Книга пяти колец. Том 8 (СИ) - Зайцев Константин - Страница 60

— Вон из моей головы! — Прорычал я и на какое-то время вновь стал самим собой.

Время потеряло для меня смысл. Внутри меня ярилось пламя гнева. Мне хотелось убивать, ведь это хоть как-то помогало заглушать голоса скверны, что всё сильнее говорили в моей крови. Они призывали меня…

Прекрати сопротивляться.

Шёпот не был звуком. Он был чем-то более глубоким, проникающим прямо в кости, текущим вместе с кровью. Сначала он звучал тихо, мягко, как убаюкивающая песня, но с каждым шагом становился громче. Ты не избежишь нас. Ты — наше.

Я ощущал, как скверна прорастает внутри меня, цепляется когтями за рёбра, скребётся по внутренностям, извиваясь в животе, как черные змеи. Она хотела раскрыться, разорвать меня изнутри, сломать волю, чтобы я стал её частью. Голоса вели борьбу за моё сознание, каждый новый звук был как удар плети по мозгу.

Крик. Чей-то, не мой. Или мой? Я больше не различал. Боль прострелила череп, словно тысячи игл впились в глаза и уши. Отдай нам плоть. Разреши нам говорить сквозь твои губы. Разреши нам смотреть твоими глазами. Разреши нам рвать сладкую плоть и пить кровь.

Я зажал виски. Дыхание сбилось. В темноте перед глазами рождались искаженные фигуры. Обезображенные лица, в которых угадывались очертания моих врагов. Тех, кого я убил.

— Замолчи! — рявкнул я, но скверна лишь рассмеялась тысячей голосов.

Ты уже наш. Тебе некуда бежать…

Я чувствовал вкус крови на языке. Горячей. Чужой. Недавней.

Что-то внутри меня улыбнулось.

Я стиснул зубы, вонзив ногти в ладони, раздирая кожу. Боль возвращала меня. Напоминала, что я всё ещё я, а не оно.

— Ян! — голос Клинка прорвался сквозь кошмар. — Контроль!

Я выдохнул. На секунду скверна дрогнула. На секунду я снова был собой. И внутри меня вспыхнуло страстное чувство всепоглощающего гнева.

Я Ворон! Я лечу куда хочу! Пусть я сдохну, но я открою эту гробницу и выпущу самого великого врага этих тварей.

Мои зубы стали клыками, что алчали крови и я знал, что единственное мое спасение это контроль. Ради моей звезды, ради моего возрожденного клана, ради всех простых людей, что живут под защитой кланов я должен себя контролировать….

Мы достигли Чёрных Врат — древнего прохода, что вёл в самое сердце Дзигоку. За ними простиралось поле, усеянное костями, а в воздухе парил гулкий шёпот страданий. А вдалеке уже виднелось чернильно-черная пирамида.

На тропе перед нами возникли силуэты — высокие, искаженные, закованные в темную броню. Их лица были скрыты под шлемами с жуткими масками, а руки сжимали изогнутые клинки.

— Слуги Стража Порога, — тихо сказал Клинок. — Они не пропустят нас.

Мои губы исказила злая ухмылка. Я был рад их принципиальности. Теперь они умрут и я вновь почувствую столь сладкую силу. Скверна пыталась мне что-то шептать, но я лишь рассмеялся и впустил в свой разум голодных духов. Мои губы исказились в жуткой ухмылке и я шагнул вперёд.

Твари атаковали.

Первый удар пришёлся мне в плечо, но мне было плевать ведь со мной мои верные товарищи. Я разорвал дистанцию, перехватывая его меч, и раздавил его гортань когтистыми пальцами. Кровь потекла по его броне, но я уже смотрел на следующего.

Змеиный Клинок двигался рядом со мной, его удары были точными, смертоносными. Мы не давали врагам ни единого шанса.

Я почувствовал клинок, что пронзил мне бок. Боль разорвала сознание, но тут же сменилась волной ярости. Я схватил меч, вытянул его из собственной плоти и пронзил им самого нападавшего. Его шлем слетел, открывая лицо — искаженное скверной, уже не человеческое.

— Умри, — прошептал я и разорвал его череп пополам. И меня омыла волна исцеляющей энергии.

Вскоре поле было усеяно телами.

Я стоял, тяжело дыша, а вокруг меня медленно умирали последние враги. А голодные духи хохотали пожирая их жалкие души.

— Ян… — начал Клинок, но я уже шёл дальше.

Теперь впереди была лишь Гробница.

