Скромница и Сердцеед (СИ) - Ежова Лана - Страница 9

Запрокинув голову, она беззаботно рассмеялась — и брюнета накрыло распирающей похотью.

Белое платье в черный горох... жгучая ненависть и грязь чужой похоти...

Странная комбинация, которая уже была в моей жизни.

Воспоминания, как водоворот, вмиг затянули в темную глубину.

Глава 4. Шкатулка с темными секретами

Элис

Четыре года назад…

Белое в черный горох, с алым поясом и пышной юбкой ниже колена — платье мне шло безумно! А еще я его украла, и это делало наряд вдвойне привлекательным. Ничего, осталось совсем немного потерпеть, и перед отъездом в университет свистну всю одежду моей мамы, которую тетка, обозвав греховной, закрыла на чердаке.

Это же надо — греховная одежда!.. И выдумали же в секте, которую посещает тетка. Разве не люди совершают дурные поступки? А одежда — это всего лишь ткань.

И уж точно гардероб моей мамы не был ни вульгарным, ни откровенным. Элегантные, стильные вещи, которые не смогли налезть на дородную тетку, вот и стали неугодными.

В зеркале отражалась красивая, стройная девушка с платиновыми волосами, собранными в толстую, длинную косу до копчика. Лицо без капли косметики выглядело свежим в душную летнюю ночь. Наверное, я единственная, кто к концу выпускного бала выглядела так же хорошо, как и к его началу.

И чувствовала себя отлично, не зря я не пила, не зря!

В сумочке завибрировал эргофон. На дисплее фото — симпатичная брюнетка с брезгливо поджатыми губами.

В который раз убеждаюсь: нельзя вспоминать тетку, она словно чует и дает о себе знать.

— Да, Марья, — ответила я наиграно сонным голосом.

— Элеонора, ты спишь?

Подозрительный вопрос. Я насторожилась. Соседи видели, как я уходила, и настучали?

— А что мне еще делать?

— Не вздумай врать, Элеонора, Всевышний не прощает лжи и всегда карает грешников! — пригрозила тетка и отключилась.

И что это было? Проверка связи?

Она явно что-то подозревает... Как же мне надоел этот тотальный контроль! Осталось подождать несколько месяцев — и я буду свободна.

Ну а пока придется потерпеть и придирки Марьи, и ее гиперопеку. Лишь бы она не догадалась о моих планах, иначе опять потащит в свой молитвенный дом слушать проповеди пастора, а то и хуже — навесит заклинание слежки, как уже неоднократно грозилась. Везет, что оно дорогое и прижимистой тетке не по карману.

А все-таки неплохо я повеселилась с одноклассниками в клубе, натанцевалась... Увы, пора домой, надо поспать хоть немного, пока не вернулась с ночной смены тетка.

Стремительно вылетев из туалета, в полумраке я с кем-то столкнулась.

— Извините...

На моих плечах больно сжались потные пальцы.

— Не извиню, красотка, пока не выпьешь со мной.

В нос ударил гадкий запах перегара и пота.

Я подняла голову, рассматривая поддатого парня.

Верзила лет двадцати с сильно выраженным кадыком и светящимся в полумраке зеленым зомби на черной футболке. Мятый, небритый, в потертых джинсах, он сам похож на ходячий труп. Фу!..

— Спасибо, я не пью, — сообщила твердо приставале. — И вообще, собираюсь домой.

— Какая ты не уважительная! Знаешь, что бывает с такими наглыми девками?

Угроза?..

Мне стало страшно. Неужели нарвалась на идиота? Ночной клуб принадлежал вампирам, которые всегда следили за порядком, поэтому наш класс и выбрал его. Увы, всегда найдутся дураки, которые готовы рискнуть и нарушить правила.

Я с силой толкнула парня в грудь.

— Отвали!

Он пошатнулся, и я побежала по длинному коридору.

Ушла недалеко — выход к танцполу мне преградил второй парень.

Похожий светящийся принт — скалящая зубы мумия — на футболке, в ухе черная массивная серьга, сломанный нос... Сознание выхватывало фрагменты его облика.

Боже мой... Неужели я нарвалась на неприятности?

— Дай пройти или я закричу!

