Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 53

— Дорогие мои! — с улыбкой обращается к нам княжна, рассматривая нас подкрашенными зелеными глазами.— Я — княжна Матрёна Степановна Ильина, и теперь я ваш директор!

Дети переглядываются, но особого энтузиазма не проявляют. Всем как-то пофиг. Особенно мальчишкам—им до красивых женщин пока дела нет. Девочки другое дело—они с обожанием смотрят на элегантную княжну. С возрастом потом всё поменяется наоборот.

— Сегодня вы встали, как захотели… — она делает паузу, оглядывая нас сверху вниз, затем чеканит: — Но с этого дня вводится система ранжирования.

Я хмыкаю. Ну вот и ответочка пошла. Раненая система ощерилась, показывает зубки.

— Изменения сильные. От вашего места в ранге теперь будет зависеть всё. Места на линейке и в столовой. Игрушки. Ваш статус. У нас будет три категории: «лучик», «работяжка», «исправляшка».

Некоторые малыши радостно хлопают в ладоши — прикольные слова, звучит клево. Я же чувствую азарт. Система пошла на радикальную реконструкцию? Интересно. Ну-ну, посмотрим.

— Сегодня пройдёт первое тестирование. — голос директрисы добрый и ласковый. — Это будет начальное испытание. По его результатам мы определим «лучиков», «работяжек» и «исправляшек». В течение следующих двух недель будут проводиться ещё различные тесты, и по их итогам пройдёт переранжирование. Но чтобы система уже начала работать, мы проведём одно начальное тестирование сегодня. Оно будет состоять из головоломок.

Я цокаю. Ну и затянули вступление перед ударом кобры-системы… Скука смертная. Да и не только мне—в стороне Денис Миронов увлечённо ковыряется в носу. Явно будущий «лучик».

— Если у вас нет вопросов, мои дорогие, то линейка закончена. Пойдёмте на первый тест.

Я хмыкаю, скользя взглядом по Ильиной. Красиво говорит, плавно, выразительно…и лживо. Уж я-то стервозных змей нутром чувствую. Не хватает только чешуи да раздвоенного языка.

Воспитатели тут же принимаются нас выводить:

— Пойдёмте, дети.

Нас дружной гурьбой приводят в ещё один кабинет, где мы раньше не были. Судя по обстановке, тут занимается старшая группа. Маленькие стульчики и столики говорят сами за себя.

— Садитесь, как вам удобно, — предлагает воспитатель.

Толпа разбегается по местам. Денис и Катя занимают позиции у окна — а вместе с ними и их услужливая свита. Я же устраиваюсь рядом с Ксюшей и Артёмом на «Камчатке». Остальные тоже по своим компаниям расползаются.

— Сейчас начинается тестирование, — воспитатель встет у учительского стола, на котором разложены три вида галстуков—красные, зелёные и жёлтые. — Вам предстоит решить головоломку. Первая семерка, кто справится, станет «лучиками». Девятеро после них войдут в «работяжки». А оставшиеся — «исправляшки».

Так, семь плюс девять — это шестнадцать. В группе нас восемнадцаит.

Ага. Три «исправляшки».

Какая неожиданность. Я переглядываюсь с Ксюней и Артёмом. Друзья тоже заподозрили неладное. Ну да, ну да. Нам уже приготовили местечки.

Воспитатели раздают коробочки с пазлами, и я уже знаю — мне сейчас подложат свинью. И точно. Открываю свою и фыркаю. Серое небо. Просто серое, с какими-то облаками. Почти однотонное, различия едва заметны, а потому собирать его — настоящий ад.

Приподнимаюсь, заглядываю к Денису. Ну конечно. Яркая, пёстрая мозаика — тигр плещется в воде в закат. Та же у Кати и их дружков. Им даже думать не надо — складывай по цветам, и готово. Всё ясно. Система взялась за старое. Ну, хуже же ей.

Принимаюсь за работу. Не в первый раз. Такое ощущение, будто меня засунули в грязное болото, но я его разгоняю Атрибутикой, ускоряя работу мозга. Картинка складывается на раз, руки сами находят нужные кусочки, глаза выхватывают малейшие отличия, и вот — я уже почти первый.

Но тут взгляд падает на Ксюшу. Она собрала треть, не больше. Приглядываюсь к её пазлу — тот же самый кошмар, что у меня. Затем бросаю взгляд на Артёма. У него зелёные луга, однообразная травянистая масса. Хел дери меня. Тоже весело.

