Жестянка 2 (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 20

Долгое время Грек боролся с Казанниковым и Магдалиной Оттовной, главврачом медсанчасти, за право реализации производимой в Пятисотке фармпродукции. Хотел отжать бизнес у местных аптек, грубо говоря, но начальство на это не согласилось.

Остальные три стены заставлены стеллажами, на которых тесно разложены уже «колониальные товары» — малая толика обширного ассортимента вагоно-склада-хранилища станции «Озеро Дивное». Запасы Пятисотки таковы, что Грек выбрал стратегию сезонных продаж. Сейчас у него открыт сезон посуды и кухонной утвари. Потом начнётся двухмесячник текстиля и банного дела, затем в ход пойдут метизы и краски-замазки, стройматериалы… и так по кругу. Нынче в продаже посуда для трестов рабочих столовых, буфетов, офицерских и полевых кухонь, как и значилось в найденных на станции документах.

Горками высятся кастрюли всех типоразмеров, сковороды и чаны, половники и дуршлаги, чайники для кипятка и заварные, котлы и жаровни, кюветы и поддоны, противни, пекарские листы и хлебные формы, вилки-ложки, тарелки и миски — всего не перечесть. Венчики и скалки, сита и разделочные доски. Есть даже соусницы и маслёнки, не говоря уже о солонках. Доминантами по углам красуются хромированный сервировочный столик и два новеньких переносных армейских термоса с ещё не обмятыми заплечными лямками.

Особняком стоят три серебристые фермерские или молочные фляги с подсолнечным маслом, здесь оно всегда в продаже. За ними на грани обвала сложены плоские армейские котелки и фляги в матерчатых чехлах. Утварь, есть такое слово. В основном всё сделано из дюралюминия, но встречается и чугун. Немного пищевой марки универсальной стали AISI304, но есть и AISI 430, большие разделочные и поварские ножи в основном из углеродистой «чернухи» типа 65Г.

Фарфоровая посуда не ахти какого дизайна для тех самых офицеров, её мало. Элитарный товар. Особое внимание я обратил на два ёмких черпака на длинных деревянных рукоятях. К столь внушительному инструменту в голове автоматически пририсовывался образ дородной поварихи летнего детского лагеря. Одной рукой она легко размешивает в огромном чане густое обеденное варево. Прямо в ходе обмена шутками-прибаутками с товаркой в таком же белом колпаке.

Дерево рукоятей благородного красноватого цвета дышало наваристым борщом и благородством.

— Грек, тебе что, палисандр или бубинго из Бразилии утренним пароходом привезли, или ты здесь нашёл рощицу?

— Шутишь? Бразилия не подъехала, всё отечественное, — хитро прищурился Афендиков. — Люблю помастерить, знаешь ли. Вскрыл текстуру морилкой, на горячую хорошенько пропитал воском, обычным, раз карнаубского нет, отполировал. И нате распишитесь, двойной ценник!

— Вот ты жучара!

— А что, всё по правилам. Каждое вложение в товар зарплаты очередного работника требует повышения цены. Особенно при ручном труде. Ты берешь мясо и крутишь фарш или же покупаешь жареные котлеты в кулинарии. Затем считаешь расходы.

— Ну да, ну да… — пробормотал я, заметив собственноручно оставленный у входа баул.

Ёлки! Заболтался.

— Мы же к вам с подгоном от станционных, собрали по вашей заявке! — наконец-то я вспомнил, что пора переходить к главному.

— Вилки-ложки? — потёр ладони директор.

— Вроде бы звякало, — пробурчал я, присаживаясь на корточки у мешка, — Вот она. Держи накладную.

— Олег, принимай.

Помощник начал выкладывать товар на прилавок, неторопливо раскладывая его по позициям.

— Виктор Николаевич, тут в прошлой накладной одной подписи не хватает, девчата из бухгалтерии с тобой вроде бы связывались? — напомнил я.

Афендиков обернулся ко мне от старенького шкафа, в котором что-то перекладывал, и рассеяно пробормотал:

— Распишемся, распишемся, не волнуйся… Дьявол, да куда я их сунул?

Пока он что-то искал, я попутно рассмотрел его крутой наряд. Тёмно-серый коверкотовый френч, как у старшего политрука пехоты РККА, но без золотых пуговиц и нашивок, до хруста накрахмаленный подворотничок, отутюженные в режущую кромку синие брюки и иссиня-чёрные фарадеевские оксфорды. Да уж, престижный у Грека прикид! Таким фертом по пыльным закоулкам не ходят, только по Центральной.

