Застава, к бою! (СИ) - Март Артём - Страница 21

Мой АК заговорил в унисон с остальными, стал непокорно дрожать в руках и бить меня в плечо.

— Огонь! Огонь! — Закричал я, запоздавшему Стасу.

Алейников подключился немедленно.

Духи шли неровной, но плотной стрелковой цепью. Падали, гибли, но шли дальше.

В нашем секторе обстрела их было не меньше десятка. Витя грамотно рассек линию врага, огнем своего оружия и уничтожил двоих духов. Мы со Стасом оперативно сосредоточили стрельбу на разделившемся подразделении. Стали убивать противника без всякой жалости.

Пули свистели у меня над головой. Щелкали о дувал, разбрасывая осколки камня.

Я дал короткую очередь в темноту. Потом, прислушиваясь к спокойному стуку собственного сердца, хорошо прицелился и пустил несколько одиночных.

Душманская тень, которую я взял на мушку в темноте, тут же опала на землю.

В ночи, казалось, будто врагами нашими и правда были духи — приведения из суеверных легенд. Будто, после каждого успешного попадания, они просто опускались к земле и растекались по ней, словно были сотканы из тьмы и тумана. В действительности с расцветом станет видно, что берег Пянджа усеян многочисленными погибшими душманами.

Мы проредили стрелковую цепь моджахедов, и те из них, кто остался в живых, залегли. Потом принялись отстреливаться с земли. Первая стрелковая цепь рассеялась. За ними тут же встала и пошла новая волна.

— От суки настырные! И чего им в горах не сидится⁈ — Сетовал Стас.

Сетовал, но бил медленно приближающегося врага. Мы с Витей молчали. За нас говорили наши автомат и пулемет.

Спустя полминуты ожесточенного стрелкового боя, вторая волна залегла примерно на позициях первой. Вместе они слились в одну группу, чтобы продолжить движение дальше.

Правда, враги все еще не решались на следующий отчаянный шаг. Они легли далеко, и забросать их гранатами, чтобы заставить подняться, мы еще не могли.

Голос Шамабада — этот сплошной рокот автоматного и пулеметного огня, стих, превратившись в хлопки редких одиночных выстрелов. Душманы же посылали нам в обратную уже свой свинец.

— Что-то они быстро сдулись, — сказал Стас, выцеливая противника по дульным вспышкам, и отправляя в ответ пулю за пулей.

— Пытаются подойти ближе, — сказал я, — чтобы гранатами нас забросать.

— А пока что мясом закидывают, падлы, — стиснув зубы, сказал Витя, — хотят задавить числом.

Когда пошла третья волна, одновременно с ними поднялись и остатки первых двух стрелковых цепей.

Внезапно на правом фланге зазвучали выстрелы. Гул перестрелки нарастал, и я понял, что там завязался активный стрелковый бой.

Я знал, что в районе конюшни Таран разместил отделение пограничников. В основном это были собачники, а возглавлял их Нарыв. Они заняли позиции на пологом скате крыши, укрылись за коньком и установили там пулемет. Расчет был прежде всего на господствующую высоту такой позиции. С крыши простреливался вся территория, что прилегала к Шамабаду справа. Там почти не было укрытий, и потому враг не мог легко спрятаться от пули. Только темнота могла стать союзником, подбирающимся с той стороны духам.

Враги массированно нападали с двух сторон. Они, видимо, поняли, что большую часть сил мы стянем к дувалу. Ведь его поставили именно в том месте, где штурмовать заставу было бы удобнее всего. Однако духи слишком просто шли на смерть. Нас решили обмануть.

«Отвлекающая группа, — пронзило меня мыслью, — боевики, наступавшие по фронту, отвлекали наше внимание».

Я сообразил, что главный удар будет направлен в другое место. И по всей видимости, я понял, куда именно. Но Таран ничего не предпринимал. У меня были мысли, почему именно он сейчас бездействовал, но гадать я не стал.

Вместо этого, не отвлекая Стаса и Витю от ведения огня, я рванулся к позиции начзаставы. Бой Таран принимал примерно в средней части дувала, однако сейчас переместился ближе к правому флангу. И я видел почему. Он закрывал брешь, сконцентрировав силы справа.

Мина, что рванула, казалось, прямо на дувале, легла прямо перед правым краем стены. Его просто разнесло почти до половины.

