Роль России и Романовых в Великой Войне 1914-1918 гг. - Олейников Алексей Владимирович - Страница 15

«Участок для наступления, — писал генерал-квартирмейстер штаба командующего германским Восточным фронтом М. Гофман, — был хорошо выбран: главный удар последовал, с одной стороны, между озёрами Вишнев и Нарочь, с другой стороны, у Постав. Двойной напор должен был охватить и опрокинуть 21-й германский корпус и таким путём осуществить широкий прорыв на Вильно-Ковно. Подсобные атаки имели место южнее Двинска, под Видзами, под самим Двинском и у Якобштадта. Атака открыта была 15 марта (здесь и далее в цитате по новому стилю. — А.О.) ураганным огнём невиданной на нашем фронте силы. С 18 по 21 марта и затем ещё раз 26-го длились пехотные атаки, ведённые, как всегда, смело и настойчиво, несмотря на тяжёлые потери»[81].

Для тяжёлых позиционных боёв было характерно то, что значимого, но локального успеха достигла лишь левофланговая ударная группа (Балуева) — было захвачено мест. Поставы. Пристрелка, осуществлявшаяся три дня, выдала противнику направление главного удара.

Потери участвовавших в наступлении русских войск составляли свыше 78 тыс. человек. Немцы потеряли до 40 тыс. человек, в том числе — около 1,5 тыс. пленных у мест. Поставы и оз. Нарочь (20 офицеров и 1435 нижних чинов)[82]. Особенно высокие потери противник понёс, когда контратаками пытался вернуть утраченные позиции. Косвенно вражеские потери подтверждает и размер переброшенных в полосу 10-й армии германских резервов.

Оперативно бои у Двинска и Нарочи оказались безуспешными, но закладывавшийся в них изначально результат тем не менее был достигнут. В частности, в течение недели нарочского наступления прекратились немецкие атаки на Верден. Германские армии в полосе русских Западного и Северного фронтов не смогли выделить на французский фронт в этот период (важнейший этап Верденской операции) ни одного соединения.

Главное значение Нарочской операции для русского командования заключалось в том, что сосредоточение резервов противника в полосе активности русских войск способствовало успеху летней операции Юго-Западного фронта. Основные резервы германского Восточного фронта с марта по июнь были сосредоточены как раз севернее линии припятских болот, т. е. против войск Северного и Западного фронтов.

Уже во время нарочских боев германские силы, противостоявшие 2-й армии, возросли на 30 тыс. штыков и 230 орудий[83]. А в конце марта группировка германских войск, противостоящая Северному фронту, увеличилась до 200 тыс., а Западному фронту до 420 тыс. штыков и сабель — т. е. возросла на 82 тыс. бойцов[84].

Важное место отводилось ТВД в ходе летнего наступления. Так, согласно директиве Ставки, нанесение главного удара него возлагалось на армии Западного фронта (главнокомандующий генерал от инфантерии А.Е. Эверт) в направлении на Вильно, а Северный и Юго-Западный фронты должны были оказывать лишь содействие — наступать с целью оттянуть на себя резервы противника. Тяжёлая артиллерия и часть войск резерва передавались Западному фронту. Но фактически был утверждён план общего наступления трёх фронтов: такая ситуация позволяла реализовать свободу манёвра в вопросе переноса тяжести главного удара.

11 июня в состав Юго-Западного фронта была передана 3-я армия, и командующий фронтом поставил задачу 3-й и 8-й армиям (до 200 тыс. штыков и сабель) разбить противостоящего противника и овладеть районом Городок-Маневичи. 22 июня, в ходе нового этапа наступления наибольший успех, как и раньше, наметился на правом фланге фронта. В результате трёхдневных боёв войска 3-й и 8-й армий прорвали оборону противника и нанесли ему очередное поражение. 24 июня 3-й и 8-й армиям была поставлена задача совместными усилиями овладеть Ковелем. И хотя в результате наступление русских войск было приостановлено, в боях 22–26 июня 8-я и 3-я армии нанесли ряд поражений германским войскам. 26 июня директивой Ставки нанесение главного удара вменялось в обязанность Юго-Западному фронту и указывалось его новое направление — Ковельское с перспективой наступления на Брест-Пружаны. Для этого в распоряжение главнокомандующего армиями фронта А.А. Брусилова был передан стратегический резерв Ставки — Гвардейский отряд и IV-й Сибирский армейский корпус, а с Северного фронта — III-й армейский корпус. Из этих войск Брусилов выдвинул группу генерала от кавалерии В.М. Безобразова (Особая армия) между 3-й и 8-й армиями. Хотя русские войска сбили противника в районах Селец и Трыстень, но дойти до Ковеля не смогли. Враг сосредоточил на их пути крупные резервы и оказывал ожесточённое сопротивление. 15 июля русскими был взят г. Броды, но было поздно — германцы постепенно локализовали прорыв.

