Вернись в свой дом - Гамильтон Диана - Страница 16

– Ну тогда просто составьте нам компанию. Выпьете бокал вина или чашечку кофе, на ваш выбор, и расскажете деревенские новости. Мне кажется, Каро хотелось бы узнать, что происходило здесь все эти годы.

Это было неожиданно для Кэролайн, но она подумала, что выдумка стоит того, потому что глаза Дороти тут же загорелись и она приободрилась.

Бывшая домоправительница ее отца была падка на сплетни и слухи. И Кэролайн порой даже думала, что это она прознала об их романе с Беном и сообщила отцу.

Плетясь позади Бена и Дороти на кухню, Кэролайн решила, что теперь это больше не имеет значения. Пусть прошлое останется в прошлом.

Они расположились за столом, как добрые знакомые. Дороти Скит потягивала горячий шоколад, ее любимый напиток, и вводила их в курс местных новостей. Кэролайн слушала и с удовольствием ела сочный жареный окорок и помидоры, которые отыскал Бен.

– Не верь половине того, что она говорит, – смеясь, шепнул Бен и долил вина в бокалы.

Кэролайн улыбнулась ему в ответ. Она слушала просто фантастические истории, наслаждаясь звуками голоса, напоминающего о далеком детстве.

Поэтому, когда Дороти протянула ей сверток, Кэролайн посмотрела на вещи отца без привычной настороженности.

Серебряный футляр для часов, которые он всегда носил в нагрудном кармане, с цепочкой и ониксовой печатью, золотой перстень, доставшийся ему от его отца и стершийся от времени, две авторучки – немногие приметы шестидесятилетней жизни.

И все же она почувствовала глубокую боль утраты, возвращая трогательные сувениры Дороти.

– Отец хотел бы, чтобы все это хранилось у вас, – мягко произнесла Кэролайн.

Дороти много лет разделяла постель Реджинальда Харви. С ее стороны это была любовь, с его – простая и, возможно, не очень сильная привязанность. Увидев сомнение в глазах женщины, Кэролайн настояла на своем:

– Вы нравились отцу, вы были ему ближе, чем я.

Она слышала вздох Бена, за которым наступила такая глубокая тишина, что зазвенело в ушах. Как ни странно, его присутствие придало ей сил, и она добавила:

– Лучше расскажите мне, почему... почему он всегда вел себя так, будто я в чем-то виновата перед ним? Может быть... – Кэролайн вздохнула, Бен смотрел на нее, и она чувствовала его молчаливую поддержку и сочувствие. – Может быть, если бы я знала причину, то смогла бы понять и простить его.

– Конечно, – подхватила Дороти. Ее глаза наполнились состраданием, но руки радостно сжимали дорогой сердцу сверток. – Он всегда был сдержан и особо не распространялся о своих чувствах. Но он обожал твою мать. Джейн Байлисс – ты ее знаешь, она вышла замуж за старого холостяка Хьюма – работала тогда у вас: убиралась, помогала по хозяйству. Она рассказывала, что беременность твоей матери вызвала противоречивые чувства у Реджинальда. Он ни с кем не хотел делить ее.

Кэролайн сдвинула брови. Неужели ее отец действительно так безрассудно любил, что возненавидел своего единственного ребенка?

Ее глаза затуманивались, и она едва слышно сказала:

– И она умерла, когда я была совсем маленькой.

– Миссис Харви умерла спустя час после твоего рождения, – сказала Дороти, кивая головой. – Об этом говорили по всей деревне. Страшная трагедия, .. Когда я устроилась сюда работать, то видела, как мучился твой отец и как он относился к тебе. – Она тяжело вздохнула. – Ты росла и становилась все больше и больше похожа на нее. Но все же ты была не она.

– И поэтому я его раздражала, – сипло проговорила Кэролайн.

– Ну, ты сама знаешь, как я к нему относилась. Но я не боялась повторять ему, что его неприязнь к тебе несправедлива, хотя он и просил меня не совать нос не в свое дело, – призналась Дороти. – Ведь в этом не было твоей вины. Не ты сама решила появиться на свет. Я говорила ему об этом, и не один раз. И постепенно Реджинальд начал смягчаться. Но к тому времени было уже поздно. Ты выросла дерзкой и чувствовала себя обиженной. Такая вот несправедливость. – Она медленно встала на ноги. – Мне пора идти. Я очень рада, что мы обо всем поговорили.

