Учебник выживания для неприспособленных - Гунциг Томас - Страница 20

Он знал, что в ближайшие дни ему придется старательно напускать на себя убитый вид, знал, что коллеги будут к нему суперски добры, что старший кассир и директор по кадрам лично принесут ему соболезнования и скажут, что им «искренне жаль» его жену, что наверняка организуют сбор средств, чтобы оплатить ему несколько дней сверхурочного отпуска… Он все это знал и знал, что все это время в душе у него будет полыхать праздничный фейерверк в ознаменование его новой жизни.

Все так, но пока он не знал, куда идти.

Ему было холодно.

На дворе ночь.

Он стоял в одних трусах и футболке, босиком на грязном тротуаре.

И, убегая, он конечно же забыл захватить ключи, бумажник и телефон.

А потом, когда холодный ночной воздух начал когтить ему горло, Жан-Жан вдруг замер. Он кое-что понял.

Теперь, когда он мало-мальски успокоился, его мозг заработал достаточно нормально, чтобы глаза открылись на причинно-следственные связи.

Было очевидно, что четыре волка, которые сейчас сдирали шкуру с его жены, на самом деле имели зуб не на нее — на него.

И они будут его искать.

И значит, надо что-то делать.

Но он не знал что.

Понятия не имел.

Он заметил, что дрожит всем телом.

Когда, в самом начале семидесятых, Нолан Бушнелл в задней комнате «Энди Каппс Таверн» в Саннивейле, недалеко от Санта-Клары в Калифорнии, заложил первый камень того, что позже назовут «видеоиграми», ему вряд ли могло прийти в голову, что его изобретение станет последним рифом, о который разобьется маленькая унылая жизнь отца Жан-Жана.

С игрой «Понг», ее двумя рычагами и грубым белесым пикселем тщательно рассчитанного алгоритма отскока мяча, потекли рекой первые доллары предыстории виртуального мира. Лет десять продолжался период видеоигровой античности со всей его гаммой «тетрисов», «спейс инвейдерс» и «пакман». Затем было мрачное Средневековье восьмидесятых, когда креативность разработчиков уперлась в тупик рынка, неспособного найти новые каналы сбыта. Был Ренессанс, начавшийся с японских инженеров, которые явились с новыми и неожиданными концептами, цветными историями итальянских водопроводчиков, прыгающих по грибам[17]. Был Золотой век с появлением и быстрой демократизацией процессоров, способных генерировать трехмерные, почти реальные миры, а потом наступила Революция игр онлайн.

Появление видеоигр онлайн имело последствия, сравнимые с растворением кокаина в аммиаке. Крэк, желтоватый кристаллик, взрывающий нейроны, произвел в мозгах опустошения, трудно поддающиеся измерению, и точно так же видеоигры оказали на иные уязвимые психики мощное воздействие с накопительным эффектом.

После смерти жены отец Жан-Жана отчаянно цеплялся за то, что еще казалось в его жизни незыблемым: свою работу отраслевого менеджера в компании по снабжению кассовых аппаратов кондитерскими изделиями, содержание в чистоте пятидесяти квадратных метров, на которых он жил двадцать пять лет, и телесную гигиену — ежедневное бритье, стирку и глажку. Он держал лицо, но внутри походил на опорожненную ванну: не осталось ничего, только немного грязи на бортах, налет воспоминаний, сожалений и горечи, ощущение, что жизнь прожевала и выплюнула.

Главной проблемой было одиночество, на которое возраст, социальный статус и профессиональная деятельность его обрекли. Женщин, красивых, симпатичных и незамужних, в его секторе работало мало. Чаще встречались сорокалетние изнуренные клячи, замужние до мозга костей, ненавидевшие свою дерьмовую жизнь и не меньше ненавидевшие работу, которую воспринимали как наказание.

При всем том, несмотря на тоску и одиночество, отец Жан-Жана держался. Каждый день ходил на работу, а по выходным делал покупки и хозяйничал для себя одного, доведя самодисциплину до того, что стряпал почти каждый вечер и ел за накрытым столом. В этот период усилий ради сохранения хоть какой-то связи с нормальной жизнью он позволил себе только одну слабость: переставил телевизор так, что мог смотреть новости за едой. Новости его не интересовали, он был равнодушен к политике, просто чувствовал, что тишина, которая без них сопровождала бы его трапезы, могла свести с ума.

