Мальчик, Который Выжил (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 49

Вывод очевиден: брату доверять нельзя.

Внезапно я слышу шаги по тропинке. Быстро оборачиваюсь и замечаю Ефрема.

Дружинник останавливается, чуть наклоняет голову:

— Княжич, ты что тут делаешь?

Я спокойно отвечаю:

— Так… пи-пи ходил.

И не давая ему еще задать вопросы, сразу перехожу к делу:

— Слушай, Ефлем, мне нада миномот. Или гланатомёт… — задумываюсь. — Хотя нет, лучше миномёт. «Василёк» или «Поднос» — что дальше палит?

Ефрем тяжело вздыхает, с виной в глазах:

— Княжич, ты меня прости, пожалуйста, но я больше без разрешения княгини тебе оружия не дам.

Я внимательно смотрю на него. Он не отводит взгляд, но и не сдаётся. Просто хмурится упрямо.

— Ну ладна-а, — я делаю вид, что уступаю. А потом тут же переключаюсь: — Тогда давай вмести поговолим с мамой. Дя?

При этом я недовольно морщусь. Не люблю впутывать женщин в свои дела, но раз уж так вышло…

— Хорошо, княжич, — вынужденно соглашается Ефрем, снова тяжело вздыхая. Понимает, что я не отстану, и в этом он прав.

Я кидаю взгляд в сторону — Лидия Николаевна уже ушла.

Отлично. Значит, можно не тянуть.

— Ну пошли к маме тода.

— Уже? — удивляется Ефрем.

— Ну дя. Ти же сам сказаль — без мами никак, значет, идём к маме.

И без лишних церемоний хватаю огромного дружинника за руку и тащу вперёд. Ефрем хмурится, но послушно топает за мной, как человек, смирившийся, что его сейчас четвертуют.

Я врываюсь в беседку, волоча за собой обречённого Ефрема, и без всяких предисловий объявляю:

— Мам, мнё нада миномётика! Сегоня вечелом съёмки! Пусть длужина из асналала даст!

Мама медленно поворачивается. Приподнимает бровь. Смотрит на Ефрема.

— Ефрем Ефремович, это ты ему рассказал о миномёте? Откуда он знает, что это?

Ефрем пожав губы, разводит руками, делая невиновные глаза:

— Клянусь, Ирина Дмитриевна, я и мои люди не причем. Боюсь, княжич слишком умный. Слишком умный и слишком много знает, — с непонятной интонацией добавляет. — Он же был в библиотеке, мог там прочитать о видах оружия.

Мама качает головой.

— Ну что за идеи…

Но я так просто не сдаюсь.

— Мам, но ты ж сама гавила, что нам нужна бить ближи к Юсупам! А плосмотлы на Цальггамме — должны помочь! А если я буду палить из миномёта, то и плосмотлы будуть!

Мама тяжело вздыхает.

— Ох, Слава, боюсь, я не готова к таким твоим игрушкам. Пистолеты — это одно, а минометы — совсем другое. Только лет через десять, может быть. Потому мой ответ — нет.

Но сдаваться рано. Я вижу, как у неё внутри сражаются здравый смысл и стратегический расчёт.

Бью последним аргументом будто невзначай.

— Мам, а если снимем мощноее видио, может и сам светлеший князь увидять меня!

Этот довод срабатывает. Вижу по глазам. Мама только представила, что её сыночка заметит сам светлейший князь, — и всё, процесс пошёл. Глаза загораются, расчётливый механизм её ума щёлкает, просчитывая варианты.

Но она всё ещё делает вид, что сомневается.

— Слава, ты уверен, что хочешь этого? — спрашивает она с последней надеждой.

— Дя, — уверенно киваю, даже не давая ей шанса на раздумья.

Мама прикрывает глаза, качает головой, будто собирается с духом, потом медленно выдыхает. Секунда тишины, и княгиня кивает.

— Хорошо…

Я мысленно ликую.

Княгиня поворачивается к Ефрему:

— Ефрем Ефремович, поговорите с Матвеем Максимовичем. Пусть дружина выделит из арсенала всё, что нужно для съёмок с миномётом.

Ефрем кивает:

— Конечно, Ваша Светлость.

Теперь уж и я довольно улыбаюсь. Уже сегодня вечером у меня будет большая пушка.

