Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман - Страница 55

Остальные тоже заметили опоздавшую. Розалия подскочила к ней с торжествующим криком и схватила за рукав:

— Кто тут у нас⁈ Девица-красавица!

Все засмеялись, а «девица-красавица» попятилась.

— Куда-а? — потянула ее обратно Розалия. — Ты разве не желаешь пройти посвящение и стать настоящей студенткой?

Ущербная сначала неистово замотала головой, но потом замерла, съёжилась и, облизав губы, неуверенно кивнула.

— Как мы рады! — Розалия расплылась в плотоядной улыбке. — А что же ты молчишь? Может у тебя языка нет? Вот бестолочь! Как же ты заклинания-то будешь произносить? Ах, есть язык… Ну тогда давай проверим, сможешь ли ты прочитать и выполнить то, что здесь написано.

Она вытолкала ущербную к старшекурсницам и сунула лист со стихом, который только что мямлила девица-поползунья.

С тяжким вздохом посмотрев в сторону накрытых столов, Солана приготовилась к мучительному прослушиванию очередной неграмотной деревенщины.

Глава 28

Посвящение в студенты

— И чего мы здесь забыли? — Дилан оглядывал библиотеку, куда они с Шоннери пришли вслед за Лерой. — Вэлэри, ты ж вроде из деревни углежогов!

— И что? Что я по-твоему должна делать: валить деревья или жечь их?

— Не, ну просто… А тут-то чего⁈

Шоннери, рассматривая томик стихов, который ему выдал син Кэмиллус, опустился в кресло и пробормотал:

— К твоему сведению, в библиотеке читают.

— Не из песков вылез — знаю! — огрызнулся Дилан. — Но ладно бы скука заела, так ведь сегодня столько всего намечается!

Лера отгородилась от рыжика «Магическим правом» и замотала головой:

— Если ты про посвящение в студенты, то я на него не собираюсь.

Да у нее даже вопроса не возникало «идти или не идти?»! Однозначно — нет! Спасибо фильмам и интернету — она в курсе, как в Англии и Америке принимают новичков в разные там лиги. И если местная элита хоть на десятую часть так же отморожена — а судя по троице придурков на озере, она отморожена, — то посвящение будет той еще пыткой. Ну их на фиг!

Однако, Дилан — тот самый Дилан, который называл аристократов не иначе как «грёбаными», — на этот раз подчинился системе. Во всяком случае, возмущение его было неподдельным.

— Как это не собираешься? — выпучил он глаза. — А выбор патрона? Надо же преодолеть испытания, чтобы тебя в клиенты взяли.

— Да? — Лера озадаченно посмотрела на Шоннери. И пускай патрон ей был не особо нужен — ну не верилось, что если ты «ничья», то как бы «общая», — однако, как иначе подобраться к Маркусу, Лера не представляла.

Шоннери в ответ кивнул и нахмурился. Видать, и ему не очень-то нравилась мысль о каких-то испытаниях. Или в клиенты не хочет? Каково это — быть аристократом, считать себя выше прочих, и вот, на тебе, — прислуживай таким же мажорикам⁈

Открыв книгу, Шоннери флегматично прочёл:

— Что нас влечет к незримым далям?

Чем нехорош нам край родной?

Как древо стоя, ты едва ли

Найдёшь ответ. Иди за мной!

— Вот, правильно же написали! — воскликнул Дилан. — Этак просидите со своими книжками всю жизнь. Как пеньки замшелые… Ну вас! Некогда мне тут! Надо еще столы для старших накрывать, да и вообще…

Махнув рукой, Дилан убежал. А Шоннери вернулся ко книге и дочитал:

— Но путнику юнец ответил:

'Здесь лес густой, полей просторы,

Здесь рек прохлада, неба синь.

Твои напрасны уговоры:

Здесь жизнь моя — вся, до седин'.

Лера с тоской подумала, что и ей ни капли не нужен чужой мир.

— Домашний очаг намного ценнее золота, — вполголоса произнесла она одну из своих любимых пословиц.

— Согласен, — вздохнул Шоннери и, закрыв книгу, встал. — Но все-таки, к моему глубочайшему сожалению, выполнить свой долг перед обществом — необходимо, даже если этот долг заключается в следовании непостижимым прихотям старшекурсников. Как говорится, согласие всех, всеобщее согласие. Так что, прошу извинить, но компанию я тебе составить не могу.