Если устрою скандал, вызовут тетку, ведь до совершеннолетия еще несколько месяцев, я прошла в клуб, как и все ребята, за взятку...

Ох, Марья меня убьет!

— Так кричи, киска, — заржал придурок. — Люблю, когда девки горячие, визжат.

Он попытался схватить — я поднырнула под его растопыренные грабли.

Рывок — от боли из моих глаз брызнули слезы — второй успел схватить за косу.

— Не уйдешь, киска.

Удар по затылку. Темнота...

Сознание возвращалось рывками.

Тошнит. В живот упирается костлявое плечо.

Перед глазами черное, блестящее в электрическом свете полотно асфальта.

Мой похититель нес меня по ночной улице без спешки, словно совсем не опасался, что нас кто-то увидит.

Я бы закричала даже через силу, но во рту комок ткани. Надеюсь, это не использованные носки...

— Давай ее сюда, — произнес смутно знакомый голос.

Их трое?

Я силюсь вспомнить, где слышала этот голос. Нет, тщетно, голова слишком болит.

Приземление в багажник, мои голые ноги ощущают колкость шерстяного пледа.

Плед в багажнике... Третий парень... Они готовились! Я не спонтанная жертва!

Меня накрывает волной удушливого ужаса.

И опять приходит темнота...

Сознание возвращается рывком.

Рот больше не затыкает комок ткани, и я жадно дышу.

Плеск воды, кряканье потревоженных уток — первые звуки, что я услышала и определила. Там, где кожа обнажена, чувствуется трава и сухая хвою.

Меня привезли на берег реки, поросшей сосняком. Будут топить?.. После того как надругаются?

— Колян, ты че там возишься? — рявкнул парень с кадыком. — Щас твоя красотка проснется, визжать начнет.

Твоя красотка... Колян... Коля! Я вспомнила голос. Это же мой одноклассник Николай Фомин! Весь выпускной год он настойчиво предлагал встречаться, твердя, что жить без меня не может. Симпатичный парень, но с моими жизненными обстоятельствами и здоровьем встречаться с мальчиками нет желания. Тем более Коля не только за руки хотел держаться, я видела, как он зажимался в школе и парке со своими временными многочисленными девушками.

— Очухалась, Светлова? — Меня легонько похлопали по щеке.

Притворяться нет смысла, Коля полукровка, от отца-оборотня ему достались сила, хорошее обоняние и слух.

Застонав, я села, опираясь спиной о холодный камень.

— Фомин, зачем ты это все устроил? — пожурила его мягко. — Я же тебе говорила, что болею, мне нельзя встречаться с парнями. Отвези меня домой, пожалуйста.

Хотелось накричать на идиота, врезать по самодовольной морде, но я держалась изо всех сил — скандал лишь ухудшит ситуацию, а дипломатичность может спасти.

— Я тут почитал на досуге и понял, что аменорея — это не такая уж и страшная болезнь. Меня даже устраивает, что ты точно не залетишь, — Коля гаденько захохотал.

Его дружки тотчас присоединились.

Дождавшись, пока похитители успокоятся, снова попросила:

— Коля, отвези меня домой, пожалуйста, пока не вернулась Марья. Ты ведь не хочешь, чтобы мне влетело?

— Не боись, Светлова, я все продумал, ты можешь жить со мной. Отец купил мне автомастерскую, я смогу прокормить свою бабу.

Как самоуверенно, а ничего, что я мечтаю не о подобном «счастье»?

Естественно, сказала я другое:

— Коля, по закону, Марья мой опекун еще несколько месяцев, и она отпустит меня только на учебу.

Говорить, что лекарство от аменореи мне пить еще долго, не стала. Колю это все равно не волнует. Как и тот факт, что моя покойная бабушка, один из лучших гинекологов Нового Пскова, советовала воздержаться от половой жизни до девятнадцати лет.

— Колян, кончай с ней возиться! Завали уже девку, она мигом согласится на все, что потом предложишь, — с хохотом предложил парень с кадыком.

— Если не можешь девку уломать, я готов помочь, — добавил второй, тот, что с серьгой.

Пока говорила с Колей, успела немного успокоиться, а теперь слова его дружков вновь вызвали волну страха. В них откровенно звучала похоть и зависть. Жгучая, черная зависть и удушливая похоть.