Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 55

— Вот эти белём. И воть эти.

Семён молча кладет коробки в корзину. Уже дома сажаю Ксюню и Артёма за стол, выкладываю перед ними сложные пазлы и ребусы. Если уж мы будем прорываться в «лучики», нужно уметь щёлкать задачки как орешки. На столе разложены мозаики, логические задачи и головоломки. Артём переворачивает в руках кусочек пазла, пробует на зуб, а Ксюня сдвигает бровки, хмурится — девочка не привыкла, что перед ней что-то, что не решается с полпинка.

Я пододвигаю Ксюне один из фрагментов мозаики:

— Видишь? У этого завихление. И вот у этого тоже. Если их сомкнуть, получидся цельный узол.

Ксюня щурится, прикусывает губу, сопит, двигает кусочек… и бац! — картинка складывается. Она хлопает глазами, потом вскидывает голову, сияя от восторга:

— Палучило-ось!

И тут же хватает следующую головоломку, явно вошла во вкус. Я смотрю на неё, потом перевожу взгляд на Артёма. Тот не торопится. Крутит в руках деталь, сопоставляет цвета, задумчиво ковыряет пальцем край стола. Видно, что мозг работает, но в своём ритме.

Следующие две недели будут настоящим испытанием. Нужно пробиться в «лучики». Очевидно, что Ильина не даст честно победить. Но я и не собираюсь играть по её правилам. Притворюсь, что следую системе… а затем нанесу коронный удар.

Всё же я серьёзно ошибся. Выходкой на Дне Нептуна я не просто пошатнул систему—я её разнёс в клочья. Полностью. Теперь на её месте выросла новая—в лице княжны Ильины Матрёны Степановны. Ещё опаснее. Хитрее. Гибче. И она прекрасно знает, кто её враг. Я. Прямо гордость берет.

Я отрываюсь от размышлений, бросаю взгляд на Артёма, вспоминая его разговор про затмение:

— Слушай, а када точно будит затьмее?

Артём не сразу реагирует, он как раз прикидывает, подходит ли фрагмент с радугой к его зубному прикусу. Не подходит. Он пожимает плечами, задумчиво грызя уголок пазла:

— Да фиг ево знаеть. Нада у мамы спласить.

И тут, как по заказу, в комнату заходит мама.

— Слава! В «Царьграм» загрузили твой видеоролик!

Я поднимаю бровь:

— О! Покажи! — тяну руки к мобильнику.

Она запускает видео, подносит экран поближе. На дисплее вспыхивает заставка моего канала — музыкальненько, со вкусом, с пафосом, как полагается. Всё же в «Юсупов Медиа» работают профиссионалы.

Ксюня, увидев меня на экране, хлопает глазами, широко распахивает рот и визжит от восторга:

— Вааа!

На видео я стою в громоздкой каске, ремешок съехал набок, но мне не до этого. Закидываю мину в ствол миномёта, вокруг клубится пыль, ветер треплет полу куртки.

Секунда — и бах! Снаряд с рёвом вылетает из ствола. Камера ловит его полёт — он несётся по дуге, оставляя за собой едва заметный шлейф дыма.

Прямое попадание. Машина на полигоне вспыхивает, взрыв разбрасывает куски металла во все стороны.

Артём смотрит на видео, потом переводит на меня круглые, как крышки от кастрюль, глаза:

— А пачиму в садике нет таких иглук?

Ксюня кивает солидарно, тоже явно задумавшись над важным вопросом.

Я пожимаю плечами:

— И плавда, дулацкий садик.

«Юсупов Медиа», Рязань

Евгений Евгеньевич Никулин сидел в своём офисе, устало глядя в окно. Рабочий день затянулся, но есть срочное дело — надо делать второй ролик с Опасновым. Причём княжич Слава обещал зрителям танк. Где его взять? А надо ли вообще?

Никулин постукивал пальцами по столу, пока его мысли не прервал звонок телефона.

— Жень, ты смотрел, сколько набрал ваш ролик? — спросил коммерческий директор.

— Нет, Кость, не смотрел. А зачем? Результаты через сутки надо оценивать.

— Вы уже в десятке!

Евгений моргнул, оторвавшись от окна.

— В смысле? В чарте?

— Да!

— В «Горячих новинках»?

— Нет, в ПОПе.

Никулин нахмурился.

— Ты имеешь в виду… в жопе?

— Да нет, в ПОПе! В популярном! Я серьёзно, без шуток.

