Учебник выживания для неприспособленных - Гунциг Томас - Страница 33

Бланш Кастильская целыми днями пропадала в администрации торгового центра, «утрясая проблему», которую составляли четыре молодых волка. Жан-Жан не задавал вопросов. Он старался не думать о том, что настанет день, когда проблема утрясется, Бланш Кастильская займется другими делами в другом месте, а ему придется вернуться домой.

Однако на второй вечер, когда они все сидели за столом и ели размороженное содержимое лотка с надписью «рагу из индейки с картофелем шарлот», который Бланш принесла из торгового центра, Жан-Жан все же задал один вопрос. Очевидно, надеясь на романтический ответ или хотя бы фразу, в которой он мог бы усмотреть намек на мало-мальскую тягу к нему, он спросил, почему она все это делает. Он в самом деле не понимал, справедливо полагая, что он, Жан-Жан, должен быть последней из забот братьев Эйхман.

Бланш заговорила назидательным тоном: действительно, в глазах братьев Эйхман, исчезни он завтра с лица земли, это бы ничего не изменило. Но важно другое: равновесие системы торгового центра само по себе. Смерть Мартины Лавердюр повлекла за собой нечто подвергающее опасности это равновесие: четыре молодых волка сделают все, чтобы поквитаться с ним, Жан-Жаном, но, когда с ним будет покончено, эти волки наверняка окажутся один на один с глубокой эмоциональной пустотой, которая всегда следует за свершившейся местью, и тогда…

— И тогда что? — спросил Жан-Жан.

— И тогда велика вероятность, что они будут искать другого виноватого, кого-то, на кого можно взвалить ответственность за их неизбывное горе. Это может быть старший кассир, директор по кадрам, региональный исполнительный менеджер или даже братья Эйхман собственной персоной.

Жан-Жан кивнул. Он понял: эта женщина испытывает к нему не больше чувств, чем к досье, которое надо отработать и закрыть.

На миг ему увиделась как на ладони открывающаяся перед ним долгая одинокая жизнь.

И все же он сумел улыбнуться Бланш.

Пока Марианна спала, Белый раскинул мозгами и пришел к выводу, что здесь больше нечего делать: ни ему, ни братьям, ни Марианне. Девка из служб «Синержи и Проэкшен» знала, кто они и где они, а это значило, что есть риск, не очень большой, но все же риск, что его планы на спокойную жизнь рассыплются в прах под напором Бог весть чего.

Стало быть, лучше всего уехать. Подальше. На другую охотничью территорию, где их никто не знает и где они смогут, с деньгами от налета, попытаться выстроить жизнь заново.

Хорошим выбором мог оказаться Таиланд, в частности Паттайя. В Викиликс он нашел сообщения из американских посольств, в которых подчеркивалось, что коррупция полицейских сил снизу доверху делает его идеальным местом для всякого, кто хочет, чтобы его оставили в покое. А то есть еще Бразилия, ведь Альбер Спаджари нашел там счастье после ограбления банка «Сосьете Женераль» в Ницце. Или Канада, миллионы квадратных километров северных лесов всегда манили его волчьи гены.

Уехать будет легко, ни один из братьев по-настоящему не привязан к чему бы то ни было, достаточно купить билеты на самолет, и лети на все четыре стороны.

Мысль об отъезде, о новой жизни и фоном — о киске Марианны, которую он сможет драть изо дня в день, умиротворила его на некоторое время, но потом всплыло воспоминание о насущной необходимости предъявить Черному мертвым этого олуха, которого Марианна называла Жан-Жаном.

Он сказал себе, что надо сделать это быстро и в лучшем виде.

А потом пора сваливать.

Белый решил, что лучше всего будет поговорить обо всем этом начистоту с Марианной и братьями в таком месте, которое располагало бы к покою и гармонии. Под вечер он предложил всем пойти в китайский ресторан «Планета дракона». Он видел, что Марианна немного дуется, и объяснил ей, что всю жизнь, еще когда он и его братья были нищими волчатами, обреченными жизнью на одни только муки и лишения, этот китайский ресторан с желто-красной с золотом витриной представлялся им высшим показателем социального преуспеяния. Сегодня, разумеется, они поняли, что бывают места и получше, кроме разве что Черного, которого интерьер ресторана всякий раз повергал в бездонную ностальгию. Да, были места и получше, но этот ресторан им нравился, успокаивал и как нельзя более располагал к серьезному разговору.

Марианна колебалась, ей совсем не хотелось столкнуться с кем-нибудь из коллег. Ее ведь считали похищенной или даже мертвой, не хватало, чтобы ее засекли уплетающей крупук, потом не отмоешься. Белый пожал плечами и спросил, чего она боится. Марианна тоже спросила себя, чего она боится, и, не найдя ответа, пришла к выводу, что ее страхи безосновательны.

В конце концов, она не делает ничего противозаконного.

Во всяком случае, пока.

В общем, все пошли в ресторан. Он был почти пуст, только парочка стариков молча ужинала рядышком. Молоденькая азиатка хлипкой наружности в очках с толстыми стеклами на носу приняла у них заказ, и Белый начал с серьезным видом:

— Как вам уже известно, теперь нас знают в лицо… Не уверен, есть ли основания для беспокойства, если бы нас хотели арестовать, скорее всего, это уже было бы сделано, но я думаю, предосторожность не будет излишней, и нам надо уехать…

Черный вздрогнул. Белый договорил:

— Но разумеется, до этого, как того хочет Черный, мы убьем человека, виновного в смерти… — Он почему-то замялся.

— Мамы, — помог ему Черный.

— Вот именно… Так что лучше всего сделать это быстро и сразу уехать. Вас это устраивает?

Черный, Серый и Бурый кивнули.

Маленькая азиатка вернулась с блюдами. Мясо плавало в антрацитовом соусе. Марианне подумалось, что легенда о собачьих консервах в китайских ресторанах, пожалуй, не лишена оснований. Она положила себе немного и была не уверена, что станет это есть.

— А я? — обратилась она к волкам.

— Что — ты? — спросил Серый, прежде чем Белый успел ответить.

— Ну да, я? У меня есть работа, положение, статус, обязанности, коллеги, которые рассчитывают на меня, предприятие с планами и инвестициями и бессрочный контракт. Я работала как каторжная, вырабатывала стратегии, которые будут воплощены в жизнь в ближайшие недели, вы когда-нибудь слышали об отделах выпечки в гипермаркетах? Это моя специальность, у меня полно идей по развитию перекрестных продаж, я знаю, как повысить прибыли. Я боевая машина и стою денег.

Белый попытался что-то сказать, но она перебила его так быстро, что он не успел издать ни звука.

— Вот что я вам скажу, ребята, я не такая, как вы, совсем не такая: я полностью интегрирована в систему, я люблю систему, и система отвечает мне взаимностью, вот так-то… Я хочу знать, что вы имеете предложить мне лучше этого?

— Ты, кажется, хочешь что-то выторговать? Это ты торгуешься с нами? — спросил Серый, и в его голосе слышалось столько же недоумения, сколько и гнева.

— Это нормально, я понимаю, — вмешался Белый, удивившись, что его брат так агрессивно ведет себя с Марианной. Не хватало еще, чтобы появление женщины подорвало его авторитет вожака стаи.

— Нет! Это ненормально! Подумай, подумай хорошенько! Ты помнишь, когда в последний раз с нами кто-то торговался? Нет! Конечно, не помнишь! Ты не помнишь, потому что никто никогда не торговался с нами, и мы никогда ни с кем не торговались! Начать торговаться — значит сунуть пальцы в машину, которая нас перемелет. Мы начнем идти на компромиссы, ослабнем, стая лишится своей сути, твою мать! Ты знаешь, что было, когда Джон Леннон приволок в группу Йоко Оно? «Битлз» пришел конец за полгода! За полгода! «Битлз»! Нет уж, этого я не позволю!

Он завелся надолго. Белый встал, шагнул к брату и обрушил на его висок свой твердый, как сланец, кулак. Серый ошеломленно вздрогнул, на лице его появилось не поддающееся определению и довольно безобразное выражение. Маленькая официантка, которая шла, чтобы убрать со стола, застыла посреди ресторана. Если бы не легкая дрожь, ее запросто можно было бы принять за статую из бледно-желтого воска. Старички делали вид, будто ничего не замечают, уставившись в блестящие остатки свиного жира под кисло-сладким соусом.