Преступная связь - Гамильтон Диана - Страница 25

Это плохо, решила Бесс, наблюдая за движениями холеных рук Льюка и чувствуя, что у нее путаются мысли. Он молча придвинулся к столу и принялся перекладывать тонкие, как бумага, ломтики холодного жареного фазана и острый салат на тарелку китайского фарфора.

Больше всего Бесс тревожило то, как бесповоротно изменила ее любовь к этому человеку. Если бы кто-нибудь прежде сделал ей подобное предложение, Бесс покраснела бы до корней благопристойно зачесанных назад волос и отвесила бы негодяю пощечину со всей силой возмущенной девственности и твердых принципов.

А теперь она, по сути дела, обсуждала его предложение — по крайней мере пыталась, поскольку Льюк пока не произнес ни слова.

По-прежнему молча он протянул Бесс тарелку и большую льняную салфетку, чтобы расстелить на коленях. Внезапно помрачнев, он наконец произнес:

— К чему такие сложности, Бесс? Почему бы тебе не успокоиться? Сначала поешь, а затем мы обсудим наше будущее — если, конечно, для нас оно станет общим.

Только теперь. Бесс заметила, что он принес шампанское во льду. Со сжавшимся сердцем она наблюдала, как Льюк аккуратно сдирает фольгу с горлышка бутылки.

Сложности? Разве она не имеет на них права? Не каждый день мужчина, которого она любит, предлагает ей стать сожительницей! Одной рукой открывает перед ней врата рая, заявляя, что другой она будет изгнана оттуда!

Мужчина, которого она любит… Вот в чем истинная сложность. Бесс поставила тарелку на стол, понимая, что не сумеет проглотить ни крошки. Стальные клещи, охватившие сердце, сжимались с каждой секундой, грозя задушить ее.

Если она любит его до безумия, тогда почему не хватается за первую же возможность жить с ним вместе? Ей вполне по силам сделать все, чтобы стать ему необходимой, разве не так? Она способна незаметно завладеть его сердцем, научить любить ее — словом, добиться, чтобы он не смог без нее жить.

Следовательно, можно принять это предложение как чудесный шанс, один из тех, что представляются раз в жизни. Как вызов. Почему бы и нет?..

Бесс заметила опасность как раз вовремя и обуздала суматоху своего воображения, помешав себе погрузиться в фантазии, которые мысленно сама создавала.

— Будущее? Каким же будет наше будущее? Об этом я и спрашиваю. — Она скомкала салфетку и швырнула ее на стол. Салфетка приземлилась на тарелку с нетронутой едой. — Обсудим это сейчас же. Какой смысл медлить?

Зачем затягивать агонию, не зная, что он задумал? Предвидит ли он, что плотское влечение к ней затянется дольше чем на несколько месяцев? Бесс не могла предсказать это даже с помощью записи ходов, о которой рассказывал ей Марк. Как давно это было! И вместе с тем прошло всего несколько недель. Как быстро совершились в ней изменения! С

Льюк молча протянул ей бокал шампанского и откинулся на спинку шезлонга, поставив на стол свою тарелку, которая также осталась нетронутой. Значит, он тоже потерял аппетит. Может, потому, что она предпочла усложнить дело? Потому, что не сразу сорвалась с места, не побежала укладывать вещи, чтобы немедленно перебраться к нему?

— К чему такая враждебность, Бесс? — Стальные глаза Льюка прищурились, пристально вглядываясь в ее лицо и ожидая ответа. — Нервничаешь?

Нет, она не нервничала — она пребывала в агонии. Речь шла о ее будущем счастье, которое Льюк держал в своих холодных, небрежных руках. Внезапно на лбу Бесс выступил пот. Не задумываясь, она одним глотком выпила шампанское и зажала между пальцами тонкую ножку бокала.

— Нет, просто любопытствую. И вполне имею на это право.

Льюк иронично улыбнулся, поставил свой полный бокал на стол и подался вперед, вглядываясь в бледное лицо Бесс.

— Тебе же известно, что любопытство сгубило кошку. Мы можем убить одним ударом даже двух кошек, но все-таки рискнем.

Каким усталым он выглядит, вдруг подумалось Бесс. Только сейчас она заметила, что лицо Льюка стало изможденным. Бесс уже пожалела о том, что проявила враждебность. Она не могла видеть

Льюка таким.

— Итак, ты желаешь знать, как долго, по моему мнению, будут продолжаться наши отношения? — осведомился Льюк. Он говорил медленно, словно взвешивая каждое слово, и не спускал с Бесс пристального взгляда. — Как же я могу дать тебе ответ, которого не существует? Однажды я уже совершил ошибку — и не намерен повторять ее. Я принес клятву в церкви, вручил свою судьбу Элейн и надеялся, что наш брак продлится всю жизнь. — Он быстро и красноречиво развел руками. — Если прошлое и дало мне ценный урок, то только в том плане, что ничто не может продолжаться вечно. — Голос Льюка прозвучал цинично и опустошенно. Должно быть, он уязвлен до глубины души.

— Хочешь рассказать мне, что случилось? — спросила Бесс, разорвав тягучее, неловкое молчание, повисшее в жарком полуденном воздухе.

Внезапно сочувствие овладело ею, заставило преодолеть барьер ревности и режущую боль от сознания, что когда-то некой женщине удалось воспламенить в нем любовь и страсть, добиться его преданности. Эту женщину он любил так крепко, что, потеряв ее, вообще утратил способность любить.

Льюк пожал плечами, его глаза потемнели.

— Полагаю, ты имеешь право знать об этом — хотя бы для того, чтобы понять меня. Видишь ли, Бесс, меня одурачили, обвели вокруг пальца. Ладно, не со мной первым стряслось такое, и, подобно всем остальным, я смог примириться со случившимся.

Мы были женаты всего два года, когда в компании начались неприятности. Крупные неприятности. Мой дядя Карло потерял деньги инвесторов, играя на фондовой бирже, и потерпел колоссальные убытки. Одно время нам казалось, что дело уже ничем не поправить.

Очевидно, Элейн восприняла панику в прессе серьезнее, чем мои заверения, что мы выкарабкаемся. Она обчистила меня, опустошила все общие счета, какие у нас были, и исчезла. — Он метнул в сторону Бесс мрачный взгляд, и сила горечи в его голосе потрясла ее. — В то время она была беременна. Позднее я узнал, что она избавилась от ребенка. Это был тяжкий удар — не бегство жены, не сознание, что ей нужен был не я, а мои деньги, а потеря ребенка.

К тому времени, как она исчезла, наш брак уже начинал распадаться, но я никогда бы не бросил ее, не причинил бы ей боль умышленно. Я дал клятву, вверил себя ей и считал, что обратного пути нет. И еще… Господи, Бесс, как я мечтал об этом ребенке!

Острая боль в его t голосе тронула Бесс, как ничто другое. В эту минуту она знала только, что Льюк страдает, что она любит его и должна помочь, утешить его, если сумеет. Порывистым движением поднявшись с места, она встала на колени перед Льюком и взяла его за руки.

— О, Лука! Какой негодяйкой оказалась эта женщина! Как она могла так поступить?

Неудивительно, что он так боялся вновь брать на себя ответственность, думала Бесс. Если когда-нибудь он и решится на брак — в отдаленном будущем, — то просто ради того, чтобы заменить потерянного ребенка.

Но теперь это не имело значения. Бесс все поняла. Ее сердце изнывало от любви и сочувствия, возмущалось поступком бывшей жены Льюка, причиненным ему горем, душевными ранами, которые она так бездумно нанесла ему.

Огромные глаза Бесс наполнились слезами. Одна из них скатилась по щеке, упала на руку Льюка, и это заставило его очнуться от размышлений, поднять голову и приглушить горечь в глазах.

Он мягко произнес:

— Не плачь обо мне, сага. Все это случилось очень давно. Тогда я был гораздо моложе, менее циничным, неспособным защититься от такой боли. Но я выдержал, поверь мне.

Протянув руки, он обхватил ладонями талию Бесс и посадил ее к себе на колени, глухо пробормотав:

— Я никогда не говорил о прошлом, редко вспоминал о том, как безжалостно она убила нашего ребенка, но ты хотела знать, почему я не желаю загадывать на будущее. Теперь, должно быть, ты все поняла.

Он вгляделся в глаза Бесс, и она молча кивнула, затаив дыхание. Он решительно продолжал:

— Ты нужна мне — и знаешь об этом. Когда ты покинула Италию, я убеждал себя, что это к лучшему. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу предложить. Ты — пылкая, любящая, великодушная женщина, тебе чуждо коварство. Ты должна иметь все: любовь, преданность, брак, детей, — все, что полагается. У меня нет ни малейшего права лишать тебя этих радостей, однако именно так я и поступаю. — В его глазах медленно разгоралось пламя, чувственные губы смягчились. — Обними меня, сага. Какое бы решение ты ни приняла, я хочу, чтобы сейчас ты была рядом.