Вернись в свой дом - Гамильтон Диана - Страница 24

Все вокруг резко потемнело, и она почувствовала, что падает.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Откуда-то издалека она услышала голос чертыхающегося Бена. Его лицо, склонившееся над ней, было словно затянуто пеленой. И вообще все выглядело так, как будто чистое майское утро вдруг скрыл густой ноябрьский туман.

Кэролайн тряхнула головой, и окружающая обстановка начала приобретать четкие очертания.

Взяв ее на руки и плечом открывая двери, Бен прошел в спальню.

Нетерпеливо, но молча он скинул рулоны обоев с узкой односпальной кровати и опустил Кэролайн на покрывало.

– Лежи и не вставай, – четко произнес он. – Я сейчас принесу тебе воды.

Она уткнулась лицом в подушку и задрожала. Очень хотелось, чтобы он просто ушел. Куда лучше находиться здесь одной, заставляя себя смириться с тем, что все кончено, а не быть объектом его ярости. Кэролайн не желала, чтобы Бен остался в ее памяти таким: холодным, ненавидящим, осуждающим.

Как, должно быть, он ее презирает!

– Возьми.

Кэролайн нехотя оторвала голову от подушки.

– Ты упала в обморок, – произнес он, когда она взяла стакан обеими руками и дрожащими пальцами поднесла его к губам. – Как я понимаю, на ранних этапах беременности это обычное дело.

Сильнейший приступ гнева заставил ее вскочить на кровати. Бледное лицо Кэролайн стало красным, когда она опустила ноги на пол и поставила стакан, чтобы не поддаться искушению швырнуть его в Бена.

Чувство долга привело его сюда. И единственной его целью было узнать, беременна она или нет.

Благородный поступок! Заслуживает похвалы!

Но он еще хотел выяснить, чей это ребенок – его или Майкла.

Как это отвратительно и противно!

И как он только может так думать о ней? Как он смеет?

– Что, интересно, ты делаешь? – спросил Бен, хватая ее за ноги.

Прежде чем Кэролайн успела ответить: «Встаю, чтобы выгнать тебя отсюда», – он отправил ее обратно в кровать и сказал:

– Тебе необходим отдых. Вид у тебя просто ужасный.

Огромное спасибо за такую откровенность, подумала Кэролайн. Он же, как всегда конечно, был неотразим и недоступен, словно далекая звезда.

– И что же ты сделаешь, если я подтвержу свою беременность? – спросила она, наблюдая за его реакцией из-под опущенных ресниц.

– Женюсь на тебе, если это мой ребенок, и обеспечу ему достойное существование. – И при этом никаких чувств и эмоций! Простой ответ на вопрос.

– А если он от Майкла? – Подстрекаемая гневом и обидой на его невысокое мнение о ней, Кэролайн хотела сполна отплатить Бену за ту боль, которую он ей причинил.

Она видела, как напряглись его скулы. Глубокие складки образовались около сжатых губ. И он процедил сквозь зубы:

– Это уже ваши проблемы. Бедолага, похоже, надеется повести тебя к алтарю. Жаль парня. Ведь он еще не знает, что ты не способна на серьезные отношения.

Она увидела презрение в его глазах.

– Когда доходит до дела, ты в панике идешь на попятную, оставляя милое прощальное письмо или сваливая всю вину на другого человека. Я-то уж знаю это по собственному опыту. И очень сильно сомневаюсь, что у него хватит сил исправить положение.

А у Бена хватит?

Ее черноволосая головка опустилась. Наполненные слезами глаза ничего не видели. Все, довольно.

– Что ж, могу тебя обрадовать: я совершенно точно не беременна. – Голос Кэролайн прозвучал холодно и безжизненно. Она опустила тяжелые веки и ждала, пока он захлопнет за собой дверь квартиры. Бен услышал то, что, наверное, принесло ему большое облегчение. Больше его здесь ничто не держало.

Но ни шагов, не стука двери не было слышно. В комнате стояла тишина. И только несколько секунд спустя ее нарушил голос Бена:

– К чему же тогда, черт возьми, все эти вопросы? «А что, если он твой, а что, если он Майкла?..»

Кэролайн решилась взглянуть на него.

Он был все такой же злой и раздраженный. Она отвернулась. Сердце громко стучало в груди, и она уткнулась лицом в подушку.