Кобуры не видно, но я-то знаю, что у Грека всегда при себе дерринджер. И это не Филадельфийский Дерринджер, знаковый символ времен американского Дикого Запада, а чешский потомок легендарного создания Генри Дерингера — чёрный «Гладиатор 500», дульнозарядный двуствольный пистолет современного дизайна с гладкими стволами 50-го калибра. Надёжное оружие самообороны и последнего шанса.

«Гладиатор» этот изначально разрабатывался с учётом особенностей европейского оружейного законодательства. Там такое оружие без унитарного патрона может приобретаться без лицензии с восемнадцати лет, а для самообороны оно эффективнее резинострела, запрещенного в большинстве стран Европы и США. Он канонически заряжается дымным порохом и пулей со стороны дульных срезов, после поворота блока стволов устанавливаются капсюли. Спусковой механизм двойного действия, рамка из алюминиевого сплава, блок стволов из анодированной стали, бордовые щёчки с насечкой. В злодея полетит тяжёлая остроконечная пуля в девятнадцать грамм, а сам девайс весит шестьсот с лишним.

Дикая вещь, очень редкая, может, единственная на Жестянке. Впрочем, здесь попадаются просто удивительные штуки, никак не привязанные к национальности жителей анклава, производителям и эпохам. Где он взял это чудо враждебной техники? У торговцев свои источники и свой даркнет. Оружейная тема весьма интимна, спрашивать не принято. Я вот, например, знаю, что за прилавком у них лежит двуствольный тозовский обрез, но обычно арсеналы не афишируются.

— Да где же они, зараза? Олег!

— Что ты всё там ищешь? — не выдержал я, а сжалившийся Олег наконец-то осторожно подсказал:

— Шеф, под папкой с паспортами посмотрите.

— Точно! Фух! — с облегчением выдохнул Грек, закрывая стеклянные створки и оправдался: — Я же их сам придавил, чтобы разгладились! Держи презент.

Он протянул мне прямоугольник из плотной голубенькой бумаги.

— Что это? — я взял, прищурился, поднес к окну.

— Пропуск на двоих в красивую жизнь, вот что. Завтра суббота, а по субботам у нас показ советских комедий, будут крутить «Бриллиантовую руку». Спрос бешеный, билетов не достать. Но это не про меня, сам понимаешь.

И точно, билеты в кино! Чума, словно из машины времени вылез! Всё как положено: время, ряд, место, отрывной талон. Сверху надпись шрифтом пожирней — «Синемаскоп» и «КН-20А».

— Это название кинотеатра?

— Ну да. На базе 35-мм кинопередвижки «КН-20А».

— Так это летний кинотеатр?

— Крытый, — строго уточнил Грек. — Вкрячили меж домов так, что на халяву не подлезешь, хотя пацанята пробуют смотреть с крыш. В общем, собирайтесь с Ириной и отдохните культурно.

— Ирина в разгул не поехала, планы изменились.

— Возьми девицу из кузова, учить мне тебя, что ли?

— Так и сделаю, — легкомысленно пообещал я. — Пойду, пройдусь.

— До вечера! Если не в полночь, то успеем поболтать. Стучи громче, — предупредил Афендиков, — Олежа наверняка в наушниках зависнет.

— Вексель примешь? — дежурно спросил я напоследок.

— Конечно, если в лимите, — не менее дежурно бросил Афендиков. — Понятно, куда ты намылился.

— Всегда в лимите, в ежовых рукавицах держат, — горестно вздохнул я и добавил: — Да! Есть один момент непонятный... Ладно, обсудим позже.

Надо поболтать с ним насчёт этих пропаж, Грек наверняка что-то слышал сверх материала газетных статей.

На улице было хорошо.

Дневная жара уже спала, вечерняя прохлада ещё не наступила. От палисадника пахнуло цветочным ароматом и почти сразу — аппетитными булочками. Пятьдесят метров, и откуда-то потянуло древесным дымком и жареным шашлыком, что вызвало очередной приступ слюноотделения — что ж я никак поесть-то не соберусь? Если что-то подвернётся по пути, терпеть больше не буду.