Идентификация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 27

С той только разницей, что представление, развернувшееся внизу, лично для меня было куда интереснее спектакля.

Генералы расступились, пропуская к столу рослую фигуру. Судя по данным из сети, его светлости герцогу Брауншвейгскому не так давно исполнилось восемнадцать, однако вымахал он уже выше половины своих спутников, а чуть приталенный черный китель подчеркивал крепкое сложение.

Здоровый… пожалуй, даже покрупнее Камбулата, а тот и сам не из мелких.

Георг был голубоглаз и светловолос, как и положено истинному сыну немецкого народа, однако в его чертах явно проскальзывало что-то унаследованное от прапрабабушки. Уж точно не смазливое — эталонным красавцем юного герцога не назвала бы даже желтая пресса — и все же по-своему приятное и, пожалуй, привлекательное. В лице парня определенно имелась порода, и вместе с изрядными габаритами она в очередной раз напоминала, что он не просто наследник какого-то то там рода, владеющего кусочком земли, доставшегося родителям после гибели и раздела Кайзеррейха в начале сороковых.

До портретного сходства было далеко, однако любой, кто хоть как-то представлял себе династию Романовых, без труда мог бы догадаться, что перед ним потомок Александра Третьего — тот тоже отличался и ростом, и богатырским сложением.

А также немалыми государственными талантами.

— Да уж… Хитрые, сволочи, — усмехнулся я себе под нос.

Кто бы ни подписал Георга на предстоящую авантюру — соображали они неплохо. Раз уж смогли выбрать из бессчетной воды на киселе, расплодившейся по всей Европе за четыре сотни лет, именно этого… скажем так, кандидата. Молодого, в меру наивного, возможно толкового и — чего уж там — не лишенного определенной харизмы.

— Ты гляди, какой… — Поплавский даже чуть приподнялся со скамейки, чтобы получше рассмотреть фигуру в черном мундире, как раз усевшуюся за стол лицом к аудитории. — Важный, хрен бумажный.

Выглядел Георг действительно весьма и весьма… основательно. Парадной форме вооруженных сил Брауншвейга придавали солидности ордена. Не знаю, какие именно и каких степеней, однако их было точно не меньше полудюжины. Впрочем, вряд ли наш с товарищами ровесник успел получить столько наград за боевые заслуги. Наверняка их вручили ему по праву рождения — как и любому другому наследнику правящего дома.

Даже если этот самый дом правит герцогством размером чуть меньше Ростовской области.

На мгновения меня кольнула… нет, не обида и, пожалуй, даже не зависть — скорее просто неприятное ощущение извечной несправедливости, из-за которой одним приходится рисковать за ордена и медали головой, а другие получают украшенные бриллиантами звезды только за то, что родились в «правильной» семье.

Впрочем, нагрудный «иконостас» Георга особого раздражения все же не вызывал. То ли из-за наличия хоть какого-то вкуса, то ли по чьей-то указке он нацепил только те награды, которые требовал регламент. То есть, наверняка даже не половину от общего количества.

Да и вел он себя, надо сказать, прилично. Козырнул рассевшимся в аудитории офицерам и курсантам, и только потом снял с головы фуражку, улыбнулся, уже совсем не по-военному помахал рукой и, наконец, уселся между двумя щекастыми генералами — иберийским и, кажется, французским.

— Друзья мои! — Хорошо знакомый голос вдруг загремел из расставленных по сторонам от кафедры колонок. — Рад приветствовать вас!

Его высокопревосходительство канцлер появился неожиданно. Не прошагал к конторке на кафедре, чтобы начать речь, как положено, а разве что не выскочил из-за широких генеральских спин, приплясывая. С микрофоном в руках, с дежурной широкой улыбкой, напомаженный и упакованный в светло-серый костюм с галстуком. Куда больше похожий не на председателя Государственной думы, а на какого-нибудь шоумена.

Впрочем, как и всегда. Келлер задорно отплясывал, явно отрабатывая вложенные кем-то капиталы, но содержательная часть чуть ли не десятиминутного разглагольствования на тему дружбы великих европейских народов традиционно оставляла желать лучшего. Я продремал примерно половину выступления.

