Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 33

— Разбор? — удивился начальник штаба.

— Как будто первый раз услышали название этого мероприятия, — подмигнул я парням, которые весело улыбнулись.

Я повесил трубку и закрыл бутылку коньяка.

— Завтра отдыхаете. Будет звено Бойцова работать и другая пара Ми-24. Вопросы?

Спрашивать никто не стал, быстро убрали со стола закуску с бутылкой, и начали выходить из кабинета. Решил задержаться только мой ведомый.

— Командир, поговорить хотел, — сказал капитан, который был командиром второго звена.

— Ты про то, что не стал садиться на выступ? С разбитой фарой я бы тебе не разрешил этого делать в любом случае.

Капитан тут же приободрился. Наверняка он хотел что-то мне объяснить по поводу его оборванного доклада о двигателе.

— Я был не уверен, что зацеплюсь за выступ. Надо это признать.

— Понятно. Что ж, зато ты со мной честен. Это плюс. Но больше ни с кем так не откровенничай. Разное могут подумать.

— А вы что подумали?

— Ничего. Разрешаю тебе и всей группе сегодня «обнулиться». Завтра отдыхаете, а послезавтра посмотрим. Может, полетаем в районе Шахджоя на личное совершенствование.

Капитан кивнул, подошёл к столу и протянул мне руку. Я пожал её, чувствуя, что у человека свалился груз с плеч.

Глава 18

Когда я остался один, позвонил в Кандагар.

— Веленов, слушаю.

— Товарищ командир, майор Клюковкин. Добрый вечер. Разрешите доложить?

— Да не стоит, майор! Что у тебя за самовольное оставление части такое⁈ Ещё и группой из четырёх вертолётов? — повысил голос полковник.

— Вылетал на выполнение срочной задачи по эвакуации группы «караванщиков». В условиях дефицита времени…

— Мозгов у тебя дефицит! Меньше месяца командуешь, а уже самовольничаешь.

Опа! А вот оскорблять я себя не позволю.

— Юрий Борисович, вы конечно командир, но я вам не мальчик. Оскорбление оставьте для тех, кто этого заслуживает. Вместо того чтобы расспросить о ходе операции, вы определённо перегибаете палку.

Но тут Веленов включил вторую скорость. Слушать я не стал, а просто положил трубку на стол и занялся разбором документов. Успел и плановую таблицу на завтра посмотреть, и приказы по части пролистать, и даже по всем заявкам от Сычкина пробежаться. А Юрий Борисович в это время продолжал меня поучать. Краем уха уловил, что он вспоминал сталинские времена. Чего все к ним так обращаются, мне непонятно.

Прошло несколько минут, прежде чем в трубке стихли крики.

— Клюковкин, ты меня слышишь? — уже спокойно спросил у меня Веленов.

— Предельно внимательно. Так вы мне разрешите доложить или нет?

— Я уже всё и так знаю. Завтра с полным докладом, чтобы был в Кандагаре. В штабе армии заинтересовались вашими выкрутасами. Большой человек приедет и задаст вопросы.

На этом разговор подошёл к концу. Ничего дельного так и не удалось узнать у командира полка.

Закончив работу, я направился к себе в дом. Только вышел из кабинета, как в коридоре меня перехватил замполит Ломов. Он уже нёс в руках какие-то бумаги и личное дело Орлова.

— Сан Саныч, понимаю, что время позднее, но нужно с Михаилом что-то решать.

— До утра подождёт? — спросил я.

— Боюсь, что нет. Вас завтра не будет…

— С чего ты взял? — спросил я.

Виктор Викторович прокашлялся, но на вопрос не ответил.

— Я разговаривал с начальником политотдела в Кандагаре. Он мне сказал, что вас уже на завтра вызвали туда.

— Когда ты только всё успеваешь, Викторович. Завтра разберёмся с Орловым. Иди отдыхать, — пожал я руку Ломову и пошёл на выход.

— Я ещё поработаю пока.

— Ну раз хочешь поработать, то есть у меня к тебе просьба, — повернулся я к Ломову.

— Готов вас выслушать, — у замполита загорелись глаза.

— Всех, кто сегодня летал на эвакуацию, а также техсостав, которые обеспечивали вылеты, представить к наградам. Завтра к вечеру жду предложений.