На 25 июля был назначен второй удар на Ковель. На Ковельском направлении ситуация сложилась неудачно, и 30 июля действовавшие там 3-я и Особая армии были переданы Западному фронту. Тем не менее, по воспоминаниям Гофмана, «в некоторых пунктах положение стало угрожающим»[85].

В августе переменным успехом бои велись на р. Стоход. Гофман писал в своём дневнике: «У Стохода идут тяжёлые бои в одном месте. В течение двух дней я был несколько озабочен… Мы только и делаем, что стараемся наскребать какие-нибудь полки, создавать новые резервы, так как совершенно нельзя знать, что понадобится в ближайший час»[86]. Брусилов, считая Ковельское направление важнейшим, затормозил наступление у Луцка. По его мнению, наступление на Ковель, отвечало не столько интересам фронта, сколько стратегическим целям всей кампании. Оно должно было способствовать объединению усилий Юго-Западного (8-я армия) и Западного (3-я армия) фронтов и привести к разгрому значительных сил противника на этом стратегически важном участке. Но этому замыслу не суждено было сбыться по вине Эверта: при бездействии Ставки он не только не начал наступления (в указанный срок 28–29 мая), но и откладывал его четыре раза (до 20 июня), после чего вместо главного удара на виленском направлении произвёл второстепенный удар на Барановичи.

При отсутствии активности Западного и Северного фронтов немцы получили полную возможность перебрасывать свои войска против Юго-Западного фронта. Как отмечал генерал-лейтенант А.С. Лукомский, «германцы, обладая несравненно более мощными железными дорогами, сумели гораздо скорее нас подвезти свои корпуса к угрожаемым пунктам на нашем Юго-Западном фронте и к концу июля захватили инициативу в свои руки; уже нам пришлось, не думая о нанесении сильного удара противнику, парировать его удары, которые он начал наносить в различных местах. Войска Юго-Западного фронта, начав наступление с громадным успехом и не поддержанные своевременно, что называется, выдохлись, потеряли порыв вперёд и постепенно стали окапываться и переходить к занятию новых укреплённых позиций»[87].

Были проведены и три наступательных операции у Барановичей (30–31 мая; 19–26 июня; 12–16 июля), но они имели минимальный тактический успех. В ходе первой операции Гренадерский корпус 4-й армии после почти 12-ти часовой артиллерийской подготовки и мощного штурма обороны противника овладел лишь частью передовых германских позиций. Осуществив до семи атак, корпус частично овладел и главной германской позицией, но развить успех либо удержать этот рубеж он не смог. Мощный огонь противника и настойчивые контратаки германских резервов вынудили части Гренадерского корпуса отойти в исходное положение. Корпус понес большие потери: до 7 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными (почти 27 % боевого состава). Потери обороняющихся германцев — до 3 тыс. человек (из них до 100 человек пленными). Бой носил упорный и тяжелый характер.

Операция изобиловала тактическими промахами русского командования: слабость артиллерии и погрешности в ее применении, недостаточность резервов, узкий фронт атаки не позволили решить поставленную задачу. Достигнутый большой кровью тактический прорыв вследствие отсутствия второго эшелона (эшелона развития успеха) преобразовать в оперативную победу не удалось. С отводом войск в исходное положение были утрачены и результаты тактического успеха. Более того, ненужная активность Гренадерского корпуса в преддверии широкомасштабного наступления показала противнику направление предполагаемого главного удара Западного фронта.