Но когда его высокопревосходительство вдруг начал вспоминать события чуть ли не столетней давности — тут же навострил уши.

— … российская армия впервые встретилась с объединенными силами союзников в октябре тридцать четвертого на берегу Влтавы в пятидесяти километрах к югу от Праги. — Келлер сделал театральную паузу и продолжил. — Конечно, до победы оставались еще долгие и страшные полгода, однако именно это и стало ее началом. День, когда великие державы встали бок о бок, чтобы вместе бросить вызов могуществу Кайзеррейха.

Основные даты и события Второй Отечественной в аудитории наверняка знал каждый — от генералов за столами внизу до курсантов-первогодок, сонно посапывающих на «галерке». Но пока я мог только догадываться, к чему его высокопревосходительство решил вдруг их вспомнить.

— Разумеется, все из вас тысячу раз читали в статьях и учебниках о победе, которую одержали Россия, Франция и Иберийское содружество, — продолжил Келлер. — Однако лишь немногим известно, что тогда на стороне союзных держав сражались чуть ли не все нации Европы, включая даже самих немцев. И одним из участников освободительного движения Германии был прадед нашего благородного гостя. Он лично возглавил партизанский отряд еще в тысяча девятьсот…

Ага, теперь понятно, к чему все эти разговоры. Его высокопревосходительство наверняка изрядно приукрашивал, а может, даже врал, но вряд ли кто-то стал бы проверять истинность слов самого канцлера. Сказка вышла красивая, и после нее Георг наверняка еще немного подрос в глазах местной публики. И не только заскучавших от болтовни курсантов, но и старших офицеров.

Для которых, собственно, и затевалось представление.

— Господа, позвольте снова представить! — Келлер лихо крутанулся на каблуках, разворачиваясь к столам с генералами. — Его светлость герцог Брауншвейгский и Люнебургский, Георг Вильгельм Эрнст Вольф Фридрих Аксель из рода Вельфов!

— Господи, да сколько же у него имен? — простонал Поплавский. — Нам что, надо будет запомнить их все?

— Надеюсь, нет, — буркнул я. И приложил палец к губам. — Тихо! Сейчас говорить будет.

— Здравия желаю, господа офицеры, — рявкнул Георг. — Господа курсанты!

Прямо перед ним на столе стоял микрофон, однако его светлость решил подняться и говорить, полагаясь исключительно на мощь легких. И она не подвела — равно как и русский язык. Георг говорил с заметным акцентом и иногда чуть нарушал привычный порядок слов в предложении, однако явно понимал собственную, а не просто вызубрил ее по транскрипциям.

— Я полагаю, у вас есть дела более важные, чем слушать меня, — продолжил он. — Так что я буду говорить коротко. Я не знаю, что именно сообщили в прессе, однако должен напомнить: я планировал свой визит в Санкт-Петербург уже давно, почти год назад.

В этом я изрядно сомневался. Хотя какая-никакая подготовка наверняка присутствовала: наверняка иберийцы — или кто там заварил всю эту кашу? — не просто наткнулись на русскоговорящего потомка рода Романовых, но и как следует натаскали его перед тем, как в нужный момент чудесным образом вытащить из шляпы, будто кролика.

— И пусть мое прибытие и совпало со скорбными событиями в столице, я даже не думал отказаться. — Георг чуть сдвинул брови. — Мой долг, как родственника и как правящего герцога из Брауншвейга — поддержать мою царственную сестру в тяжелое время.

— Ну да, конечно, — фыркнул я себе под нос, — поддержать…

— Я принял решение остаться здесь, в Санкт-Петербурге. Столько дней, сколько нужно. — Георг выпрямился и расправил плечи. — И все мои люди, как и вы, господа, готовы в случае необходимости защищать ее высочество Елизавету Александровну.

На контрасте с бесконечным словоблудием Келлера речь его светлости герцога показалась не только лаконичной, но и по-своему эффектной. Заграничные вояки тут же дружно разразились аплодисментами, которые тут же подхватила чуть ли не вся аудитория. И, в отличие от высокими чинами за столом, курсанты хлопали вполне искренне — хоть и не слишком дружно.