Идентификация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 1

Гардемарин ее величества. Идентификация

Глава 1

— Так, может, все-таки потрудитесь объяснить, как это вышло, господа офицеры?

Последнее слово его сиятельство произнес с нажимом и даже с некоторой издевкой, при этом не сводя с меня сурового начальственного взгляда. Будто желал ненавязчиво напомнить, кого я должен благодарить за полученный раньше срока, хоть и не совсем «настоящий» чин прапорщика.

А заодно за награды, за ООО «Конвой», которое принадлежало мне лишь формально и в первую очередь — за особую милость, оказанную какому-то там не в меру прыткому курсанту. Похоже, в понимании его сиятельства место в гардемаринской роте само по себе было высшим благом.

С этим я бы спорить уж точно не стал — хотя истинные причины таких благодеяний и вызывали немало вопросов.

Стоявший рядом со мной Гагарин украдкой вздохнул. Разнос длился уже чуть ли не четверть часа, однако завершаться явно не собирался. И вместо воздаяния за отлично проделанную работу нас ожидали, похоже, только гром, молнии и то, что в военной среде на любом уровне называют тем самым непечатным словом.

Впрочем, чего-то такого и следовало ожидать. Хотя бы исходя из одной только оперативности, с которой нас обоих вызвали на «ковер». Вручение медалей и орденов обычно случается куда позже, ведь положенным по такому случаю документам предстоит сделать целый круг — а иногда и несколько — по кабинетам руководства. От младших чинов к старшим, потом обратно. А если уж кому-то из особо отличившихся полагается первая степень награды, помимо всего прочего требуется еще и резолюция высших инстанций. И уж там, в Зимнем, Генеральном штабе или в здании министерства на углу Вознесенского и Исаакиевской бумага может запросто застрять хоть на полгода.

А быстро можно получить только… Да-да, только их самых — в изрядном количестве.

Так что когда меня прямо с лекции по военной топографии сначала выдернули к дежурному офицеру, а потом даже без захода к Разумовскому отвезли на машине с черными номерами прямо на Дворцовую площадь через все кордоны, я уже сообразил, к чему все идет.

И, поднимаясь на верхний этаж отведенного Совету бывшего здания штаба Гвардейского корпуса, даже успел подготовиться… Во всяком случае — морально.

А вот для Гагарина разнос, похоже, оказался чуть ли не сюрпризом. Ведь за вычетом одного… кхм, нюанса, операция прошла почти безупречно. С минимальными потерями личного состава и запредельной эффективностью, которая позволила взять не только еще одну базу террористов в поместье покойного Распутина, но и организовать путевку в казематы Петропавловской крепости еще примерно дюжине его сподвижников разного калибра. Включая тех, кто носил весьма громкие фамилии и титулы.

И на этот раз у меня уже почти не было опасений, что следствие вдруг свернет не туда или снова застрянет. Столичный Комитет работал без выходных, а Соболева я крепко держал за жабры, и если вдруг у Третьего отделения появятся какие-то неизвестные сыскарям материалы, я узнаю об этом даже быстрее Совета имперской безопасности.

Не самый плохой результат. Да, пусть не блестящий, однако вполне удовлетворительный. А с учетом поспешности и раскладов, в которых нам с Гагариным приходилось работать — пожалуй, даже выдающийся.

Но у Николая Ильича Морозова на этот счет явно было другое мнение.

— Я вас спрашиваю, Сергей Юрьевич — как такое вообще могло случиться? — продолжал бушевать он. — Вы, как командующий операцией, несете полную ответственность за произошедшее. Или кто-то здесь готов возразить?

— Никак нет, ваше сиятельство, — вздохнул Гагарин.

— В таком случае потрудитесь объяснить, почему единственного человека, которого вам велели взять живым, доставили в Петербург по частям? С головой, отделенной от туловища? Я читал отчеты лейб-медиков, господа офицеры. — Морозов подался вперед и облокотился на стол. — И там говорится, что срез на шее гладкий, как от бритвы. Иными словами, кто-то сработал чистым атакующим элементом. И при этом сработал с близкого расстояния, отправив на тот свет Одаренного… Вы знаете, какой ранг был у Распутина?

Вопрос явно был чисто риторическим, так что мы с Гагариным лишь молча переглянулись, вздохнули и приготовились слушать дальше.

— Официально покойный Григорий Григорьевич не аттестовался ни разу — так как не утруждал себя ни военной, ни гражданской службой, — продолжил Морозов уже чуть тише. — Однако по данным Третьего отделения он обладал способностями на уровне не ниже четвертого ранга силы.

Скорее третьего — слишком уж хорошо держался, даже с высушенным чуть ли не до дна резервом. Надо признать, драться младший Распутин умел неплохо. И случись наша встреча чуть раньше или не окажись при мне перстня, подаренного ее высочеством Елизаветой, вероятнее всего, это я остался бы медленно остывать на снегу с головой, отделенной от туловища хирургически-точным разрезом.

— И именно поэтому я никак не пойму, как такой человек мог погибнуть якобы случайно, да еще и от рук подготовленного офицера, который получил приказ брать его живым. — Морозов перевел взгляд на меня. — Вы знаете, почему я позвал еще и вас, господин прапорщик?

— Никак нет, ваше сиятельство. — Я пожал плечами. — Вряд ли есть хоть малейший смысл полагать, что это я мог убить Распутина.

— Казнить! По-моему, это слово подходит куда лучше. Впрочем, обвинять в подобном курсанта действительно глупо. Однако, судя по рапортам остальных участников операции, вы первым… одним из первых, — поправился Морозов, — отправились в погоню за Распутиным за пределы здания и территории усадьбы. А значит, вполне могли видеть, что там произошло.

— Вероятно, мог. Но, к моему же глубочайшему сожалению — не видел, ваше сиятельство. — Я развел руками. — Когда я обнаружил тело, все уже случилось. Голова лежала отдельно, примерно в десяти шагах. И никаких следов или…

— Достаточно. — Морозов махнул рукой. — Все это я уже неоднократно читал. И если вам больше нечего сообщить…

— При всем уважении, ваше сиятельство! — не выдержал Гагарин. — Неужели вы считаете, что кто-то из офицеров гардемаринской роты станет утаивать столь важную для нашего общего дела информацию? Или — не приведи господь! — обманывать старшего по званию?

— Откуда мне знать, Сергей Юрьевич? — Морозов насупился еще сильнее. — Смею предположить, что в том лесу не было никого, кроме ваших людей и покойного Распутина. Если уж он, уж простите меня, скончался… Не станете же вы утверждать, что это случилось само по себе?

— Разумеется, нет, — буркнул Гагарин. — Однако и добавить мне совершенно нечего. Разве что… могу только предположить.

— Уж будьте любезны, Сергей Юрьевич — предполагайте!

— В лесу было еще темно. Возможно, из-за плохой видимости кто-то из бойцов неверно оценил местонахождение… объекта. Или расстояние до него. — Гагарин говорил нарочито-неспешно, осторожно подбирая слова. — И случайно сработал атакующим элементов по цели, а не рядом.

— И случайно одним ударом обезглавил Одаренного четвертого ранга? — Морозов поморщился, как от внезапного приступа зубной боли. — Вы сами-то в это верите?

— Я верю в то, что написал в рапорте. И верю своим людям, — холодно отозвался Гагарин. — И если у вашего сиятельства остались еще какие-то вопросы или претензии к работе гардемаринской роты, я попросил бы оформить их официально. Если мне не изменяет память, гардемаринская рота не обязана отчитываться перед Советом безопасности.

— Похоже, вы не в полной мере представляете себе наши полномочия, Сергей Юрьевич, — усмехнулся Морозов. — Не говоря уже о том, что не далее, как этой ночью сами запрашивали у меня разрешение на проведение операции, разве не так?

— Времени было мало. Я мог бы обратиться напрямую в министерство, но… — Гагарин замялся и поджал губы. — Вы и сами знаете, сколько пришлось бы ждать подтверждения.

— Мы оба знаем. Так что давайте не будем делать вид, будто мы не заняты одной и той же работой. За последствия которой отвечаем все вместе, начиная с меня и заканчивая господином прапорщиком. — Морозов устало потер глаза и провел ладонью по лицу, приглаживая усы. — И мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то здесь думал, что я сейчас таким образом пытаюсь назначить виновных или подозреваю кого-то.