Когда я пробрался туда, увидел первую жертву врага. В развалинах лежал пулеметчик. Видимо, он занял позицию там, чтобы закрыть брешь. К своему сожалению, я понял, что к моменту, как я добрался до Тарана, пулеметчик был уже мертв.

Тело его лежало у оружия, стоящего на сошках прямо на руинах дувала. Погибший пограничник уронил голову на камни, потому лица его я не видел. Рука воина до сих пор стискивала рукоять пулемета.

— Селихов, ты че тут делаешь⁈ — Крикнул мне Черепанов, сразу, как заметил, что я приблизился, — почему оставил стрелковую позицию⁈

— Товарищ старший лейтенант! — Позвал я Тарана, заглядывавшего в бойницу.

Начзаставы обернулся ко мне. Лицо его было напряженным и суровым.

Я заметил, что он зажимал рану пониже правой стороны груди, однако ничего в его внешности не выдавало боли, что он сейчас переносил.

— Селихов? — Спросил он, и в голосе Тарана послышалось едва заметное удивление.

— Духи нас отвлекают. Это отвлекающая группа, — сказал я.

Когда по каменной стене щелкнула пуля, мы втроем и окружающие нас пограничники, пригнулись.

— Я понял это, — сказал Таран и кивнул назад, — они пробили бетонный забор справа. Хотят зайти внутрь, на территорию заставы.

— Ребята, что там стоят, их не удержат, — покачал я головой.

Таран поджал губы.

— Должны удержать, — выдохнул он и сплюнул кровь.

Я посмотрел в сторону конюшни. Заметил пограничников, что держали там оборону. Один за одним, под огонь пулемета, что все еще прикрывал их с крыши, они спускались, чтобы принять бой под стенами конюшни.

Это означало, что душманье подобралось слишком близко. С той позиции, где сидели пограничники, уже невозможно было бить врага эффективно. Обзор закрывал правый скат крыши.

Такая ситуация могла сложиться только, если наступление врага было достаточно массированным. А еще отчаянным. Пограничники просто не успевали сдерживать их огнем.

— Еще минута, и там начнется рукопашная, — сказал я так, будто вынес вердикт.

Таран звучно выдохнул.

— Идти туда — значит ослабить оборону с фронта! — крикнул мне Черепанов, — а попытаться добраться — верная смерть! Пули так и свистят! Головы не поднять!

— Мне нужно двое бойцов, — невозмутимо сказал я, — я пойду туда.

— Вернись на позицию, Селихов! — Крикнул Черепанов и попытался схватить меня за одежду, — ты нужней тут!

Я отмахнулся от прапорщика, заглянул ему в глаза.

— Еще минута, и там начнется рукопашная, — повторил я с нажимом.

Черепанов приподнял брови, открыл рот от безысходности и тоже бросил взгляд к конюшне.

— Возьми пулемет Антона, — сказал вдруг Таран.

Я сразу понял, о ком он говорит. Глянул на погибшего пограничника. Им был старший сержант Тоха Фрундин, прибывший на Шамабад вместе с нами.

— Возьми пулемет Антона, — повторил начальник заставы, — и действуй, Селихов. Не дай этим собакам ворваться на Шамабад.

— Есть, — кивнул я.

— Сагдиев, Малюга, — скомандовал Таран, — идете с Селиховым!

— Есть!

— Есть!

Я Сунул Тарану свой автомат.

— Огонь вести можете? — Спросил я, взглядом указывая на его ранение.

Таран хмыкнул, окровавленной рукой схватил мое оружие.

— Иди. Раздай им там на орехи.

— Есть, раздать на орехи.

Я кинулся к тяжелому ПКМ, замер у края развалин, потому что пуля выбила из стены каменные крошки. Опустившись, я подлез к пулеметной позиции.

Аккуратно снял все еще теплую руку Антона с пистолетной рукояти пулемета, а потом стащил ПКМ вниз.

Когда вернулся за укрытие, «наряд», которым мне предстояло командовать, уже ждал меня, прижавшись спиной к влажной стене нашего укрытия.

— Готовы, братцы⁈ — Крикнул я Малюге с Сагдиевым.

— Отомстим, — сказал Сагдиев с горечью в голосе, — отомстим им, Сашка.

— Отомстим, за Тоху, — неожиданно холодным тоном поддакнул Гена.