— Прям всех? — удивился Ломов.

— А что не так?

— Всех могут не наградить. Вернут представления. Давайте несколько человек только подадим, а остальных потом.

— Всех подать, Виктор Викторович. Я найду слова, чтобы командование никого не обидело.

Ломов утвердительно кивнул и пошёл к себе в кабинет.

Расслабившись в бане и приведя себя в порядок, я пошёл отдыхать к себе. Только подошёл к двери, как увидел быстро перемещающегося в сторону соседнего модуля Орлова.

Следовал он быстро, целеустремлённо, поправляя на спине вещмешок.

Миша Орлов, о котором замполит Ломов говорит мне уже несколько дней. Надо бы расспросить, за что его так «любит» Виктор Викторович.

— Орлов, ко мне! — позвал я старлея.

В этот момент мой подчинённый чуть не упал. Настолько неожиданным был мой голос для него.

— Я, товарищ майор, — отозвался Орлов, но ко мне не подошёл.

— А ну иди сюда. Бить не буду. Пока что, — подозвал я его, но Орлов так и не сдвинулся с места.

— Разрешите сначала вещи в модуль отнести, а потом…

Что-то тут не так. Время позднее. Завтра Орлову и всем лётчикам его звена летать, а он так быстро бежит к себе в модуль. И к себе ли вообще?

— Ко мне подойдите, Михаил Юрьевич.

— Есть, — сдался Орлов и подошёл ко мне ближе.

Тут всё стало понятно. Ничто не могло перебить резкий запах спиртного, которым несло от старшего лейтенанта. Ведь предупреждал же!

— Мишаня, а ты мои требования хорошо уяснил? — спросил я.

— Так точно. Товарищ майор, вот не со зла.

— Да я понимаю. Уборочный инвентарь есть в модуле?

— Есть… эм, нету товарищ майор. Весь израсходовали. Вам бы в третьем модуле спросить. Это назад и налево. Там точно есть…

Понятно. В его модуле что-то сейчас происходит, и он не хочет меня туда вести.

— Тогда беги к командиру звена и доложи, что он завтра вместо тебя летит на задачу. Тебе же будет завтра дано самое важное поручение, понял?

— Есть, товарищ майор. Разрешите идти?

Но тут я услышал то, что не должен был услышать. Из того самого модуля, в который так сильно рвался Орлов, прозвучали громкие голоса. Такие только на пьянках и бывают.

Причём голоса не только мужские.

— За мной Орлов, — сказал я и направился на источник громких разговоров.

В модуле мне встретился один из шатающихся лётчиков, который уже набрал в грудь воздуха и собрался что-то уже крикнуть.

— Только попробуй, — показал я ему кулак и прошёл дальше.

Чем ближе я приближался к комнате, где было застолье, тем отчётливее слышал, что там происходит.

— Дамы, я вам говорю, что он никто. Я его видел сегодня в полёте. Никакой совсем, — услышал я весёлый голос одного из подчинённых.

— Мальчики, ну новый командир мужик хороший. Приходит в столовую, интересуется всем. Повара построил и наказал, чтоб готовил лучше, — высказалась одна из девушек.

По мере моего приближения, голоса становились всё громче.

— Ну да, организовали нам хорошую кормёжку. Я слышал про этого Клюковкина. Его из Торска попёрли.

При этих словах я достиг нужной комнаты и резко открыл дверь.

Тут же воцарилась тишина. Обстановка была здесь праздничной. В центре — маленький столик с шахматной доской и хорошей сервировкой. Тут и картошка, и консервы, и овощи. Сомневаюсь, что их где-то на грядке вырастили.

На кроватях сидели две официантки со столовой и трое моих подчинённых. Все с одного звена.

Старший лейтенант Максудов Альберт, который сегодня летал в паре с Орловым, замер с куском хлеба во рту, намазанным килькой.

— Добрый вечер вашей хате, — спокойно сказал я, сделав пару шагов.

— Здравствуйте, — тихо произнесла одна из официанток.

Ещё один старлей — Тагиров, наливал в «нурсик» спирт из котелка, но чуть было не переусердствовал, перелив немного. Настолько оказался под впечатлением моего прихода, что забыл обо всём.

С кровати встал командир звена Бойцов Даниил и вытянулся в струнку. Но это ему далось с трудом.