Кэролайн больше не могла это выносить.

– Я хотела отплатить тебе за то, что ты отвратительно обо мне думал... – устало произнесла она почти шепотом. Злость словно испарилась, оставив в душе только чувство потери. – Будто я занималась с тобой любовью, находясь при этом в серьезных отношениях с Майклом Вейнбергом...

– И это тебя разозлило, да? – В его голосе слышалось что-то похожее на сарказм. – Зато теперь ты понимаешь, каково это, когда тебе не доверяют. Когда человек, которого ты любил, считает тебя способным на все возможные грехи и злодеяния.

«Любил». В прошедшем времени. Однозначно. Дверь с табличкой «надежда» захлопнулась навсегда.

Кэролайн села, свесив ноги с кровати. Надо положить конец этому кошмару. И она справится, не так ли?

Да, она никогда не забудет Бена. Глубокая рана на сердце будет долго заживать, но когда-нибудь от нее останется только шрам. И она сможет продолжить работу, ведь это все, что у нее осталось.

Что ж, Кэролайн знала, что делать, с чего начать.

Она вытерла слезы испачканными краской пальцами и произнесла как можно спокойней:

– Я тебе не задерживаю. Со мной все в порядке. Не знаю, почему я упала. – Она напряженно улыбнулась и пожала плечами. – Раньше такого не случалось. Наверное, это из-за запаха краски.

И оттого, что она не могла ни есть, ни спать. И еще оттого, что снова увидела Бена. К этому прибавлялось воскрешение надежды и ее мгновенная смерть. Но этого всего ему знать не следовало.

– В таком случае стоит проветрить комнаты. – Бен встал и пошел по квартире, распахивая окна. Кэролайн устало поднялась. Он закончит и тогда, это уж наверняка, уйдет. Она почувствовала слабость в коленях, и ей пришлось ухватиться за дверной косяк, когда она добралась до кухни.

Уходи, пожалуйста, молча умоляла она. Мне надо снова начать долгий, медленный процесс выживания.

Бен стоял и осматривал царящий вокруг беспорядок. Повсюду были расставлены открытые банки с краской, растворители, кисти, отмокавшие в специальной нержавеющей банке, тряпки, швабры и прочие инструменты. На столе высыхала пицца, которую Кэролайн заказала уже сто лет назад и не смогла съесть, потому что ее выворачивало от одного вида еды.

– Когда мы снова встретились с тобой в галерее Вейнберга, я был готов поспорить на все свое состояние, что ты никогда не снизойдешь до того, чтобы запачкать свои холеные белые ручки.

Конечно, тогда он увидел хладнокровную и знающую свое дело бизнес-леди. И послал ее разгребать хлам на чердаках Лэнгли-Хейс, подумала Кэролайн и молча поздравила его с потрясающей способностью ставить ее на место.

Она пожала плечами и, собрав последние силы, повторила:

– Я тебя не задерживаю.

Но Бен проигнорировал ее реплику. Он повернулся к ней спиной, наполнил чайник водой и включил его, оглядываясь в поисках чашек и чайных пакетиков. Потом взял пакет молока, но оттуда вылилось лишь несколько капель. Он выкинул его в мусорное ведро.

– Пустой холодильник, нетронутая и уже почти покрывшаяся плесенью пицца... Да, ты явно знаешь, как держать себя в форме.

Бен убрал с небольшого квадратного столика стопку газет, доисторическую пиццу и банки и поставил две чашки чая без молока. Выдвинув два стула, он приказал:

– Садись.

Кэролайн повиновалась, потому что так было проще, чем начинать спор, но все же сказала:

– Я в состоянии сама за собой поухаживать.

– Да, я это уже понял! – сухо заметил Бен. Потом чуть тише и мягче добавил: – Я не хочу видеть тебя такой: вымотанной, изнуренной.

От этих слов у нее дрогнуло сердце. Но она больше не будет искать тайный смысл там, где его нет. Кэролайн взяла чашку обеими руками и отпила глоток горячего, крепкого чая, потом еще один. Первый раз с тех пор, как они расстались, она почувствовала себя хоть немного лучше.

Понемногу придя в себя, Кэролайн задала вопрос, который не оставлял ее в покое все это время:

– Кто отец дочери Мэгги Поп? Ты знаешь?