Красный Вервольф 5 (СИ) - Фишер Саша - Страница 42

— Марта, дорогая, подожди, — задыхаясь — и отнюдь не фальшиво — пробормотал я. — Я должен вывести тебя из этого дома!

— Почему? — очень натурально удивилась она. — Разве эти милые люди не найдут нам небольшую комнатку?

— Ты вчера сбежала из гестапо и тебя, наверняка, разыскивает вся служба безопасности. Оставив тебя в своем доме, эти милые люди рискуют не только собой, но и своим сыном.

— Да, ты прав… — поникла она. — Я должна найти другое убежище.

Я смотрел на нее пристально, как смотрит человек, который желает проникнуть в тайну другого, и не мог понять — или она великая актриса или сотник обознался и на приеме в посольстве он видел совсем другую женщину? Как проверить? И тут меня осенила дерзкая идея. Если фройляйн не та, за кого себя выдает, она не пройдет задуманную мною проверку, а если — та… Что ж, я готов пожертвовать жизнью ради нее. Наташу я своим идиотским признанием все равно уже потерял. Осталось только завершить начатые дела.

— Злата! — окликнул я хозяйку дома. — Можно тебя на минуточку?

— Что это за место? — с удивлением спросила Марта, когда мы спустились в наш подземный штаб.

Это безрассудно, привести ее сюда, но другого выхода не было. Если фройляйн Зунд агент VI управления РСХА, я постараюсь, чтобы она никому не рассказала об этом месте, а если — своя, то и сама не расскажет. Кузьма был у своей зазнобы, Митька еще не вернулся из отряда, а Рубина я отправил оповестить Михалыча, чтобы вплоть до особого распоряжения носу сюда не совал. Злату я уже предупредил. А Митяя перехватит тот же лжегрек. В задуманную мною операцию никого из них я включать не собирался. Обойдусь своими силами.

— Это подземный схрон, милая, — ответил я. — Здесь тебе придется некоторое время пожить.

— Сидеть здесь, без всякого дела?

— Зачем же — без дела. Мы с тобой должны выполнить одно важное задание.

— Какое?

— Пока рано об этом говорить. Мне нужно провести кое-какие предварительные мероприятия. Ты поскучай здесь немного. Вон за той шторкой — рукомойник и, прости, отхожее место. В этом шкафчике — хлеб и консервы. Когда вернусь, я принесу еще продукты. Если хочешь, можешь поспать вот на этой лежанке. Условия спартанские, но такова жизнь разведчика и диверсанта. И умоляю, никуда не выходи! Это очень опасно.

— До твоего позволения, я никуда отсюда не выйду.

— Вот и хорошо! Осваивайся, а я побегу. Очень много дел!

Целуя ее, я едва сдержался, чтобы не повалить на лежанку и как следует… попрощаться. Может статься, что в последний раз. Ведь говоря об опасности, я имел в виду не СД. Не только СД. Посижу наверху, пока не вернется Рубин, и посмотрю, не вылезет ли фройляйн Зунд из нашей штабной норы вопреки моему прямому запрету? А если вылезет, пусть пеняет на себя. Любовь любовью, а ставить под удар жизни небезразличных мне людей из-за нацистской су*ки я не стану. Не знаю, правда, как я это потом переживу.

Выбравшись наверх, я занял пост облюбованный мужиками как раз для того, чтобы держать под контролем входы и выходы нашего штабного подземелья. Часики тикали, а из руины, что прикрывала его, никто не показывался. Ну будем надеяться, что Серебряков все-таки обознался. Через час я увидел возвращающегося цыгана. Он шел правильно. С оглядкой. И хвоста за ним не было. Покрутился еще немного и полез к моему укрытию. И тоже — не напрямки.

— Все в порядке, командир! — доложил он. — Кузьму я предупредил.

— Молодец! Оставайся за меня. Я пойду. Если наша гостья вылезет на свет божий, сам знаешь, что делать!

— Что, вот прям таки…

— Да! Это приказ.

— Кремень ты, командир, — проговорил Рубин. — Эх, никогда у меня не было немки…

— А вот за такие разговорчики, Евдоксий, я могу и по яйцам!

Лжегрек только фыркнул.

— Ладно, не расслабляйся! — проворчал я и отправился по своим делам, коих у меня действительно было невпроворот.

До центра города я добрался быстро. Здесь царила обычная суета времен оккупации. С видом максимальной преданности Великому Рейху важно шествовали полицаи. При всех прежних комендантах, они шлялись, нога за ногу, цеплялись к горожанам, а особенно — к молоденьким горожанкам, щупали корзинки торговок и не только — корзинки и лузгали семечки. Сейчас же являли собой образцовых полицейских из пропагандистских кинофальшивок Геббельса. Ничего, мрази, скоро вы у меня еще и забегаете!

Музей, конечно же, не работал, но я поинтересовался у сторожа, не ушли ли господа ученые? На что тот ответил, что они еще на работе. Тогда я попросил позвать господина Фролова. Наверное, это против правил конспирации, но смысла во всей этой конспирации ноль, если все мы на крючке у СД. Старик-сторож оказался лентяем и, пробурчав что-то вроде: «Буду я за всяким бегать…», пропустил меня в здание. Ну так-то лучше. Я услышал голоса в одном из залов и потопал туда.

Трое мужчин стояли возле витрины, что-то оживленно обсуждая. Когда я вошел, они умолкли и повернулись ко мне. Лаврик, британский шпион, выдающий себя за немецкого русиста Бюлова и незнакомец — сухощавый, высокий очкарик в белом лабораторном халате. Он смотрел на меня особенно пристально. Хотя понятно, что для всех троих мое внезапное появление в закрытом для посещения музее стало сюрпризом. Чекист и англичанин так и вовсе растерялись, но, наверняка, каждый по своей причине.

— Здравствуйте, господа! — проговорил я, приподнимая шляпу. — Извините, что помешал.

— А вы, собственно, к кому? — осведомился Бюлов.

— Я к господину Фролову.

— В таком случае, прошу вас в мой кабинет, — отворив узкую полукруглую дверцу в толстой стене, произнес тот.

Поклонившись двум остальным «господам», я нырнул в арочный проход. Юрий Иванович нырнул следом, запер дверцу, в которую, видать, когда-то шмыгали сенные девки купца Поганкина. Кабинет оказался маленький. Под низким сводчатым потолком уместился шкаф, набитый рукописями и фолиантами, обыкновенный канцелярский стол, жесткий стул и глубокое, обтянутое потрескавшейся кожей кресло. Освещался сей кабинет лампой под жестяным абажуром да двумя узкими, как бойницы стрельчатыми окнами под самым потолком.

— Что случилось? — спросил Карнаус.

— Что это за мужик?

— Об этом потом, — отмахнулся чекист. — Ведь не ради него ты пришел?

— Как знать… А в общем хочу поделиться свежими данными.

— Давай!

— Есть вероятность, что мы оказались в поле зрения СД.

— Нихренасе… И ты сообщаешь об этом таким будничным тоном⁈ Это же провал!

— Не спеши с выводами! Мы не под колпаком у папаши Мюллера. По крайней мере — пока. Если мои подозрения подтвердятся, то за нами приглядывает человек Шелленберга.

— Шелленберг — это же шестое управление! Зачем за нами присматривать разведке?

— Зачем — это другой вопрос. Собственно, тебя и нашего гостя с Туманного Альбиона это касается лишь вскользь, главный объект их внимания я.

— Тебе всегда была свойственна скромность, — проговорил Лаврик. — Давай ближе к делу. Кого именно ты подозреваешь?

— Марту Зунд.

— Основания?

— Серебряков утверждает, что в тридцать девятом видел ее в компании самого Шелленберга.

— Серебряков — это человек Радиховского. Бывший белогвардеец. Почему ты ему веришь?

— Он из антифашистской эмигрантской организации, которая ведет свою борьбу с фрицами.

— Допустим, — кивнул Карнаус. — С этим пусть люди Фитина разбираются. Мне и без того хлопот хватает… Англичанин этот на голову свалился. Да еще ты со своей арийской подружкой преподнес сюрприз…

— Ладно, не ворчи, — сказал я. — Со своей подружкой я сам разберусь. У меня к тебе другая просьба.

— Тебе мало того, что ты подставил под угрозу всю операцию, за которую я непосредственно отвечаю. Ты еще хочешь на меня что-то навесить?

— Твоя операция, моя операция… Мы одно дело делаем! И Родина у нас одна!

— Ладно, не надо мне читать прописные истины, — вздохнул Юрий Иванович. — Говори, что за просьба?