Врата возвышались перед нами, окутанные мраком и древней магией. Их поверхность была гладкой, словно застывшая тьма, но стоило мне приблизиться, как на ней вспыхнули символы. Они изменялись, пульсировали, словно живые.

— Это тюрьма, — прошептал Клинок. — Но также и дверь. А ты ключ, который мы так долго ждали.

Я поднял руку.

Скверна внутри меня отозвалась. Гробница почувствовала мою суть. А я чувствовал ее.

Камень задрожал, воздух наполнился звуком, похожим на крик тысяч умирающих. Врата дрожали, как будто хотели сорваться с петель, но еще держались.

— Ян… Ты знаешь, что делать?

Я посмотрел на него. И кивнул. Кровь открывает любые пути.

Шаг вперед и мои когтистые пальцы вырывают гортань моему спутнику, а он падая на колени захлебываясь кровью счастливо смеется:

— Моя госпожа, я иду к тебе!

И я шагнул вперёд, оставляя за собой своего умирающего проводника и приманку. Отовсюду ко мне стали стекаться твари. Их было море и я знал, что единственный способ открыть гробницу напоить ее кровью. ИХ кровью.

Голодные духи, что жили во мне, скреблись в черепе, их голоса сливались в безумный хор. Они не умоляли — они требовали. Они чувствовали приближение пиршества.

Полчища демонов окружали меня у подножия Гробницы. Они рвались вперёд, ломая каменные плиты своими когтистыми лапами, заполняя воздух зловонным дыханием. Их глаза горели голодом, их пасти были раскрыты в предвкушении.

Но мой голод был сильнее.

Я шагнул вперед, раскинув руки. Ветер взревел, кровь, пропитанная скверной, стекала по моим пальцам. Голодные духи, что жили во мне, завыли, разрывая границы. Они рвались наружу.

— Пора пировать братья! — рассмеялся я и освободил их.

Тьма вспыхнула вокруг меня. Из моих ран рванулись извивающиеся тени — жадные, алчные, ненасытные. Они пронеслись над полем битвы, вонзаясь в тела демонов. Они не просто убивали — они пожирали. Кожа монстров бледнела, их мясо иссыхало, их крики превращались в пустоту.

Я двигался сквозь них, ломая, разрывая, впуская всё больше и больше голодных духов в этот мир. Они были моим оружием, моими руками, моими клинками. Они кричали, смеялись, жрали, насыщаясь болью, и я смеялся вместе с ними.

Кровь рекой текла по ступеням Обсидиановой Гробницы, древние символы на камне начали трескаться. Гробница не выдерживала. А я читал древнюю как мир мантру.

— Да раскроются мои черные крылья! — Вскричал я и почувствовал как все меняется.

Я разрывался. Моё тело не выдерживало силы, что проходила сквозь него. Я чувствовал, как черты моего лица стираются, как руки становятся чем-то иным, как мир вокруг начинает проваливаться в пустоту.

Я стал дверью и я раскрылся.

Раздался гул потустороннего ветра разрушающего гробницу и цепи, что удерживали сына Владыки Штормов.

И тогда Владыка Обезьян шагнул вперёд.

Он был выше, чем я представлял. Его золотая кожа светилась в хаосе рушащейся реальности. Его глаза смотрели прямо на меня, проникая в самое нутро. Он понял, что я сделал и низко поклонившись шагнул в меня. В портал, котором я стал.

А потом мир взорвался.

Вместо эпилога.

Два брата стояли на вершине древней горы. Все слова были уже сказаны, все планы согласованы, но было еще одно дело которое нужно было решить.

— Ты мне поможешь, брат? — Спросил златокожий Сунь Укун

— Как и всегда, брат. — Ответил Даитенгу. За многие века, впервые, в его руках не было тяжелого металлического посоха брата.

— Тогда начнем!

Два брата пели древнюю как мир песнь и мир остановился, чтобы в него мог войти сам Справедливый Судья. Он смотрел на братьев с вопросом и первопредок Обезьян начал разговор первым:

— Во имя древних клятв, я хочу, чтобы ты вытащил из Дзигоку душу этого безумного ворона. Я ему должен! — Ответом ему был раскатистый смех Адского Владыки.

— Я даровал воронам возможность учиться в моих чертогах, так появилась пещера тысячи смертей. Этот мальчик только начал там свой путь, но мои дети считают, что он нам подходит. Так неужели вы думаете, что я отдам вам душу моего нового аристократа? — Братья переглянулись и Даитенгу задал вопрос: