Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман - Страница 13

— Не повезло же Молчуну — экая убогая ему достанется. Тощая, беспамятная, ничего-то не умеет. И ладно бы красавица какая была, уж выучилась бы, чему надо. Но ведь и на лицо-то ужасна…

Лера холодела с каждым словом Осты — словно ледяную струю лили на темечко, и тело промораживалось насквозь. Хотелось по привычке убежать ото всех, спрятаться в своей комнате и не выходить несколько дней. Но на фразе про ужасное лицо в опустевшем мозгу шевельнулось воспоминание, и голос Миронова пропел: «На лицо ужасные, добрые внутри, там живут несчастные люди-дикари…»

Лера выдохнула и улыбнулась краешком рта. Что ж, они считают ее ни на что не годной? Пускай! Плевала она на их мнение с высокой колокольни!

Она выпрямилась и, прикрыв глаза, на чистейшей латыни продекламировала выученный когда-то отрывок из поэмы Овидия. И плевать, поймут деревенские или нет!

'Жен­щи­ны! Преж­де все­го и все­гда доб­ро­нра­вье блюди­те!

Внеш­ность пле­ня­ет, когда с нра­вом в согла­сье она.

Любят надеж­но — за нрав! Кра­сота ухо­дит с года­ми,

Сет­ка покро­ет мор­щин милое преж­де лицо.

Вре­мя при­дет, когда вам будет в зер­ка­ло горь­ко глядеть­ся,

И огор­че­нье еще к преж­ним доба­вит мор­щин.

Лишь доб­ро­нра­вье одно усто­ит и годам не усту­пит,

Толь­ко оно при­вя­зать может надол­го любовь.'

Деревенские, похоже, что-то да поняли. Даже дети перестали шуметь, и в наступившей тишине раздавалось только шорканье ножа по деревяшке.

Оста издала какой-то жалкий бульк и беспомощно оглянулась на подружек. Одна из девушек, та, которая не смеялась над Лерой, тихо спросила:

— Это что, древняя латынь?

— Ну да… Древняя…

Как будто другая есть! Впрочем, у этих аборигенов, и правда, своя латынь, поновее.

— А-а… А откуда ты ее знаешь?

— Учила, — пожала плечами Лера и, спохватившись, добавила: — Наверное… Не помню.

Оста вдруг пришла в себя и фыркнула:

— Ну и зачем тебе здесь древняя латынь? Лучше настоящим делам научись.

— Да не переживайте вы так, — насмешливо отозвалась Лера. — Здесь я не останусь. И за Молчуна своего не волнуйтесь — кто-нибудь из вас, красивых и умелых, его осчастливит. Всего хорошего!

Решив поставить на этом точку, Лера направилась к выходу. Понятно было, что никаких добросердечных взаимоотношений с местными не получится, так чего ради слушать злые языки.

Уйти ей, однако, не удалось. В дверях показался худой, согнутый дед с волосами-паутинками, и народ тут же оживился, задвигался, поклонами приветствуя старика и пересаживаясь лицом к печке.

Женщины зашикали на Леру, стоящую на пути деда, и, потянув вниз, усадили на лавку.

— Поклонись дону Авусу, невежа… — прошипела в ухо одна бабка.

Дед сел на резную табуретку, рядом пристроилась женщина с большим струнным инструментом, напоминающим арфу, и все затихли.

Лера передумала уходить, дед явно собрался что-то рассказывать.

И дед рассказал!

Нараспев, красивым глубоким голосом, под мелодичное треньканье «арфы» он заговорил о… магах-основателях, о великом переселении с Земли на планету Эйлун и о межзвездном портале…

Из общинного дома Лера вышла, не замечая никого и ничего. Песнь деда объяснила чужие звезды, латынь, и все-все остальное, на что она так упорно закрывала глаза. Она все пыталась объяснить сектантами или отшельниками. Но целый месяц без луны! Как можно объяснить это⁈ Почему она не замечала очевидное?

В другом мире…

Одна…

И что сейчас?

В голове шумело. Лера чувствовала себя пьяной, хотя ни разу не пила алкоголь. Она брела, не понимая, куда, но оказалась перед домом знахарки. Видимо она так и встала там, словно в отключке, потому что в какой-то миг обнаружила около себя причитающую Ренну. Та вела ее в дом, успокаивая глупыми, банальными словами.

В доме Ренна стащила с нее шубу, усадила на лавку и, с тревогой заглядывая в глаза, сунула горячую кружку.

— Пей, милая, пей. Отпустит.

Неверными руками обхватив глиняные шершавые бока средневековой посудины, Лера глотнула. Мята с ромашкой. Не кофе и не какао. Их тут нет…

А еще нет машин, интернета, телефонов… Это не деревня отшельников. Это мир такой.

И мамы с папой нет. И братьев.

Как в тумане расплывался силуэт Ренны, которая укладывала ее в постель, стены качались, а звуки сливались в сплошной шелест. Но когда Ренна собралась отойти, Лера вдруг уцепилась за ее руку и лихорадочно заговорила:

— Ренна, я хочу домой! Мне надо домой, понимаешь? Они ведь ищут и никогда не найдут. Что они подумают? Мне нужен портал… Ты знаешь, где портал?

Ренна зачем-то оглянулась и, пряча глаза от вопросительного взгляда Леры, пробормотала:

— Так в городе порталы… Из одного города в другой ведут. По всей Республике… А тебе куда надо? Нет, молчи! — озираясь, Ренна склонилась над Лерой и зашептала: — Молчи, поняла? Если узнают, что ты из Империи, донесут в Магический контроль, и что с тобой там сделают, Создателю только известно. Но живой не выпустят. Поняла? Ты ничего не помнишь! Я помогу тебе. Только молчи!

Знахарка была так напугана, что у Леры даже в голове прояснилось. Правда, вопросов добавилось: какая еще Империя, за что донесут и… убьют?

Лера помотала головой, вытряхивая лишнюю информацию. Главное, что Ренна сказала, — порталы ведут из города в город. О пути в другой мир даже речи не шло. И если бы он существовал, разве на Земле не знали бы? Значит… его нет? Нет дороги обратно? Но ведь сюда она попала…

Вскоре Ренна ушла в избу, оставив Леру наедине с мыслями, вопросами, болью.

Чуть полежав, Лера встала. Хватит! Она уже бездействовала целый месяц. И пускай сейчас она не способна была что-то планировать, но одно могла сделать точно — сходить на ту поляну со столбами и попытаться вернуться домой.

Только нужен Силван.

На улице было тихо, безветренно, и лишь снег поскрипывал под ногами, когда Лера бежала к Силвану. Бежала и молилась, чтобы он был дома.

На стук выглянул Лим. Лера несколько раз сталкивалась с ним, и при встречах он всегда поглядывал изучающе, даже с затаенным восторгом. Теперь же, наверное от неожиданности, зачем-то поклонился:

— Добро пожаловать, лиа.

На последнем слове он осекся и растерянно замер.

Такое обращение Лера услышала впервые, и судя по тону парнишки, означало оно что-то типа «госпожи». К незамужним девушкам здесь обращались «грисса», к замужним — «гран». А он вдруг — «лиа»! Странно…

Но неважно. Сейчас все неважно.

— Лим, отец дома?

Проводить к столбам Силван не захотел, сказал, что вечереет уже. От отчаяния Лера разрыдалась. Она не могла больше ждать — ни минуты, ни секунды!

Не выдержав женских слез, Силван уступил.

Уже окончательно стемнело, когда Лера с Силваном вышли из леса. Обратно к деревне. Поляна со столбами осталась позади, как вырванная и сожженная страница книги. Никакого портала там не было.

Лера промокшая и обессилевшая, еле передвигала ноги, а Силван с тревогой поглядывал на набухшие тучи и говорил-говорил, словно стараясь отогнать наваливающийся на нее кошмар:

— Видишь, метель скоро. Плохо дело… Как бы обоз не встал. Заметет пути-то. А опоздают, к сроку не поспеют, так пятой части, считай, лишились. У гильдии договор не оспоришь, им все едино: погода-непогода, а уголь ко времени, будь добр, доставь. Ну их тоже понять можно, в городе небось замерзнут без нашего-то угля. Вон, видишь, костры? Наши грузятся, за день-то не успели. Ночью закончат и поутру в Альтию отправятся… Метель вот только…

Вдали светились огоньки и мелькали черные фигуры. Лера скользнула по ним равнодушным взглядом. Плевать ей было на гильдии, на обоз и кто там чего лишится. Она была опустошена. Выпотрошена, как курица для супа. Ни мыслей, ни чувств. Только инстинкты заставляли идти за Силваном. И она шла.

Потом Ренна ругалась на нее, что убежала, на Силвана, что поспособствовал, опять отпаивала травами, а уложив в постель, мягко сказала: