Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 56

Таривердиев увлеченно чистит зубы.

Раскрываю рот и… слова не успеваю сказать, как он ровно излагает, поймав мой гневный взгляд на серебряной глади:

— Я уже полчаса как пришел и жду, пока ты освободишь ванную. Спать хочу… ну просто до усрачки. Дай хоть зубы почистить. Я на тебя не смотрю.

— Блин, Барс, можно же было попросить, чтобы я вышла! — возмущаюсь тихо. — Обязательно вламываться?!

— Потрясающая идея, и как же я сам не додумался? — сочится едкостью.

— Если ты звал и стучал, значит — недостаточно громко! Я не слышала!

— Еще одно потрясающее заявление в твоем исполнении! — моет щетку, откладывает в выемку, полощет рот и лишь после завершает мысль, раздражая меня этим еще сильнее:

— Учитывая, что даже я оглох от громкости в твоих наушниках, когда вошел. Ты целую минуту меня не замечала в своей блаженной нирване.

Бесит, что меня видели в такой интимный момент — когда я наедине с собой.

— И решил, что можно не оповещать о своем присутствии?

— Всё к этому и шло. Еще пару минут — я бы свалил нерасшифрованным.

— Очень смешно! А один раз лечь с нечищенным ртом — не судьба, да? Для такой сахарной чистюли!

Барс берется за ирригатор и какое-то время игнорирует меня, поглощенный процедурой. И доводит этим до бессильной злости. Боже, ну что за… животное!

Зыркаю на него в ярости. Дыру прожигаю. И совершенно не волнует, что он обнажен по пояс, а из-под приспущенных в вальяжности штанов торчит резинка трусов.

Господи, это параллельная вселенная? Что за треш?

— Я же говорил, что знаю минимум сотню заболеваний ротовой полости, — заканчивает, невозмутимо умываясь. — Или забыла?

Забудешь тут феерию недельной давности!

Вытирается своим полотенцем и оборачивается ко мне.

Я вся подбираюсь в неловкости, но автоматически вздергиваю подбородок выше. Типа, ой посмотрите, не я тут голая перед парнем лежу.

Замечаю следы усталости на его наглой морде — нижние веки впалые и чуть темнее, чем кожа в целом. Понимаю, что не врет, действительно уставший, но всё равно сержусь безумно. Ну кто так делает, а?

— Не мороси, чекануш, — склоняется чуть ближе. — Зато ты чистенькая ляжешь в постель, а я — нет. Квиты, лады? Не обессудь.

И я как-то пережила бы шок… если бы Таривердиев вдруг не зачерпнул ладонью воды и не брызнул ею мне в лицо. Задевая пальцами кожу моего бедра под пеной.

Пока я отплевываюсь, чистюля покидает поле боя, ответного марш-броска не случается.

Насупливаюсь и больше не могу расслабиться. Выжидаю минут пять, сливаю свой похеренный лавандовый кайф в канализацию и встаю под душевую лейку.

Бедро в том месте, где прикасался Барс, почему-то горит. Еще и спустя столько времени. Ну или на фоне эмоционального скачка это что-то фантомное.

Зато вывод, что Таривердиев меня всё-таки не воспринимает как девушку, очень даже — реальный.

И черт его знает, с какой стати это так дико задевает…

***

Глупо было думать, что Барс, как все нормальные парни его возраста, будет вести странички в социальных сетях. Зная его характер и общую загруженность, можно догадаться, что Таривердиев приверженец закрытой жизни.

Но я, черт возьми, упорно ищу какие-то упоминания о нем на страницах его друзей или просто людей, на которых он подписан.

На аккаунт пушистого и смотреть нечего, четыре фотографии за три года. Это не просто мало, это — скудная скуденщина. Ради такого случая и новое слово придумать не грех.

У этого парня отсутствует даже минимальная активность. За неделю — ни одной «истории» в профиле. А вот у его коллег — да-да, я проштудировала и страницу клиники — проскальзывают рабочие будни. Особенного у того кудрявого Тарона, который мне не очень понравился.

Даже не знаю, по какому кругу листаю эти несчастные четыре фотки, каждый раз увеличивая их и всматриваясь в мужское лицо на экране. Что за сыщик во мне проснулся? И главное — чего рыщет?

Откладываю телефон и пью свой капучино, оглядывая посетителей кофейни. Я пришла пораньше, люблю так делать. Спокойно подготовиться к встрече, а не влетать впопыхах и эмоционально растрепанной.

Я всё еще не знаю, как мне вести себя с Маратом. Всё еще немного зажимаюсь в его присутствии. И всё еще испытываю вину, что оборвала наше общение, ничего не объясняя.

Вплоть до моего переезда в Москву мы с Адамовым больше не контактировали. А потом он увидел в моем профиле упоминание об учебе в столице и написал. Предложил встретиться, так как сам живет здесь. Я не отказала. Вот с тех пор и видимся время от времени. Очень редко, вернее. Наверное, раз в пару месяцев.

Сегодня договорились пересечься в торговом центре. У фирмы его отца здесь небольшой офис, Марат сказал, у него дел на пару часов. А я как раз хотела пройтись по обувным.

И вот теперь полчаса сижу за столиком милой кафешки в атриуме здания. Иногда слегка закидываю голову и наблюдаю за народом на верхних этажах.

Адамов появляется минут через двадцать с милой деревянной корзиной цветов. Я приподнимаюсь, принимая презент, а он склоняется ближе и клюют меня в щеку в приветствии, нежно сжимая плечо при этом.

Наш разговор протекает нейтрально. Часто смеюсь, у Марата отменный юмор, да и на любой случай отыщется веселая история. После окончания университета он работает у отца в компании по логистике и много общается с людьми, поэтому в казусах отбоя нет.

А потом Адамов задает вопрос, после которого всё мое спокойствие мигом слетает:

— У Милы в следующую пятницу день рождения. Восемнадцать. Мы устраиваем грандиозный праздник в загородном доме на все выходные. Я тебя приглашаю, как раз познакомлю с ней.

— Я…

— Только давай без твоих сказок, Шахерезада, — он так понимающе улыбается, будто мысли мои читает о том, что я хочу отказаться. — У тебя будет отдельная комната. Ну, максимум — будешь делить с какой-нибудь девчонкой, если всем мест не хватит.

Да уж ясно, что не в его спальне ночевать буду, если поеду, но…

— Марат, ну как ты себе это представляешь? Я не знаю вашу семью, я вообще там никого не буду знать. Давай ты нас познакомишь в более комфортной обстановке как-нибудь потом?..

Милана — его младшая сестра, которую Адамов ну просто обожает. Он ради нее даже несколько лет жил в наших краях, потому что у девочки с детства было слабое здоровье, а в тот период всё обострилось, и врачи рекомендовали горную местность и бонусом — Суворовские термальные источники. Марат оставил столицу в самом своем критическом возрасте, в пятнадцать, когда другие мальчики, наоборот, стремятся к сепарации и начинают отдаляться от семьи. А он добровольно уехал вместе с сестрой и матерью, чтобы быть рядом. И даже университет окончил местный вместо престижных вузов Москвы.

Меня всегда впечатлял этот его поступок. Что-то до боли настоящее, про сокровенные и очень тонкие узы родства.

То, чего лично я была лишена всегда.

Теперь Мила окрепла настолько, что они вернулись домой, к отцу, еще в прошлом году. А когда мы с Адамовым возобновили общение, и он узнал, где я учусь, сразу же с восторгом предложил нас познакомить.

— Она тоже хочет поступить в этот мед, представляешь, — делился удивленно. — И, знаешь, я был бы рад, если бы вы подружились, и у неё был такой человек в окружении.

— Такой человек? — озадачила меня тогда формулировка.

— Сознательный, умный, воспитанный, надежный.

— Няню ищешь сестре?

Мы свели всё к шуткам. Но и потом Марат упоминал, что обязательно надо нас свести.

А сейчас меня это вообще напрягает. Ну как можно поехать к чужим людям домой? И жить там несколько дней? Пардон, но, кажется, я не такая современная, какой себя считаю.

— Ты чего вдруг трусихой сделалась? Там будут мои друзья, парни и девушки, и ты тоже мне… не посторонний человек. Отдохнем, повеселимся. Всё будет культурно, даже по-домашнему, — заливается соловьем. — И никаких отказов! Если хочешь, можешь взять с собой подружку…