Операция "Ананас" (СИ) - Ромов Дмитрий - Страница 8

— Не разочаруется! — настырно и твёрдо воскликнула Элла. — Не разочаруется!

Она была в джинсах и футболке. Отец обернулся и внимательно посмотрел на неё. Она взгляд его выдержала и глаз своих не прятала.

— Папа, я за него замуж хочу!

Я чуть не рассмеялся. Нет, момент был, в каком-то смысле, трогательными из-за этой практически детской непосредственности, но и забавным тоже.

— Значит так, — повернулся ко мне Кофман. — Испортил девку — женись. Правило простое.

Элла взглянула на меня с испугом, опасаясь, что я начну раскрывать родителю глаза на современные столичные нравы, но я не начал. Дух джентльменства ещё никто не отменял.

— Умей ответ держать. Люби её и заботься о ней, ясно? Ну и, разумеется, в этой дыре тебе оставаться нельзя. Я помогу перебраться обратно в Москву. Сколько ты уже отработал?

— Меньше года.

— Ну… Ничего, решим. Ты кто по диплому, инженер?

— Инженер, — улыбнулся я.

— Инженер… — задумчиво повторил он. — Думаю, смогу тебя в Моспродторг пристроить.

Да-да, как раз туда, где головы скоро полетят. Относительно скоро, конечно…

— Жить будете на «Белорусской», там где ты меня искал, помнишь? Что ещё? Машину сделаем… Ну, а всё остальное в твоих собственных руках. Работай, не будь дураком, и всё у тебя будет хорошо. Главное, чтобы дочь моя счастлива была и радостна. Вопросы?

— Есть, — кивнул я.

— Ну, вот и молодец.

— Нет, в смысле, есть вопросы.

— Ну?

— Сразу жениться не будем. Во-первых, это неосмотрительно, если развод — придётся делить совместно нажитое, а зачем вам со мной делиться?

— А во-вторых?

— А, во-вторых, пусть посмотрит на меня, понаблюдает. Притереться надо. Сейчас многие так делают. Прежде, чем к алтарю идти, живут вместе привыкают друг к другу, чувства проверяют и всё такое. Это практический подход.

— Сразу и не получится. Сначала нужно будет тебя перевести обратно, а на это с месячишко уйдёт, не меньше. Будете письма писать друг дружке, чувства проверять. А потом уже распишетесь. Ясно?

— Я православный, мне венчаться надо.

— Какой ты православный? Ты же комсомолец!

— Одно другому не мешает.

— Так, всё! По существу вопросы есть? Нет! Если что, я тебя лично кастрирую и сдам мусорам. Ещё и статью придумаю поинтереснее.

Вопросы, конечно, были, как не быть? Но сейчас я решил воздержаться. Вся эта история выглядела довольно потешно, казалась неправдоподобной, словно была вытянута со страниц старинных романов про папеньку самодура.

Кончилось всё тем, что Кофман позвонил Радько, а потом загрёб дочь и поехал обедать, а потом и в аэропорт. Правда, самолёт был вечерним, и Элла хотела побольше времени провести со мной, но отец и слушать ничего не захотел.

— Намилуетесь ещё, — заявил он. — Вся жизнь впереди. Ветры перемен уже задули. Просто подумайте и приготовьтесь их принять. Перемены...

Ещё он сказал, чтобы я был готов конкретно к тому, что в ближайшее время меня будут переводить из Верхотомска в столицу.

Должно быть, чувствовал, что я мог переубедить невесту переменить решение. Мне вся эта затея казалась довольно смешной, поскольку жениться, на самом деле, я не собирался. Но если девочке так хотелось поиграть во взрослую и раскрепощённую жизнь — почему бы и нет. Я был уверен, что долго она не выдержит и когда дойдёт дело до ведения хозяйства, взвоет и попросит меня свалить из своей жизни.

Мне же, разумеется, для достижения своих планов было удобнее перемещаться из Москвы. Но работа была нужна, связанная с бесконечными командировками. Впрочем, если честно, я полагал, что затея застопорится раньше, на этапе перевода в Москву, например. А Элле переводиться из Москвы в Верхотомск никто не даст.

— С детьми не торопись, дай ей диплом получить, — на прощанье бросил Кофман и вышел из квартиры.

А я отправился в постель досыпать, поскольку ночь выдалась довольно беспокойной. Впрочем, поспать мне не удалось. Только вытянулся и закрыл глаза, зазвонил телефон.