А потом руководство предложило ему досрочно выйти на пенсию. Был традиционный прощальный «дринк»: чипсы в чашечках из «Икеи», игристое вино в пластиковых стаканчиках, бледная секретарша, без причины расплакавшаяся, цифровой фотоаппарат бюджетной модели, купленный в подарок на собранные деньги.

Была пятница, отец Жан-Жана вернулся домой, в этот вечер он не стал стряпать и не накрыл стол. Он бродил по квартире с совершенно пустой головой. Ему еще не было шестидесяти, исходя из средней продолжительности жизни, предстояло тянуть лямку еще лет двадцать, а он даже не знал, как продержаться двадцать четыре часа.

Он подумал о самоубийстве, спросил себя, хватит ли у него мужества выброситься из окна, или вскрыть вены, или отравиться снотворным. Но отчаяние его было столь глубоко, что он просто лег на кровать, глядя широко открытыми глазами в акриловую белизну потолка, не в состоянии установить связь между нейронами и поймать хоть краешек мысли.

Так он пролежал часов десять, не мог уснуть, не хотел ни есть, ни пить, не чувствовал ни жары, ни холода, не знал, жив он или уже мертв, и в какой-то момент думал, что расплачется, но даже слезы не шли.

А потом, когда прошла ночь и бледное солнце лениво заглянуло в спальню, зазвонил телефон.

В первый момент отец Жан-Жана подумал, стоит ли подходить. Ему никто никогда не звонил, только сын, раз или два в году, в день рождения и в Новый год.

Он встал. Телефон находился как раз рядом с низким столиком в гостиной, на котором стоял допотопный компьютер, купленный сыном много лет назад, «просто чтобы ты мог получать и отправлять электронную почту».

Звонила некая Кати из Французского общества радиотелефонии, которая предложила ему «вместе» рассмотреть его пакет услуг «кабельное телевидение — телефон». Отец Жан-Жана хотел сказать «нет», но нестабильность рассудка в данный момент сделала его покорным.

Кати спросила его, «доволен ли он своим пакетом». Отец Жан-Жана долго думал и наконец ответил, что не знает.

Тогда Кати предложила ему проделать небольшой «тест». Надо было включить компьютер, зайти на сайт оператора и запустить «контрольный клип».

Контрольный клип представлял собой видеоролик, в котором девушка в кожаных шортах и жилете в сопровождении десятка аномально мускулистых танцоров пела «I just Want to see the sky!»[18]. Качество было не блеск. Изображение то и дело заедало и с трудом прокручивалось, индикатор загрузки еле полз.

«Как видите, ваше интернет-соединение не оптимизировано для комфортного просмотра. Вам нужен как минимум ADSL+2, чтобы смотреть потоковое мультимедиа в формате HD».

Сам толком не зная, на что подписывается, отец Жан-Жана сказал «хорошо» и повесил трубку.

Перед ним на экране компьютера кончился контрольный клип и на месте юной певицы плавали теперь несколько рекламных иконок. На одной из иконок был изображен человек с головой быка, поднявший кверху меч. У его ног, одетая в драную звериную шкуру, открывавшую бедра и груди, лежала молодая женщина с длинной светлой шевелюрой и с мольбой простирала к нему руки.

В погасшем мозгу отца Жан-Жана два нейрона установили связь.

Его рука кликнула на линк.

Его перенаправили на официальный сайт MMORP. Синтетические изображения под бравурную музыку показывали эпические батальные сцены, противостояния всевозможных человекоподобных созданий, играющих мускулами и гримасничающих на фоне пейзажей дикой красоты. Достаточно было купить программу онлайн и вносить ежемесячную абонентскую плату, совершенно смехотворную.

Сначала отец Жан-Жана ничего не сделал. Он вернулся к кровати и сел. Отчаяние последних десяти часов странным образом уступило место какой-то новой бдительности, внимательности, в точности как бывает, когда возвращаешься в привычное место и замечаешь, что некоторые вещи переставлены.