Ревизор: возвращение в СССР 33 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 17

Пока мы пялились в окно, во дворе показалась Галия и, конечно, не смогла пройти мимо. Тоже поздравляла и обнимала Иду… Якову досталось от неё комплиментов, судя по его смущённой реакции. С приходом жены обстановка на площадке изменилась, женщины начали улыбаться, смеяться. Наконец, она, как будто почувствовала мой взгляд, подняла глаза на наше окно и помахала нам, радостно улыбаясь.

— Какой сегодня день хороший, — озвучила мама мои мысли.

Москва. Лубянка.

Полковнику Воронину передали отчёт офицеров, сопровождавших советскую делегацию в Румынию и сигнал на жену Ивлева от майора Белоусова. Эта фамилия была уже на слуху у полковника, часто встречалась в отчётах прослушки.

Ознакомившись с материалами сопровождавших делегацию офицеров и сравнив их с сигналом Белоусова, Воронин сделал вывод, что родственники «Скворца» по мужу передали через жену Ивлева подарки в Союз.

Таможня ничего запрещённого в чемоданах Ивлевой не обнаружила, — рассуждал Воронин. — А на нет и суда нет. Были бы у меня родственники за рубежом, и я бы при выезде такой оказией воспользовался. Правда, если бы у меня были родственники за рубежом, меня бы в КГБ на работу не взяли…

Галия, добрая душа, всех к нам позвала. Женщины тут же на стол накрыли. Ксюша с Иваном к нам присоединились. Ахмад маму пришёл искать и тоже у нас остался. Настоящий праздник получился.

В какой-то момент Яков отозвал меня поговорить. Понял, что тема какая-то деликатная, и пригласил его в кабинет.

— Говорят, Костин отец помог нам с Мишкой? — спросил он. — Я Костю спрашивал, а он отмахивается. Надо же отблагодарить его как-то? Ты же его знаешь?

— Яков, не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением покачал я головой. — В таком деле, когда касается детей, материальная благодарность совсем неуместна… Вы же сделали большое, хорошее дело. А Костин отец вам просто от души в этом помог… Какие тут еще подарки?

— Ты прав, материально благодарить здесь неправильно… — тут же энергично закивал головой Яков, — О, придумал! Я ему тогда лучше контрамарки передам!

— Это можно, — улыбнулся я, и мы направились в большую комнату обратно за стол.

Контрамарки пусть передаёт. А больше ничего не надо. Не говорить же человеку, что генерал Брагин не столько им помогал и Мишке, сколько о приёмной внучке своей беспокоился, чтобы у неё её детдомовский друг был рядом. Может, я и не прав, но в любом случае, уверен, что супруги Данченко ничего генералу не должны.

Тут раздался звонок телефона, настырный, междугородний.

— О! Это наверняка Славка! — воскликнул я, высматривая Эмму.

— Ответьте Святославлю, — услышал я в трубке и протянул её Эмме, только попросил её, чтобы потом мне дала с другом поговорить.

Не стал стоять над душой, дал ей спокойно поговорить, вернувшись в кабинет. Вскоре она позвала меня.

— Здорово, дружище! — одновременно заорали мы в трубку и рассмеялись. — Ну, что скажешь, Слав, насчёт предложения Эмме перебраться на работу в Москву? — спросил я.

— Я ей сказал соглашаться, — тут же стал серьёзным Славка. — Надо реализовываться и не бояться. Как ты мне и говорил еще в Святославле. А потом доказал на собственном примере, что все это работает, не пустой треп был. Привёл ей тебя в пример, кстати. Она рассказывала вчера, какой у тебя ремонт в квартире!

— То есть, пусть принимает предложение Министерства обороны? — уточнил я.

— Конечно. Мы разберёмся тут как-нибудь со стариками и мальчишками… Герман поможет… Мне служить полгода осталось. А потом я и сам в Москву ехать планирую. Паш, присмотри за ней, пожалуйста! Помоги, чем сможешь.

— Разумеется, одну не бросим на произвол судьбы. Я везде с ней пройду, всё узнаю и проверю.

— Спасибо, дружище. Я твой должник! Я дембельнусь, придумаю что-нибудь…

— И тебе поможем, — рассмеялся я. Мы попрощались, я положил трубку и повернулся к Эмме, которая не стала, как я, уходить, а слушала весь наш разговор.

