Чувства на камеру (ЛП) - Курто Челси - Страница 2

Жар заливает мое лицо. Эта фотосессия далеко не самая откровенная вещь, которую я видела. Я смотрю порно. Я читаю грязные книжные романы со всеми извращениями, которые только могут быть известны человеку. И все же я как будто прерываю интимный, чувственный момент между реальной парой, близко знакомой с телом, разумом и душой друг друга, ни одна часть которой не остается неизведанной.

Я закрываю телефон и обмахиваюсь — тепло еще не спадает.

Когда в последний раз кто-нибудь смотрел на меня так? Глазами святящимся от любви руки судорожно хватающиеся за меня, и ни малейшего дела в этом чертовом мире до того, что происходит вокруг? Торнадо могло бы пронестись мимо и они бы не заметили его.

Годы назад наверное.

А может десятилетия или больше.

Возможно, никогда, если быть честными, и это реально чертовски печально.

Тысяча мыслей проносятся в голове. Джеремайя — признанный и популярный фотограф. У него больше миллиона подписчиков в социальных сетях, а его посты собирают тысячи лайков и комментариев. Он сотрудничал с самыми известными фигурами в модельной индустрии и чертовски хорош в своем деле, обладая настоящим талантом находить красоту в маленьких моментах, которые другие часто не замечают.

Но не Джеримайя…

Он запечатлевает эти миллисекунды до того, как они станут далеким воспоминанием, увековеченным через объективы его дорогого «Canon» и винтажного «Polaroid», который он купил еще в старшей школе; до сих пор функционирующая камера первая, которою он купил. Снимки подобны этим для него — незнакомое направление, но я знаю, что он лучше всех справиться с ними так же, как делает это обычно: со смыслом, целью и желанием, в результате чего получатся ошеломляющие произведения искусства. Для меня большая честь, что он хочет, чтобы я помогла ему, стала неотъемлемой частью этого проекта, которым он очень воодушевлен.

Дерьмо

Я знаю себя. Я соглашусь на фотосессию. Возможно, это пойдет мне на пользу. Рассеет монотонность моей личной жизни, в которой нет ничего особенного. Я иду на роботу, возвращаюсь домой и повторяю этот скучный цикл.

После неприятного развода три года назад я отказалась от отношений и свиданий, яростно избегая мужчин любой ценой. Добровольно навязав себе целибат, предпочитая использовать свой вибратор, а не беспорядок, который может принести очередное разбитое сердце. Фотосессия — это ни в коем случае не свидание. Это моральная обязанность помочь другу. Кроме того, не факт, что мы с парнем найдем общий язык и влюбимся друг в друга.

Такие чудеса бывают только в романах. Если я чему-то и научилась за эти годы, так это тому, что моя жизнь — скорее трагедия, чем комедия и в ней нет ни одной счастливой случайности.

Глава 2

Эйден

— Ты меня возненавидишь. — мой лучший друг, Шон, ухмыляется с другого конца стола.

Его рука перекинута через спинку стула рядом с ним, красочный рукав татуировок выставлен на показ. Чернила спиралями расходятся по бицепсам, а мускулы едва не разрывают рубашку, в которую он одет.

Позер

— Я уже ненавижу тебя, — отвечаю я. Делаю глоток пива, алкоголь необходим, чтобы побороть головную боль в висках от громкой, пульсирующей музыки клуба, в который он меня затащил. — Я сваливаю в восемь вечера. Это дерьмо — отвратительное. Я хочу в свою постель.

— Через несколько минут ты захочешь еще.

Я поднимаю брови, и впервые с тех пор, как я вошел в это переполненное здание, где тела теснятся друг к другу, а запах пота и пролитых напитков пронизывает воздух, я нервничаю.

Мы с Шоном дружим уже много лет, еще с тех времен, когда мы встали рядом друг с другом в футбольной команде «Поп Уорнер» в начальной школе. Наше дружба охватывает десятилетия и включает в себя разводы, детей и контракты с НФЛ. Он самый молодой главный тренер в истории лиги, а недавно был назван «Самым сексуальным спортсменом», за что я его безжалостно дразню.