И тут меня прошибает. Мы влипли. Я-то соберу, но если закончу слишком быстро — Ксюша и Артём останутся среди «исправляшек», а я окажусь в «лучиках» вместе с Денисом и Катей. Да ну на фиг! Не хочу к этим двум!

Я делаю над собой усилие и замедляюсь. Начинаю вставлять фрагменты очень медленно. В конце остаётся один последний кусочек.

Он идеально подходит.

Но вставлять не спешу. Пусть система поперхнётся этим фрагментом.

Верность — главное качество хирдмана. В прошлой жизни я насмерть стоял за своих солдат, и в этой ничего не изменится.

— Готово! — звонко объявляет Денис, поднимая руку. Ну наконец-то. Долго же он возился…

Потом сдаёт Катя, следом и свита этих двоих. Им тут же выдают жёлтые галстуки «лучиков». Следом идут «работяжки» — счастливые обладатели достойных зелёных галстуков.

Не справились только мы.

— Время почти вышло… — воспитательница уже собирается объявить завершение, но вдруг замирает, уставившись на меня.

Я спокойно сижу за столом, а передо мной почти собранный пазл.

Почти.

Одна пустая выемка.

Последний фрагмент лежит у в одном сантиметре от места, куда ее нужно вставить.

— Княжич Слава, ты почти справился, — осторожно замечает она.

— Пофти, — киваю я и поднимаю фрагмент над столом. — Но не успел.

Демонстративно откладываю его в сторону.

— Давайте мой класный галстук уже.

Ксюня и Артём одновременно округляют глаза.

Пока воспитательница дает нам галстуки, гляжу на Дениса и Катю. Те сияют, как начищенные самовары. Катя, растягивая губы в довольной улыбке, поправляет свой жёлтый галстук, а потом подходит к Ксюне, картинно хлопает глазами и протягивает слащавым голоском:

— Ксюня, а тебе идёт клааасный!

Тьфу.

Я усмехаюсь, скользнув по Катьке взглядом:

— А тебе идёт лёккий пазл. Как лаз по твоим мозгам.

Катя тут же возмущенно морщит носик:

— У меня был не лёгкий! Сложжный был! Вы плосто собилать не умеете!

Я невозмутимо вскидываю бровь, глядя на неё сверху вниз:

— Сколо завтлак, кашу взолвать?

Катя вздрагивает, бледнеет, и, не дожидаясь продолжения, срывается с места и уносится в закат со скоростью пнутой кошки.

Ксюня смотрит на мой красный галстук, потом медленно тычет в него пальцем:

— Сава… Почиму?

Я пожимаю плечами:

— Потаму што ты мая.

Ксюня тут же бросается мне на шею, обвивает руками и вцепляется так, будто я последний воздушный шарик на празднике.

Артём стоит рядом, хмурится, морщит лоб, сопит, явно что-то обдумывает, потом выдает в непонятках:

— А я?

Я хмыкаю поверх Ксюниных рук:

— И ты мой балбес.

Артём кивает:

— Лады. Но абниматься не будим.

— Да, не будим, — тут же соглашаюсь, одновременно пытаясь отцепить от себя Ксюню.

А это непросто. Она не отпускает. Ну вот. Попал.

После тестирования нас снова выстраивают в линейку в спортзале с дощатым полом. Директора Ильинов в этот раз нет, и воспитательница сразу берёт командование, глядя на нашу троицу, будто на сорвавшихся с поводка щенят:

— «Исправляшки», вставайте сюда.

Она указывает на самый конец очереди, и мы с Ксюней и Артёмом оказываемся позади остальных ребят. Всё ясно. Мы — местные изгои.

Перед нами шеренга «работяжек» — их лица выражают смесь осторожного облегчения и любопытства. А в первых рядах — «лучики», сияющие, будто только что получили пропуск в рай.

Тем временем появляется и директриса, сияя улыбкой благосклонной богини.

— Мои дорогие, поздравляю! Хорошо справились с тестом почти все, — мимолётный взгляд в мою сторону. — Выстраиваемся в колонну! «Лучики» — первыми! Молодцы! «Работяжки» — следом! А теперь — на завтрак.

Плетёмся мы трое в конце, конечно. Группу ведут в столовую, где нас снова делят. «Лучиков» — за лучшие столы. Мы с Ксюшей и Артёмом тащимся к своему «почётному» месту, нас отодвинули в самый угол. Столик маленький, шаткий. Свет здесь не тёмный, но приглушённый, будто кто-то специально выкрутил лампы на минимум.