Оставшись в одиночестве, Лера раскрыла, наконец, учебник, и уставилась в него невидящим взглядом. Где её дом? Что там сейчас? Может там и время-то по-другому идет, и родители уж давно умерли, а братья стали глубокими стариками. А может, там не прошло и секунды, и это она вернется старухой. Если вообще вернется…

Засиживаться в библиотеке Лера не стала и, взвесив «за» и «против», отправилась «посвящаться».

Шум голосов из гостиной доносился даже сквозь закрытые двери. Остановившись, Лера прислушалась к происходящему. Вроде бы смеются. Может, зря она себя накрутила, и люди в этом мире добрее? Хорошо бы… Да и вообще, ради патроната Маркуса можно прогнуться. На кону ведь не шишка с ёлки, а портальный ключ!

— Просто сделай всё, что потребуют. И плевать! Главное, вернуться домой!

Собственные слова придали уверенности и, выдохнув, Лера решительно распахнула дверь.

На листке, который со злорадной улыбкой вручила старшекурсница, чернели неровные, написанные от руки строчки. Лера пробежала их глазами и чуть не отбросила бумагу. Добрее они, как же! У-у, змеюки ядовитые!

Под прицелами десятков взглядов мысли путались. Что делать? Уйти или остаться?

Разлитая по полу вода, какие-то горелки и бревна на полу намекали, что одним самоуничижительным опусом не отделаться. Впрочем, однокурсницы выглядели хоть и потрепанными, но вполне себе живыми и здоровыми. Наверное, можно попробовать… Подумаешь, повеселятся за ее счет, зато, когда она станет клиентом Маркуса, никто из этих девиц не сможет помыкать ею.

Уговаривая себя, Лера опустила глаза на бумагу. Нет, ну гадость же! Да у нее язык не повернется сказать такое про себя! Если б слегка подкорректировать… Но больно уж мудрено. Это поэтом надо быть, чтобы сходу менять. Хотя, Димка, возможно, и сумел бы.

Зимний вечер. Они с родителями играют в «настолку». Димке выпадает карта с выполнением желания, и Лера загадывает ему придумать стишок. Димка, не задумываясь ни на миг, выдает:

Как у нашей Лерочки

Толстая коса.

Положишь на тарелочку —

Ну чисто колбаса!

Все смеются, а Лера с нетерпением ждет, чтобы и ей выпала карта желания. А там подмигнуть папе, и он поймет, подыграет.

Удача вскоре улыбается. И папа догадался — мигает в ответ:

— Стихотворение с тебя!

Формулировка свободная, можно любого поэта припомнить, но свое сочинить намного интересней. Да и «отомстить» же надо! Лера щурится, глядя в потолок, и медленно, нащупывая слова, говорит:

— Как у Димки на носу

Вылезли веснушки.

Описать бы их красу,

Да жалко я не Пушкин.

Димка хохочет громче всех…

— Ну, читай уже! — напомнила старшекурсница.

— Сейчас, сейчас… — Лера откашлялась, пожевала губами, якобы готовясь, а сама лихорадочно додумывала последние строки. Главное, отвести от себя все унизительные эпитеты и в то же время не сильно задеть присутствующих.

А присутствующие уже устали ждать. Кто-то крикнул:

— Да она хоть буквы-то знает?

И как из дырявого сита, со всех сторон посыпались насмешки и домыслы, чем вместо чтения занимаются деревенские.

Вцепившись заледеневшими пальцами в лист бумаги, с бухающей в висках кровью, Лера шагнула в круг из презрительно кривящихся лиц и вскинула голову. А затем громко спросила:

— «Кто недостоин, чтоб ходить по плитам мраморного зала, где ваших ног ступня изящная бывала?»

По какому-то наитию она грозно сдвинула брови и оглядела примолкших девиц. Те глупо пооткрывали рты, а некоторые даже оглядываться принялись, будто выискивая этих самых недостойных.

— «То я, порочная», — криво усмехнулась Лера.

Все взгляды устремились на рубцы, и кажется, никто не обратил внимания на последние слова. Удовлетворенная результатом, Лера спросила еще напористей: