Самозванка - Гамильтон Диана - Страница 8

Джонни становился все беспокойнее, колотил ручками и ножками по воздуху, и Кэти самым своим приятным тоном сказала:

— Вот теперь можете подержать его. — И передала ребенка Хавьеру, заслужив полный признательности и удивления взгляд, а сама отвернулась к окну, пряча плутовскую улыбку, ибо сеньору Кампусано сейчас предстояло узнать на собственном опыте, как трудно справиться с крепким, весящим восемнадцать фунтов ребенком, который крутится и извивается всем телом, не говоря уже о мокрых ползунках, елозящих по обтянутым дорогими брюками коленям. — Я с нетерпением жду встречи с вашей матерью, — произнесла Кэти с искренностью, порожденной надеждой, а потом, щедро добавив в голос меду, спросила: — Она так же хорошо говорит по-английски, как и вы? — Кэти не отрываясь смотрела на залитые солнцем покатые холмы, на широко раскинувшуюся прибрежную равнину. Но поскольку Хавьер молчал, ей пришлось обернуться, и она оторопела, увидев в его глазах нескрываемую радость.

— Почти так же хорошо. Но это удовольствие придется отложить на некоторое время. Она редко наезжает в finca, предпочитая жить в Хересе. Улыбка сошла с лица Кэти. Ведь она рассчитывала, что чем быстрее познакомится с бабушкой Джонни, тем быстрее найдет себе союзника в борьбе против этого человека, который пока что с каждой минутой набирает все больше очков. Почти так же сильно ее расстроило то, что он явно получал удовольствие, держа на руках веселого, жизнерадостного малыша, и вовсе не досадовал на то, что крохотные пальчики испортили его прическу, а на обтянутых безупречными брюками коленях появились мокрые пятна.

Черт бы его побрал! — мысленно выругалась Кэти. Ну почему он не оставил нас в покое? Мы с Джонни прекрасно жили вдвоем, пока он не сунул свой надменный нос в наши дела. Процедура усыновления в конце концов завершилась бы благополучно, я просто не сомневаюсь в этом, несмотря на все опасения Молли…

Молли Армстронг была назначена опекуншей Джонни — слишком солидный титул для такой маленькой и пухленькой женщины. Кэти часто приходила к ней, чтобы собрать все бумаги для суда, которому предстояло вынести решение о возможности усыновления. Между ними установились самые теплые и дружеские отношения. И именно Молли она позвонила в панике после того, как Кампусано ушел. Молли, дай Бог ей здоровья, бросила все дела и появилась у нее на пороге в девять вечера, едва Кэти закончила купать ребенка.

— Что случилось? — спросила Молли, усаживая крепкого, закутанного в мохнатую простыню малыша на колено и давая возможность Кэти приготовить кофе. — Давай, расскажи. Только не тараторь, как по телефону.

Кэти рассказала ей все, опустив лишь тот факт, что Хавьер Кампусано пребывает в уверенности, будто она и есть родная мать Джонни. Конечно, она поступила нехорошо, но ей надо было, во что бы то ни стало усилить свои позиции. Ведь, если бы он узнал, что родная мать бросила Джонни, он не упустил бы ни малейшего шанса, чтобы навсегда забрать племянника к себе.

— Ты и сеньор Кампусано находитесь с Джонни в абсолютно одинаковых родственных отношениях, — сказала Молли, склонив аккуратно причесанную голову к плечу. — Естественно, он может обратиться за разрешением, дающим ему право регулярно видеться с ребенком, а также осуществлять контроль за его воспитанием и обеспечением.

Именно так выразился и Кампусано, однако Кэти знала, что ему этого мало, что ему нужен полный и абсолютный контроль над ребенком. И у нее не было ни малейшего сомнения: если вдруг выяснится, что родная мать Джонни предпочла карьеру фотомодели тяжелой работе по воспитанию сына, сеньор Кампусано перевернет и землю, и небо, но своего добьется.

— А если бы ребенок по-прежнему был со своей родной матерью? — спросила Кэти, пытаясь скрыть овладевшие ею страх и возбуждение. — Имела бы семья отца на него права?

— Ну, я же тебя предупреждала, — ответила Молли, и в улыбке ее было сочувствие, — что решение об усыновлении могут и не принять, если родная мать ясно не заявит, что она больше не желает иметь ничего общего с ребенком. Суд может счесть, что в результате родов она страдает гормональным расстройством и со временем изменит свое решение. А тебя назначат опекуном с правом родительской ответственности.

Молли приняла вопрос за чистую монету, и Кэти почувствовала себя еще более нечестной. Наклонив голову так, чтобы длинные волосы скрыли ее лицо, она одевала ребенка. А Молли тем временем продолжала:

— Семья отца тоже будет иметь на Джонни права, потому что ребенок нуждается в заботе и любви всех своих родных…

Кэти совсем не это хотелось бы услышать, но таково было мнение официального лица, и ей пришлось сдаться, согласиться на поездку в Испанию. Все, что ей теперь осталось, — это попытаться убедить своего противника в том, что она ответственная, любящая мать.

Она погрузилась в свои мысли и ничего не видела вокруг. Внезапно заметив, что Хавьер что-то говорит, Кэти без особого энтузиазма взглянула на него.

— Простите?

— Мы почти приехали. Отсюда уже виден дом. — Подчеркнутое спокойствие говорило о том, что Хавьер Кампусано повторяет свои слова уже во второй раз. И тут же со сталью в голосе он добавил: — Думаю, вам должно быть интересно взглянуть на место, где вашему сыну предстоит провести большую часть своего детства.

Это омерзительно! Он пытается убедить меня, что будущее Джонни уже решено.

Кэти отказалась удостоить его выпад каким-либо ответом. Бросив равнодушный взгляд на низкое белое строение, увенчавшее округлый холм, на покрытые молодой листвой ровные ряды виноградников, спускавшиеся в долину, Кэти небрежно вздернула одно плечо. Она абсолютно не собиралась чем бы то ни было восхищаться.

Джонни не нужны никакие виноградники, и вообще ничего из того, что могут ему дать богатые родственники. Ему нужна материнская любовь и нежность, а этого у меня самой в избытке, думала она. К сожалению, испанец, похоже, собирался предложить то же самое: суровость и высокомерие сменились на его лице откровенной нежностью. Ему явно доставляло удовольствие качать радостно гукающего ребенка на своем колене.