Чувства на камеру (ЛП) - Курто Челси - Страница 23

— Ты собираешься заснять это? — спрашиваю я, покачивая ягодицами на простынях и устраиваясь поудобнее.

Глаза Эйдена темнеют. Его руки опускаются с моих запястий, и его пальцы обхватывают мой подбородок.

— Не искушай меня возможностью приятно провести время. Может, я запишу тебя на камеру. Я бы использовал запись после того, как ты уйдешь, моя рука дрочила бы под звуки твоих стонов и мокрой, сладкой киски. А потом, может быть, если бы я был пьян и тосковал по тебе, выпив пять рюмок виски, я бы совершил безрассудство и отправил видео тебе. Я бы спросил, продолжаешь ли ты выгибать пальцы на ногах или откидывать голову назад, и поинтересовался бы, нашла ли ты кого-то, кто знает, что делает. Я бы рассказала тебе, как мои простыни все еще пахнут твоей влагой и я все еще чувствую твой вкус на своем языке. А потом я бы спросил, скучаешь ли ты по мне тоже.

От этих слов я чуть не сорвалась с катушек. Мое лицо пылает, а соски твердеют. Я пачкаю простыни, я знаю, что пачкаю, но не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом. Этот мужчина хочет меня, и я думаю, что он может умереть без меня.

— Хорошо, доктор Вуд, — я говорю тихо. Эйден хмыкает, и его рука опускается к члену, дергая себя один раз. — Ты так близок к тому, чтобы умолять. Может, тебе стоит встать на колени?

— Ты хочешь, чтобы я опустился на колени? Я сделаю это с удовольствием. Я буду умолять тебя, Мэгги. И молить тоже, если бы это было необходимо. Но не будь слишком самодовольной. Это мой член заставил тебя кончить раньше, и я собираюсь сделать это снова.

— Трудно трогать себя, когда ты устроился между моих ног, — отмечаю я. Эйден ухмыляется и целует меня в лоб. Это его любимое место, как я поняла.

— Прости меня за нежелание отрываться от тебя даже на секунду. — Он слезает с меня и занимает место в конце кровати. Его рука обхватывает член, и он терпеливо ждет, не сводя глаз с меня.

Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на подушки, прижимаясь спиной к матрасу. Закрыв глаза, я провожу рукой по груди. Я ласкаю свою грудь и играю с соском, когда из моего рта вырывается стон.

— Тебе нравится трогать свои соски, — говорит Эйден. Это звучит так, будто он говорит сквозь стиснутые зубы.

— Я не знаю почему люди пропускают это. — Я двигаюсь в другую сторону, обратно приподнимаясь с кровати, в то время как сжимаю этот сосок с гораздо большей силой. — Это так прекрасно.

Если бы я была одна, я бы потратила еще больше времени на свою грудь. Со зрителями, думаю, я хочу чтобы шоу продолжалось. Моя рука проскальзывает вниз по животу, и я раздвигаю ноги.

— Я знаю некоторые женщины любят трахать себя своими пальцами, но я люблю играть со своим клитором. — Я не знаю, как мне удается сказать все эти вещи, это та непристойная сторона меня, о которой я и не подозревала. Это освобождение — выставлять ее на всеобщее обозрение. Почему я должна стесняться того, что доставляет мне удовольствие?

Мне не нужно открывать глаза, что бы понять что Эйден двигается ближе ко мне. Матрас прогибается, и я чувствую жар его тела, охватывающий мое. Я слышу его дыхание и затяжные ругательства, которые он шепчет, когда я медленными движениями обвожу свой клитор.

— Мне нравиться не спешить. — говорю я. — Это словно когда ты думаешь о тех вещах, что хочешь попробовать. Я представляю себя в книгах.

— Откройся, детка. Позволь мне увидеть насколько ты становишься мокрой, когда фантазируешь о своих самых смелых мечтаний. Расскажи мне о них.

Мои бедра расходятся в стороны. Мой язык развязывается, а в голове проносится тысяча образов.

— Иногда, я представляю как два парня берут меня одновременно. Иногда я представляю, как меня трахают в публичном месте. Иногда я представляю мою задницу красной и покрытой следами от чьих-то рук. А иногда я представляю, что меня держит рядом тот, кто так сильно меня любит и уважает, но при этом точно знает, что мне нужно.

— Господи, — простонал он. Я ввожу палец внутрь себя, все еще растянутой после Эйдена, все еще влажной от моего последнего оргазма, и испускаю стон. — Мэгги.

