могу я поинтересоваться вашими планами? Вы собираетесь остаться при моем штабе, или вернетесь в свой лагерь?

— Ни то, ни другое, месье. Возвращаться сейчас — форменное безумие, а в бою, признаюсь, от меня не так много толка. Если угодно, я лучше займусь выполнением своего обещания и попытаюсь раздобыть вам немного продовольствия у местных татар. С вашего позволения!

Оставшись один, Боске на некоторое время погрузился в раздумья. Рассказывая пронырливому британцу о недостатке сил, он ничуть не лукавил. Какими бы стойкими не были его солдаты, человеческим силам есть предел и сейчас он как никогда близок. Их хватит на одну, самое большее на две атаки и если они не увенчаются успехом, все мгновенно посыплется, увлекая в бездну армию, его карьеру, а быть может и всю Вторую империю, как это было с гениальным дядей нынешнего Наполеона.

Исход битвы должен определить один мощный удар. Если он увенчается успехом, это воодушевит его войска и дальше все пойдет как по маслу. Вот только где его нанести? Судя по некоторым данным, самым уязвимым местом позиций русских оставался слабо укрепленный правый фланг у деревни Камара. От позиций турок на Гасфортовых высот ее отделяло менее километра, или как говорят в этой варварской стране — версты. В самой деревне находились от силы две сотни донских казаков с конно-легкой полубатареей.

Судя по всему, русские совершенно не опасались осман и нельзя сказать, что у них не было для этого никаких оснований. Сулейман-паша и его аскеры, кажется, уже смирились с поражением и ждали только удобного момента, чтобы без лишних хлопот отправиться в плен. Так почему бы не воспользоваться этой беспечностью?

Впрочем, как вскоре выяснилось, «беспечность» была последним, в чем можно было упрекнуть командующего этим участком нашей обороны полковника Хрущова. С тех самых пор как волынцы ворвались в неприятельские редуты, все его мысли были лишь об укреплении доставшейся ему позиции.

Заметив, что окрестные поля буквально усеяны телами павших «хайлендеров» и лежащими рядом с ними винтовками «Минье», бравый полковник, не понаслышке знавший об их великолепных боевых качествах, приказал собрать все это добро, получив, таким образом, в свое распоряжение порядка тысячи стволов.

Поскольку волынцы к тому времени были практически поголовно вооружены штуцерами, полученные трофеи пошли на перевооружение первых рот каждого из четырех батальонов Минского полка, в связи с чем подчиненную ему бригаду можно было с полным основанием считать «стрелковой».

Вдобавок, Хрущову оказалась подчинена 14-я артиллерийская бригада во главе с год назад произведенным в генерал-майоры Александром Петровичем Немчиновым, а также три сотни донских казаков и конная батарея. В общей сложности, под началом Александра Петровича оказалось порядка шести тысяч штыков и сабель, что, учитывая протяженность занимаемых позиций, было совсем не так и много.

Зато в качестве резерва могло быть использовано почти четыре тысячи морских пехотинцев из бригады Лихачева, представленного за блестящую десантную операцию к чину капитана первого ранга. Из-за чего, разумеется, немедленно приобрел массу недоброжелателей и завистников.

По первоначальному плану атака должна была начаться с рассветом, но пока французы с турками производили задуманную Боске рокировку, время было утеряно и первые выстрелы раздались практически одновременно с выходом последних кораблей нашей эскадры в море. Первыми в бой пошли турки и приданные им для усиления, сведенные в две роты шотландцы полковника Паркинсона. Можно сказать, все, что осталось от бригады Колин-Кэмпбелла.

Атаковав, занятый солдатами Минского полка редут №2, они неожиданно добились успеха. Все дело было в том, что стрелки, получившие трофейные винтовки буквально за пару дней перед боем, не имели опыта в определении расстояния и не смогли правильно выставить прицелы. В связи с чем, их оружие постоянно давало перелет. Добравшись до теперь уже русских укреплений, шотландцы и идущие вслед за ними аскеры ударили в штыки.

Раздосадованные неудачной стрельбой минцы приняли бой, и вскоре внутренний двор укрепления превратился в кровавую арену. Отчаявшиеся от голода, холода и прочих лишений шотландцы рвались вперед, собираясь одним ударом рассчитаться за все свалившиеся на них невзгоды. Не отставали и сбросившие с себя маску флегматичности турки. Не ожидавшие подобной прыти от противника русские поначалу попятились, но потом пришли в себя и принялись теснить врага.