Роль России и Романовых в Великой Войне 1914-1918 гг. - Олейников Алексей Владимирович - Страница 20

Потери русской армии были ненамного меньше, чем в кампании 1915 г. — свыше 2 млн. человек (так, лишь наступление Юго-Западного фронта и боевые действия на Румынском фронте за 9 месяцев 1916 г. обошлись русской армии в 1,5 млн. человек). Но при этом численность убитых и раненых в 1916 г. была больше, чем в 1915 г., количество пленных из 2 млн. составляли уже не 40 %, как при Великом отступлении 1915 г., а 10 %[113].

Кампания 1916 г. позволила Антанте овладеть стратегической инициативой. Наступил коренной перелом в войне в её пользу — и это произошло прежде всего благодаря усилиям русской армии.

1.4. Кампания 1917 года

К началу кампании 1917 г. на Русском фронте Первой мировой войны сложилась уникальная ситуация.

Войска русской Действующей армии переживали пик своего организационного и материально-технического развития: на европейском (австро-германском) фронте они состояли из 158 пехотных дивизий, 5 пехотных бригад, 48 кавалерийских дивизий и 4 кавалерийских бригад, значительного количества технических и специальных частей и соединений. Произошло значительное техническое усиление войск. Так, вырос удельный вес русской полевой тяжелой артиллерии: к весне 1917 г. корпус тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН) насчитывал 338 орудий разных систем, калибров и назначения — от 120-мм пушек до 305-мм гаубиц. Мощность входивших в состав ТАОН калибров и его независимость от командований общевойсковых соединений позволяли и допускали использование тяжелой артиллерии исключительно в качестве могучего ударного средства. К 1917 г. значительно возросла насыщенность частей и подразделений Действующей армии минометами. Произошли изменения и в сфере связи: в войсках присутствовали армейские и корпусные радиотелеграфные отделения, радиотелеграфные дивизионы, конно-искровые и радиотелеграфные станции кавалерийских дивизий.

С боеприпасами положение на фронте в 1917 г. стало удовлетворительным. Так, при прорыве фронта противника в ходе Июньского наступления Юго-Западного фронта 1917 г. армия оказалась в состоянии ознаменовать свои действия непрерывной трехсуточной артиллерийской подготовкой, причем орудиями почти всех калибров (до 11-дюймового включительно).

Достаточно результативно действовала авиация. В Летнем наступлении действия 4-х армий Юго-Западного фронта поддерживали 225 самолетов в составе 38-ми различных авиаотрядов (2 из состава Эскадры воздушных кораблей, 6 армейских, 15 корпусных, 11 истребительных и 4 артиллерийских). Особое место среди них занимала 2-я Боевая Авиационная Группа (3-й, 7-й и 8-й корпусные авиаотряды) — средство завоевания господства в воздухе. Об эффективности действий русской авиации летом 1917 г. позволяют судить лишь некоторые цифры. Например, авиационными частями Румынского фронта было совершено более 2 тыс. вылетов общей продолжительностью около 3,8 тыс. часов. С 1 июня по 1 октября 1917 г. на этом фронте погиб 1 летчик (разбился на нашем аэродроме); 4 человека летного состава в воздушных боях были ранены; разбито 3 самолета. За этот же период противник потерял (сбитыми и пленными) 29 самолетов (20 сбито в бою и 9 — с земли и по др. причинам).

Летом 1917 г. русские летчики одержали на австро-германском фронте 23 безусловных воздушных победы, потеряв 8 машин.

К середине 1917 года в русской Действующей армии имелось 13 броневых отрядов (300 бронеавтомобилей) — солидный по тем временам броневой парк.

Противостоящие силы противника к началу кампании насчитывали 133 пехотных и 26,5 кавалерийских дивизий. Имелась мощная австрийская группировка. Германцы сосредоточили к началу кампании 8 своих армий и армейских групп (фронт принца Леопольда Баварского в составе армий — 8-я, 10-я, 12-я, Южная, Бугская армии, армейские группы Войрша, фон Шольца, Гронау), на Французском фронте 10 армий и армейских групп (4-я, 6-я, 1-я, 2-я, 7-я, 3-я, 5-я армии, армейские группы Штранца, Эльза, Гюнделя в составе фронтов кронпринца Прусского и кронпринца Рупрехта Баварского).