Никулин сразу открыл «Царьграм» — и точно, ролик в десятке популярнейших. Причём уже обогнал певичку, которая ещё вчера бодро рвала чарты. Пусть не с разгромом, но по просмотрам обошёл — и этого вполне хватало, чтобы стало жарко.

Евгений откинулся в кресле и выдохнул:

— Ого, княжич смог.

— В натуре, — подтвердил Костя. — Дети — это золотая жила.

— Так! Надо срочно нагонять просмотры и снимать новый ролик.

— А как же танк?

Никулин махнул рукой:

— Да пофиг на этот танк! Куй железо, пока горячо!

— Но вы же обещали в ролике… нет?

— Обещал малец. Не мы.

— А есть разница?

— Громадная! Он карапуз. Его смотрят по приколу! Какая разница, что он сказал? Главное — контент! И скорость выкладки!

— Так что будет вместо танка?

— Достанем какой-нибудь китайский гранатомёт и подогреем аудиторию!

Костя засмеялся.

— Ну что ж, удачи, Евгений Евгеньевич.

Никулин только хмыкнул. В роликах с этим карапузом удача и не нужна.

На следующий день я снова стою на родовом полигоне и смотрю на гранатомёт. Не танк, конечно. Вместо боевой машины — китайская железка на треноге. Оружие лично притащил Евгений Евгеньевич, предварительно согласовав с мамой, а потом ещё и с наместником Опасновых. Оцениваю эту штуку взглядом. «НОРИНКО ЛГ3». Ну, такое себе. Гранатомёт как гранатомёт. Не лучший, мягко говоря. Но раз уж принесли, изучаю то, что есть. Ведь это инструмент Разрушения.

Как я сюда попал? Вчера вечером ролик с миномётом выстрелил, просмотры взлетели, подписчики повалили — в общем, успех. Евгений Евгеньевич почувствовал запах денег и тут же позвонил маме. Слёзно умолял провести оперативно съёмки нового ролика. Мама попыхтела, но согласилась. Пришлось пропустить детский сад, но Ксюню и Артёма я там не оставил на съедение системе. Попросил маму позвонить родителям Артёма и уговорить их отпустить его с нами. Ну, а Ксюня по умолчанию прилагается ко мне. Теперь Артём ковыряется в носу, с открытым ртом таращась на гранатомёт, а Ксюня, как всегда, прижимает к себе своего уродливого плюшевого зайца. Когда-нибудь он у меня взорвётся.

Я скептически смотрю на «китайца». Проблема даже не в нём. Оружие есть оружие. Я бы поигрался, но…

— Готов, княжич? — спрашивает у меня режиссер.

— Юлий Юльевич, мы танк обесцали, — напоминаю, сдвинув брови. — А теперь в лолике будет гланатомёт? Это как-то не селёзно.

Юрий Юьевич бегло осматривает камеру:

— Ну, танк-то обещал только ты, княжич, но никто на это внимание не обратит. Никто всерьёз не воспримет.

Я хмурюсь:

— Это пачиму?

Мама тут же, ровно, с лёгким холодком в голосе:

— Да, мне тоже интересно, почему.

Юрий Юрьевич заметно бледнеет. Видно, дошло, что сморозил глупость. Неловко поправляет ворот, смахивает пот со лба:

— Ну… ребёнок же… он как бы не считается дееспособным…

Ох, топит себя прям по полной.

Я смотрю на режиссера, специально выдержив паузу:

— Но сматлят же на меня, а не на вас, деепасобного.

Мама оборачивается к гендиру, скрещивает руки на груди, взгляд — холодный, как январский лёд:

— Может, мы поедем домой, Евгений Евгеньевич? Раз уж всё, что мой сын делает на камеру, по-вашему, не имеет смысла.

Евгений Евгеньевич тут же дёргается, бросает быстрый взгляд на режиссёра и спешит сгладить углы:

— Юрий Юрьевич имел в виду совсем не это! Ирина Дмитриевна, ваш контент сейчас на пике, аудитория в восторге, а вопрос с танком мы просто отложим, подписчики поймут, это ведь творчество, изменчивый процесс!

Мы с мамой переглядываемся. У княгини вид откровенно недовольный. Видно, ей совсем не по вкусу, что Евгений Евгеньевич даже не удосужился придумать для зрителей внятное объяснение, куда подевался обещанный танк. Да и мне, честно говоря, тоже. Если дворянин слово дал — изволь держать.

Я первым разрываю тишину:

— Ладня, без танка так без танка, — бросаю небрежно, потому что уезжать мне, если мама осерчает, вообще не улыбается. — Что ж, давайте лабатать с тем, что есть.