– Я подвезу вас, – предложил Бен.

– Не стоит, – ответила Дороти. – Я добралась сюда на своей старой колымаге.

– Тогда я провожу вас до машины.

Кэролайн распрощалась с Дороти и тяжело вздохнула. Ей было необходимо побыть одной и по-другому посмотреть на кошмарные отношения с отцом. Припомнилась их последняя перепалка. Она орала ему в лицо, что скорее умрет, чем подчинится его воле и выйдет замуж за Джереми. Она кричала, что ей совершенно безразлично, выкинет он ее из дома или нет, потому что она больше не хочет иметь с ним ничего общего.

Только что пережив предательство любимого человека, Кэролайн была не в состоянии спокойно поговорить с отцом. Ей было настолько больно, что она не осознавала, как обидела Реджинальда Харви, когда заявила, что ненавидит его, всегда ненавидела и будет ненавидеть.

А теперь слишком поздно раскаиваться и сожалеть. Но сейчас она по крайней мере понимает причину его неприязни.

Кэролайн опустила голову, закрыв лицо руками, ее плечи задрожали – она не могла больше сдерживать рыдания. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение руки Бена к своей макушке.

– Не плачь, – нежно сказал он, взял ее за локти, поставил на ноги и прижал к своей груди.

Он обхватил теплыми ладонями ее заплаканное лицо, отодвинул пальцами пряди иссиня-черных волос.

– Мистер Харви был одержим воспоминаниями о своей единственной любви. И в том, что вы стали чужими друг другу, нет ни капли твоей вины.

Кэролайн молча покачала головой. Ее пальцы нервно вцепились в его плечи, как будто эти мощные мышцы могли передать ей немножко сил.

Ее мягкие губы раскрылись, и ей удалось произнести дрожащее «Нет». Потом она с грустью призналась:

– Когда я была маленькой, мне хотелось, чтобы отец любил меня больше всех на свете. Но я чувствовала, что это невозможно. Иногда я ловила на себе его взгляд, полный ненависти, и думала, что я в чем-то виновата. Мне казалось, что во мне есть нечто ужасное и отталкивающее. – Она мотнула головой, когда Бен попытался возразить, и продолжила: – Дороти права в двух вещах. Было время, когда отец попытался наладить отношения со мной. Когда я приезжала домой на каникулы, он спрашивал, с кем я дружила, какие книжки читала, что мне нравилось. – Кэролайн подавляя дрожь, вздохнула. – Но было уже слишком поздно. Я была дерзкой пятнадцатилетней девчонкой, привыкшей к тому, что меня не любят, не берут в расчет, отталкивают... И я гордо задирала нос и уходила прочь, всем своим видом показывая, что он мне не нужен, что мне вообще никто не нужен. – Она снова нервно вздохнула. – И теперь я горько об этом жалею.

Бен напрягся и, как будто преодолевая какое-то препятствие, заговорил:

– Но в тех условиях такая реакция была совершенно нормальной. Единственное, о чем можно пожалеть в данной ситуации, – это то, что он лишил тебя отцовской любви и семейного тепла. И теперь ты попросту боишься завязывать серьезные отношения. Я все понимаю.

Ты совершенно ничего не понимаешь, устало подумала Кэролайн. Она бы торжественно отдала свою судьбу в его руки, если бы он не обманул, не предал ее. Однако сейчас она была слишком вымотанной, чтобы объяснять все это. И ее голова почти упала на его грудь.

Сейчас она хотела только одного: заснуть и не думать ни о чем. Просто забыть эти бесплодные сожаления.

Бен прошептал:

– Ты очень устала, дорогая. Давай поговорим обо всем утром.

Кэролайн смогла только кивнуть, благодарно соглашаясь, покорно позволить ему поднять ее на руки и отнести наверх, в его комнату.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Его спальня. Его постель. Смятые, сбившиеся – результат их сегодняшних бурных объятий. Тысячи маленьких стрел пронзили Кэролайн.

Почему Бен принес ее сюда, а не в ее комнату? Глупый вопрос. Ведь он не упустит шанса затащить Кэролайн в постель.

Тихий, непроизвольный стон слетел с губ, когда он поставил ее на ноги. И кого она пытается обмануть?