Он расцветает в центре внимания, тянется к людям, как мотылек к огню. Чем более общительным он может быть, тем больше разговоров у него будет, тем больше гала-вечеринок и мероприятий по сбору средств он сможет посетить: тем лучше. Его телефон постоянно светится сообщениями от семьи, друзей и его игроков, которые просят у него совета и мудрости. Все, кто общается с Шоном Холмсом обожают его; оживляющий маяк позитива.

А я? Этот клуб — место гребаных кошмаров. Я ненавижу толпу и шумные сборища. Моя работа детским онкологом чертовски напряженная и последнее, что я хочу сделать в конце четырнадцатичасовой смены, это сходить на «счастливый час» или встретиться с друзьями, чтобы поболтать допоздна. Я занимался всем этим, когда мне было 20 лет. Но в сорок пять я просто чертовски устал.

Шон написал мне и сказал, что нам нужно поговорить, и я согласился поехать с ним в Ад на Земле, если он пообещает купить выпивку. Бесполезное идея, поскольку его узнают везде, куда бы он ни пошел, женщины и мужчины собираться толпами возле него. За сегодняшний вечер мы получили три серии комплиментов, посланные нам, все от разных заинтересованных лиц, пытающихся привлечь его внимание. Мне все равно, с кем он пойдет домой. Я просто рад, что мне не придётся оплачивать счет.

— Что ты сделал? — Я отхлебнул глоток пива.

— Записал тебя кое-куда, — говорит он. Его уверенность немного ослабла, и я вижу, как он судорожно поправляет воротник своей рубашки. Выглядит она так будто он мог купить ее за десять баксов в «Walmart», но уверен, что она стоила не меньше двух сотен у какого-то дизайнера, о котором я никогда не слышал.

— Хорошо. Типа, благотворительный вечер? Я проверю свое расписание и…

— Фотоссесия, — перебивает он.

Я моргаю. Мой мозг мутнеет с каждой минутой, и четкие рациональные мысли становятся все сложнее формулировать с каждой выпитой бутылкой. Он не мог этого сказать.

— Можешь повторить, потому что, мне показалось, что ты за меня решил, что я хочу стоять перед камерой и быть моделью?

— Ты знаешь Джеримайю Портера?

— Кто это, черт возьми?

— Он местный фотограф. Снимал мою обложку для GQ в прошлом месяце и мы разговорились. Отличный парень. Я попросил его оставаться на связи по поводу предстоящих проектов и пару дней назад он позвонил мне с идеей для новой съемки.

— И ты подумал, что мне будет интересно? Твоему другу, у которого нет социальных сетей и который не знает, как сделать селфи?

— Направление, в котором он развивается, — это реальные люди, — продолжает Шон. Он откидывается на стуле и смотрит на меня. — Люди, которые работают с девяти до пяти, имеют некоторые недостатки и не похожи на тех, кого можно увидеть по телевизору. Когда он объяснил свое видение, я подумал, что ты идеально подходишь.

Я снова моргаю. Это должно быть шутка. Какая-то изощренная уловка, чтобы морочить мне голову, потому что я ни за что на свете не стану позировать перед камерой.

— Ты сошел с ума.

— Я еще не добрался до самого интересного. — Его губы раздвинулись в ухмылке. Такая улыбка заставляет трусики падать, а женщин чувствовать слабость в коленках. Мне хочется смахнуть с его лица эту глупую эйфорию. Ему повезло, что я нахожусь в состоянии опьянения, иначе я бы выскочил сейчас же отсюда и не потрудилась оглянуться, чтобы дослушать продолжение этого безумия.

— Не могу дождаться услышать, как же ты спасёшь ситуацию.

— Ты познакомишься с женщиной только в день съемки.

Да, должно быть я в хлам. Единственная моя реакция — это смех. Я откидываюсь назад, держась за бок и заливаюсь смехом. Пиво чуть не вытекает у меня из носа, и мне кажется, что я достиг такого уровня безумия, о котором даже не подозревал.

— Ты прав, — говорю я. — Это становится намного лучше. Фотографироваться с незнакомкой, которую я никогда не встречал. В окружении других людей, которых я не знаю. И моя фотография окажется в интернете. Нет, спасибо.

— Что если я скажу, что она красивая?

— Мне все равно, если она даже Энн, мать ее, Хэтэуэй. Это не изменит моего мнения. Ответ — нет. Если надо, могу повторить тебе по буквам.