— А когда я завтра вернусь домой, я буду думать об этом. Ты будешь тем, что я буду представлять, когда буду дразнить саму себя под нижним бельем. И когда я перейду от одного пальца к двум, готовясь к игрушке, которая и близко не сравнится с тем, насколько хорош твой член внутри меня. Я буду думать о тебе, Эйден, когда даже чертовски протрезвею, и буду задаваться вопросом, думаешь ли ты обо мне тоже.

Я обвожу свой клитор четыре раза, и это приятное ощущение поднимается в моем животе. Вот я уже близка к тому, чтобы ухватить это, близка к тому, чтобы сдаться, когда рука обвивается вокруг моего запястья, останавливая меня.

— Встань на колени, — рычит Эйден.

Я усмехаюсь, мои глаза медленно открываются, не испытывая никаких угрызений по поводу того кайфа, которого я еще не достигла.

— Вот тебе и самоконтроль.

— К черту самоконтроль.

Это происходит очень быстро. Я меняю позицию. Он разрывает упаковку презерватива. Мои пальцы сжимают простыни, ожидая его, до смерти нуждаясь в нем. И вот он снова оказывается внутри меня, захватывая каждый мой дюйм.

— Ты принимаешь меня так хорошо, — говорит он, в его голосе звучит гордость.

Он все крепче сжимает мои бедра, его пальцы надавливают на точку пульса на моей коже, которая горит, словно лесной пожар в верхней части моего бедра. Может, мне стоит сделать татуировку с отпечатком его пальца, очертаниями его большого пальца, чтобы это чувство навсегда закрепилось на мне, стало неотъемлемым украшением, потому что ничего и никогда не ощущалось так хорошо.

— Ты словно была создана для моего члена. Не для кого-либо другого. Моя и исключительно только моя.

— Твоя, Эйден, — я соглашаюсь. Это чистая правда. После сегодняшней ночи я буду уничтожена целиком. Он будет известен как «Самый лучший навсегда». Тот самый, с которым всё закончилось. Никто и никогда не сможет превзойти Эйдена Вуда.

Его бедра сталкиваются с моими в хаотичных толчках. Это грубо, беспорядочно и безупречно. Даже лучше, чем в первый раз. Его рука соприкасается с моей задницей. Мои ногти впиваются в его бедра. Он дёргает меня за волосы. Я выкрикиваю его имя. Это привычная картина, к которой мы уже успели привыкнуть. Он сжимает мою задницу, и я понимаю, что он близок к развязке.

— Ты первая, — говорит он с этой знакомой самоотверженностью.

— Сначала ты, — говорит он со знакомой самоотверженностью. Прежде чем я успеваю просунуть руку между ног, его пальцы уже там, кружат, трутся и подталкивают меня к краю. Я с радостью срываюсь вниз, но это свободное падение полностью стоит того, чтобы взобраться на него, и в полном обессилении обрушиваюсь на матрас.

— Кончай в меня, Эйден, — говорю я сквозь усталый вздох, вытягиваясь назад, чтобы прикоснуться к нему везде, где только могут найти мои руки.

И он это и делает. Издав долгий стон и сделав еще два толчка вперед, я чувствую его разрядку. Он продолжает двигаться внутри меня, пока, наконец, не замирает, прерывисто хватая воздух, наполняя комнату звуками тяжелого дыхания.

— Кажется, я умер. — говорит он. — Умер в сорок пять из-за того, как ты ездишь на моём члене.

Я разразилась смехом и медленно сползла с него.

— Я буду скорбеть по тебе.

— Приходи на мои похороны голой, чтобы я мог еще раз полюбоваться твоей задницей.

— Думаю, это можно устроить.

Мы переползаем друг через друга и двигаемся вокруг по кровати, возвращаясь в ту позу, с которой начали. Я, в его объятиях. Он, целует меня в лоб.

— Мне понадобится несколько часов на восстановление, — признается он. — Я не занимался этим так много раз с тех пор, как… черт. Кажется, никогда.

— И кто-то утверждают, что с возрастом мужчины становятся все менее сексуально активные. У меня имеются кое-какие данные чтобы заявить обратное.

— Дай мне убедиться, что у меня не случится сердечного приступа сначала. Ты не против, если мы сделаем небольшой перерыв в физических активностях? А потом ты сможешь продолжить свои исследования.