Офис «Юсупов Медиа», Рязань

Евгений Евгеньевич Никулин сидит в своём кабинете, рассеянно глядя в окно. Город перед ним раскинулся в серо-синих тонах, стеклянные фасады офисных зданий поблёскивают в слабых солнечных лучах. Где-то там, за бетонными коробками, кипит жизнь, но здесь, в его корпоративном мире, всё идёт по намеченному плану.

Он лениво постукивает пальцами по подлокотнику кресла.

Ещё пара дней — и можно лететь в Москву.

Осталось снять два ролика с маленьким княжичем, оценить просмотры, сделать финальный вывод. Либо подписать контракт на создание канала «Юная тактика», либо похоронить проект и двигаться дальше. Всё просто.

Конечно, Евгений бы предпочёл первое. Долгосрочное сотрудничество всегда выгоднее, чем краткосрочные всплески популярности. Но вот в чём проблема — юный княжич оказался слишком амбициозным для двухлетки.

Вообще-то, Никулин видел всякое. Дети-актеры, дети-инфлюенсеры, маленькие гении, которых растят как будущих медиазвёзд. Но этот карапузт не просто умный. Он смотрит на людей так, будто оценивает их возможности. Как генерал перед расстановкой войск. И да, возможно, это кажется смешным, учитывая его возраст. Но что-то в этом княжиче не давало покоя.

Взять хотя бы его запросы.

Не игрушки. Не мультики. Даже не дорогие гаджеты.

«Дайте блонетехнику.»

Двухлетний ребёнок, уверенно обсуждающий тяжелое оружие и при этом — даже не моргающий, когда его пытаются разубедить. Как будто он знает, что ему нужно, и вообще-то вопрос оспаривать даже не стоит.

Никулин перебирает в уме сценарии развития событий. Вероятнее всего, канал не дойдёт до нужных показателей. А значит, никакого финансирования под бронетехнику и тяжёлое вооружение Юсуповы выделять не будут.

Жаль? Возможно. Но не критично.

Он давно привык работать с десятками проектов одновременно. Первая половина не выстрелит — значит, другая поднимет «Юсупов Медиа» в рейтинге. Главное — вовремя переключиться, не тратить время и силы на заведомо бесперспективные вещи.

Вопрос только в одном: каким проектом окажется «Юный тактик» — мимолётным хайпом или настоящей медийной бомбой?

Размышления Никулина прерывает звонок секретарши.

— Евгений Евгеньевич, на связи служба безопасности.

Он хмурится, машинально выпрямляется в кресле, отрываясь от размышлений, и нажимает кнопку связи.

— Да?

— Евгений Евгеньевич, прибыл княжич и княгиня Опасновы. С охраной.

Никулин хмыкает, глядя в окно.

— Ну и что? — в его голосе скользит раздражение. — На него уже должен быть выписан пропуск. К чему такие вопросы?

В ответ слышится тяжёлый вздох.

— Дело в том, что Опасновы пришли с миномётом. А на военную технику допуск им не оформляли.

Пауза. Пальцы Никулина замирают на подлокотнике кресла. Он приподнимает брови, а затем медленно наклоняется вперёд, вглядываясь в настольный телефон, как будто пытаясь проверить, не ослышался ли.

— С миномётом? — уточняет он, моргая. — Зачем?

— Говорят, для съёмок. Миномет разобранный, снарядов у них не видно, но всё же решил уточнить, ведь никто не запрашивал пропуск на оружие.

Никулин удивленно выдыхает.

— Но сегодня же должны были снимать про ОЦ-21 «Малыш»! — в голосе звучит недоверие. — Опаснову даже подготовили специальный пистолет с расслабленной пружиной и разработанным затвором, чтобы ребёнок смог разобрать его без лишних усилий, показать на камеру детали и объяснить принцип работы.

— Так пропускать их или нет? — бесстрастно уточняет начальник службы безопасности, будто речь идёт не о ребёнке с миномётом.

Никулин потирает виски.

— Пропускай, пусть несут свой миномёт. И позови Юрия Юрьевича Горшкова, — добавляет он, уже с плохо скрываемым раздражением. — Пусть режиссёр тоже с этим разбирается.

Телефон молчит ещё секунду, потом в динамике раздаётся короткое «Принято», и связь обрывается.

Никулин устало откидывается в кресле, проводит рукой по лицу и хмыкает:

— Двухлетка с миномётом. Мы, правда, что ли, это снимем?

Вместе с Ксюней, мамой, Ефремом и Семёном прохожу через охрану и вхожу в холл здания «Юсупов Медиа».

Длинноногие администраторши встречают нас с идеально отрепетированными улыбками: