Змея - Дагерман Стиг - Страница 53

Судя по всему, роман был частично написан в редакции газеты «Рабочий», где Стиг Дагерман работал редактором отдела культуры с начала 1945 года. После выхода книги он подарил тогдашнему секретарю редакции экземпляр романа с дарственной надписью: «Другу и коллеге Фриду Нурдину с благодарностью за понимание и непривлечение к ответственности за кражу времени. Спасибо! Это надо повторить!» Под «кражей времени» имелось в виду то, что роман писался на рабочем месте.

В некрологе, опубликованном вскоре после смерти Стига Дагермана в 1954 году в газете «Афтонбладет» (6.11.1954), Аксель Лиффнер вспоминает о том, как появился роман:

«Наши с ним [Стиг Дагерман] первые встречи происходили в редакции „Рабочего“. Заходя туда днем или вечером, всегда можно было услышать стрекот пишущей машинки, доносившийся из его кабинета. <…> Однажды, когда издательство отказало ему в публикации сборника стихов, он показал мне наполовину готовую рукопись романа, который должен был называться „Змея“».

Похожие воспоминания описывает и Стиг Карлсон (Mоргонтиднинген, 5.11.1954):

«В другой раз я зашел в редакцию „Рабочего“, когда он [=СД] работал там редактором отдела культуры. Тесный, некрасивый кабинет. Я зашел, он открыл ящик письменного стола и убрал туда несколько страниц печатного текста. Я спросил, что это, но он уклончиво ответил: ничего особенного — так, работаю потихоньку, чтобы убить время. Это была рукопись романа „Змея“».

Согласно Шведской газете книготорговцев, «Змея» появилась на прилавках книжных магазинов на неделе с 22 по 29 ноября 1945 года.

Первая рецензия на книгу появилась как раз в той самой газете «Рабочий» 29 ноября 1945 года. Вот что пишет о своих впечатлениях от прочтения Стиг Карлсон:

«Нет никаких сомнений в том, что Стиг Дагерман многое сделает для нашей литературы. У него есть то, чего в разной степени не хватает большинству молодых писателей: социальный аспект, языковой баланс, самоирония — и в первую очередь большая начитанность и обширные знания о той эпохе, в которой ему выпало жить. Именно поэтому я решил обязательно написать о его романе. Мы часто слышим, что появился новый молодой прозаик, которого ждет большое будущее, но в случае с Дагерманом это не пустые слова».

Примерно неделю спустя Свен Стольпе написал в статье в «Афтонбладет» от 6.12.1945, что с этой книгой не сравняются «многие американские гангстерские романы, чьи авторы могли бы только позавидовать количеству алкоголя, выпитого героями „Змеи“». Молодые герои романа «Змея», пишет он, «бездуховны и больше похожи на животных, чем на людей», затем продолжает:

«Однако самое удивительное, что из этого отвратительного материала Дагерману удалось создать захватывающее и необычное произведение, ставшее одним из самых интересных дебютов этой осени. Во-первых, книга невероятно умело написана, с яркой интригой и продуманной композицией, выстроенной вокруг сквозного образа ядовитой змеи как символа страха. К тому же роман крайне жесток в своем реализме: вероятно, он затрагивает нечто сущностно важное для поколения, которое имеет все шансы стать последним европейским поколением. Но прежде всего книга эта очень личного характера — она выражает с трудом проживаемый ужас, ужас сродни парализующему страху смерти, который охватил Европу и присутствует почти во всех странах в эти времена близости ядерного апокалипсиса».

«Стиг Дагерман — уже сложившийся писатель высокого уровня», — писал Стольпе.

В статье в газете «Афтонтиднинген» от 7.12.1945 редактор отдела культуры Стиг Альгрен долго говорит о достоинствах романа, рассматривая его в контексте современной истории:

«Страх перед „войной во время войны“ накрыл покрывалом тоски и грусти нашу страну, где никогда не бушевали ураганы гнева, где не горели пожары войны. Ведущим чувством для нас стала тревога. Когда был заключен мир, эта тревога отпустила нас и исчезла. Однако нужно время, чтобы перенастроить аппарат искусственного дыхания на более свежий воздух, который теперь достигает и наших берегов. Дольше всего эта необъяснимая тяжесть в груди, укоренившаяся в эти трудные годы, будет оставаться в нашей литературе. Крайне интересный дебютный роман Стига Дагермана „Змея“ — это хроники из анналов невыразимого страха на фоне серого, словно стены казарм, времени боевой готовности».

В продолжении своей рецензии Альгрен пишет:

«В этом юном головокружительном даровании (ему всего 22 года!) завораживает умение запечатлеть фрагмент реальности и придать ему резкость, заставив засиять словно бенгальский огонь, прежде чем все превратится в дождь из пепла, который осязаемо падает на страницы книги. Внутренняя потребность, заставляющая создавать такой текст, не оставляет никаких сомнений. Она порождена отчаянием одиночества, переживанием страха, порождаемого объективной действительностью и доведенного до предельной, всепоглощающей остроты. <…>

Наряду с Торстеном Юнсоном и Ларсом Алином, Стиг Дагерман — один из наиболее многообещающих дебютантов в нашей литературе за последние годы. Один из несчастных героев его романа страдает от психоза одиночества и мечтает, что окружающие его люди расстелют перед своими дверями коврики с вожделенной фразой „Добро пожаловать!“. Именно таким ковриком, сплетенным из кокосовых волокон противоречивого осознания (ибо это осознание придется по душе далеко не всем), хочется поприветствовать нового писателя. Полного энергии, яркого и обладающего силой воображения Стига Дагермана ждет большое будущее».

Артур Лундквист в своей рецензии («Cундсвалльс тиднинг», 7.12.1945) говорит о писателе и его романе следующее:

«Стиг Дагерман не уступает лучшим дебютантам последних лет. Его роман „Змея“ фрагментарен композиционно, однако это компенсируется предельно точным выбором темы. Это дно отчаяния, глубоко укорененный в нас страх, который процветает и в шведском „доме для народа“. Гадюка, которую выпускают из солдатского ранца по особым случаям, символизирует сочащийся из всех щелей страх. С первых страниц Дагерман предстает перед нами как невероятно живой молодой человек, обладающий большим талантом, умеющий захватить внимание читателя потоком слов, образов, замечаний, фрагментов действительности. Работая в технике крупного плана, он словно фотографирует мотив романа под разными углами, меняя объективы камеры. Но за техникой ощущается поразительная интенсивность и энергия ядерного ядра ужаса».

Однако не все критики были единодушны в своем мнении. В газете «Сюдсвенскан» от 6.12.1945 Хуго Берг опубликовал короткую и уничижительную рецензию на «так называемый роман Стига Дагермана» под названием «Многословное творение»:

«Прочтения первых нескольких страниц достаточно, чтобы понять, что издательство решило издать парочку рассказов, в которых грубый армейский язык сочетается с разговорами потаскух, а страх проявляется в ситуации, когда военнообязанный в состоянии алкогольного опьянения и в компании собутыльников обоих полов, выпускает из ранца гадюку, вот и всё. В наши времена, когда бумага в дефиците, можно было бы найти ей лучшее применение».

Ивар Харри («Экспрессен», 6.12.1945) ограничивается лишь кратким упоминанием романа в рецензии на новинки года: «Темп романа на удивление загнан, писатель теряется в собственном многоголосии», но добавляет: «Однако интонация отчаяния передана искренне, острота видения ощутима, эта проза местами читается легко и весомо».

В еще более короткой рецензии в «Свенска дагбладет» (17.12.1945) Мартин Рогберг пишет, что отдельные суггестивные сцены указывают на немалый писательский талант, а атмосфера создается крайне умело. «Но по большей части действие и герои тонут в тумане символизма. Отдельные части книги практически невозможно читать из-за избыточного стиля и натянутых метафор».

Роман упоминается в газете «Гётеборгс тиднинг» от 15.12.1945 рецензентом под псевдонимом Хольм, Ингемаром Визелиусом в «Дагенс нюхетер», 19.12.1945 («его дебютный роман — скорее обещание»), Каем Бьёрком в «Моргонтиднинг», 11.1.46 («самый зрелый и законченный дебютный роман за всю историю Швеции»), а также Иваром Альстедтом в газете «Ню даг», 25.1.46.