— Алло, — сказал я, подойдя к аппарату и сняв трубку.

— Саня, привет.

— Привет, — ответил я, соображая, кто это.

— Это Саня.

Точно, это был Храпов-младший.

— Привет. С праздником.

— Слушай, мне бы поговорить надо с тобой.

— Ну, давай, поговорим. Приходи в гости. Ты где в городе?

— В городе, в городе, — подтвердил он и замялся. — Домой… нет. Давай где-то во дворе, что ли.

— Чего так?

— Да… слушай… Вопрос у меня тут конкретный… Ну, про ту… блин… штуку, которую я тебе отдал. Помнишь?

— Помну, конечно, а что с ней, со штукой этой…

— Да… блин… ну, там проблема одна… появилась.

— Какая?

— Слушай… по телефону не хочу. Можешь из дома выйти? Я бы во двор к тебе подгрёб. Ты же в центре, да? Рядом с площадью Пушкина?

— Ну, да… Так давай прямо у памятника тогда.

— У памятника?

Он снова замялся…

— Не… на виду у всех?

— Что за конспирация такая? Ну хочешь, приходи во двор ко мне. Потом домой поднимемся.

Он помолчал немного и переспросил:

— А?

— Блин, ты не один что ли?

— Ну, ладно, давай тогда домой приду…

— Я уж лучше спущусь, встречу тебя. Через сколько будешь?

— Через пять минут.

— Ох, ёлки… Ладно. Сань…

— А?

— У тебя всё хорошо?

— Ну… да, — неуверенно ответил он и тут же добавил с показным энтузиазмом. — Да, всё отлично у меня. Знаешь, давай лучше у «Орбиты» тогда. Это ж тут рядом. Я на лавочке сидеть буду.

Не дожидаясь моего ответа, он повесил трубку.

Дело было явно нечисто. Я быстро оделся и вышел на улицу. «Орбита» — здоровенная, следящая за телевизионным спутником антенна, находилась рядом, в сквере между моим домом и набережной. Там обычно гуляло много людей, но были и укромные места, спрятанные от глаз островками елей и кустов.

На всякий случай я пошёл не напрямую, а сначала прошёл так, чтобы оставаться незамеченным и глянуть на место встречи издалека. Саня сидел на лавке один и поблизости никого не было. Я подождал, покрутился, посмотрел… Нет, всё было чисто.

Не заметив ничего подозрительного, я, наконец, подошёл и сел рядом.

— Здорово, — сказал я и протянул руку.

— Привет, — тускло и безрадостно ответил он. — Извини…

— За что? — нахмурился я.

— Слушай… так вышло, я не хотел говорить, но…

— Чего говорить-то, ты не волнуйся, скажи как есть.

— Да про пистолет этот злосчастный…

Я услышал, как за нашей спиной остановилась машина, и хлопнули дверки. Можно было бы встать, метнуться, убежать, но оставлять испуганного пацана одного я не хотел.

— Да не парься ты, разрулим сейчас, — кивнул я и хлопнул его по плечу.

— Прости, правда…

Я обернулся. От машины к нам быстро шли три человека. Явно урки. В том, что это синие сомнений не было никаких.

— Ну чё, бакланчик, — недобро сказал один из них, вальяжно подойдя поближе. — Волыну вернуть придётся, еслив чё.

Двое других обошли скамейку и расположились так, чтобы отрезать дорогу к отступлению.

— Сейчас поедем, где ты там её прикопал, и заберём. Ты понял меня, фраерок?

Он сплюнул мне под ноги, сверкнув тусклым железным зубом.

4. В центре внимания

Я спокойно оглядел эту троицу бродячих шелудивых человекообразных псов. Как говорится, сложно, но можно. Противостоять было можно. Они выглядели грозно — жилистые, злые, тёртые, но слишком уж уверенные в своём превосходстве и не ожидающие подвоха. Так и хотелось сбить с них спесь.

— По-человечьи теперь скажи, — кивнул я тому, кто, собственно, «речь держал». — Если ты человек, конечно.

— Чё-ё-ё? — вытянул он шею и скривил рожу, прямо подставляясь под удар, так что мне едва хватило выдержки, чтобы не вмазать ему с разворота.

— Чей будешь, — улыбнулся я, — чего хочешь, кто уполномочил? Ты кто такой, Чингачгук? Простые же вопросы и законные.

— Э, слышь, в натуре, — обнажил клыки другой упырь. — Ты помело придержи, в натуре.