В начале кампании 1917 г. русская армия организационно и технически была сильна как никогда за всё время войны, но ее морально-идеологическое состояние после Февральского переворота начало стремительно падать. В итоге, вместо мощного наступления началось разложение русской армии, приведшее через год к её окончательной гибели.

Разрушение армии обусловлено было законодательными решениями и практическими действиями новой власти (симбиоз Временного правительства и Петроградского совета). Принятие трагического для войск приказа № 1 отменяло самые начала войсковой организации. Было смещено большое количество старших войсковых начальников (143 человека — в т. ч. такие достойные генералы, как В.Н. Горбатовский, В.В. Сахаров, В.Е. Флуг и др.), в результате чего произошла дезорганизация высшего звена управления войсками, началась череда перемещений и новых назначений. За 9 месяцев 1917 г. сменилось 6 Верховных Главнокомандующих русской армией, в воинских частях власть была передана выборным комитетам из представителей нижних чинов, что сильно способствовало разложению армии и упадку дисциплины среди солдат.

Все эти обстоятельства, а также учреждение института комиссаров Временного правительства привнесли с одной стороны хаос, с другой — двоевластие.

Появляются т. н. братания, носящие, с одной стороны, форму меновой торговли с противником со стороны уставших от войны русских солдат, с другой стороны — являющиеся проводником подрывной деятельности германо-австрийских спецслужб по разложению русской армии и подрыву ее боеспособности.

Братания на фронте носили все более усиливающийся характер (из 220-ти пехотных дивизий на фронте в марте 1917 г. братание имело место в 165-ти). Борьба с ними велась исключительно по инициативе старших фронтовых начальников. Начальник германского Полевого Генерального штаба генерал-фельдмаршал П. Гинденбург писал: «Наше положение на восточном фронте становится все более и более похожим на перемирие, хотя и без письменного договора. Русская пехота постепенно заявляет почти всюду, что она больше сражаться не будет. Но она все же… остается в окопах. В тех местах, где взаимные отношения принимают слишком явную форму дружественных отношений, от времени до времени постреливает артиллерия, которая еще подчиняется командирам»[114].

Усилилось дезертирство. Так, если с начала войны до Февральской революции общее число дезертиров составляло 195 тыс. человек, т. е. в среднем 6,3 тыс. в месяц, то с марта до августа 1917 г. количество дезертиров увеличилось в пять раз, а в период с 15 июня по 1 июля — в шесть раз[115]. В большинстве случаев это были т. н. «зарегистрированные дезертиры». Фактически шла стихийная демобилизация.

Система управления и снабжения армии была нарушена, боевой дух военнослужащих снизился, нарастала усталость от войны. После начала т. н. демократизации армия становится слабоуправляемой.

Брусилов А.А. писал: «Положение на фронте было тяжелое, дисциплина пала, основы ее рухнули, армия развалилась… Мне предстояло стоять на месте и ждать окончательной гибели армии… мы воевать больше не могли, ибо боеспособность армии по вполне понятным основаниям… перестала существовать»[116].

Отмена принципа единоначалия в армии, учреждение солдатских комитетов в воинских частях и формирование многоуровневой системы солдатских комитетов и системы съездов солдатских и офицерских делегатов, отмена смертной казни на фронте и военно-полевых судов привели к моральному разложению армии, подрывали ее боеспособность и способствовали росту дезертирства.

Удивительной была сама возможность активных действий русских войск в 1917-м г. Военный историк А.Г. Кавтарадзе констатировал: «Состояние русской армии весной 1917 года принципиально отличалось от прежнего. Раньше к началу операции на том или ином фронте не возникало сомнений в боеспособности войск и главное затруднение состояло в плохом материально-техническом обеспечении боевых действий. К маю 1917 года положение изменилось. Впервые за время войны материально-техническое обеспечение в том числе тяжелой артиллерией, снарядами и т. д., не вызывало особых опасений, зато боеспособность войск, не желавших больше воевать, также впервые за время войны нельзя было признать удовлетворительной»[117].