Она смотрела на меня, насупившись, и скрестив руки на груди.

Кажется, начинается второй акт пьесы «Москва, я боюсь тебя», — подумал я. А что, мне можно такими категориями мыслить, я без пяти минут состоявшийся драматург…

Глава 8

Москва. Квартира Сатчанов.

— Ты себе список, кому и сколько какой плитки нужно, надеюсь, оставил? — спросил тесть Сатчана. — Или отдал ливанцам?

— Оставил, конечно. Ливанцам только список артикулов и общее количество отдал. Зачем им фамилии? Это не та информация, что стоит за рубеж отдавать.

— Молодец, правильно мыслишь! Значит, так. Поедешь по этому адресу, там склад. Тебе покажут, что твоё. Возьми вместительный грузовик и побольше грузчиков, чтобы долго там не светиться. Шустро все чтобы погрузили, и уехали. Раздашь плитку по списку, соберёшь деньги и отдашь их мне. Кстати, Князев свою плитку уже забрал.

— А деньги он вам сдал? — сразу уточнил Сатчан.

— Нет, он ждёт, когда ты ему посчитаешь, сколько он должен.

— А, кстати, как мне цену посчитать?

— Прибавь вот к этой сумме, что мы отдали Минздраву за лекарства, процентов пятнадцать… Нужным людям и армейцам…

— А вы, разве, не плиткой с ними рассчитываться хотели?

— Поверь, тебе лучше не знать, что да как. Меньше знаешь, лучше спишь, — ответил тесть и Сатчан покорно кивнул. — Твоё дело плитку развезти по списку, собрать со всех деньги и отдать их мне.

— Хорошо, Николай Алексеевич, всё сделаю.

Москва. Квартира Ивлевых.

— Ну, что ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию? — спросил я. — Ты же сама всё слышала…

— Я не поеду в Москву одна. Я буду Славу ждать, — упрямо заявила Эмма. — Поговорила с ним сейчас и поняла, что в Святославле я его вижу, как минимум раз в неделю, а то и чаще. А в Москве как? До самого дембеля расстаться придётся?

— Ты что же, думаешь, что дашь своё согласие и тебе сразу же на новую службу выйти придётся? — удивился я. — На оформление, переезд, перевод в другое учебное заведение тоже время надо. Всё лето будешь этим заниматься… У вас опекунство на детей сейчас на ком? На тебе или на Германе до сих пор?

— На дяде, — растерянно ответила она.

— Ну, вот. Тебе, сначала, надо опеку на себя переоформить. Это не месяц и не два… Опять же, и сам переезд. Это продажа двух домов, приобретение дома в Москве… Как раз к Славиному дембелю всё это и завершится. Нам надо вернуться в Министерство обороны, объяснить всё это, согласиться на работу, но просить отсрочку на полгода. До нового года решим все вопросы, а с нового года приступишь к выполнению своих обязанностей. Попробуем ещё Славика каким-нибудь фотографом к тебе приставить, чтобы ты не одна моталась. Будете вместе на свободном посещении в каком-нибудь военном институте числиться…

— А так можно? — удивилась она.

— Попробуем. Попытка — не пытка. — развёл я руками. — Не попробуем, не узнаем.

— Даже не знаю, — ответила она. — Вдвоём, это, конечно, совсем другое дело!

Фух, вроде, уговорил. Понятно, одной любое новое дело страшно начинать, да ещё на новом месте, а если Славка рядом будет, то и море по колено. А вообще, она молодец. Другая бы уже теряя тапки мчалась в Святославль вещи собирать. Как же? В Москву позвали! А Эмма что в братьев со стариками зубами вцепилась, что в Славика. Без них не поеду… Вот это характер у девчонки!

Остаток вечера хотел поработать над оформлением записок для Межуева. Завтра надо уже сдать их в Верховный Совет. Но не просидел и получаса в кабинете, как из второго подъезда кто-то постучал в дверь.

Даже не удивился, увидев на пороге Альфредо. Мы поздоровались. По его убитому виду понял, что ему надо поговорить и показал рукой на свой кабинет.

Он молча положил передо мной справку о беременности Кольцовой И. Н. тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения. Срок пять — шесть недель. Понятно, чего он в таких расстроенных чувствах… Да уж, только посочувствовать могу… Хотя! А наша с женой фальшивая справка о беременности? А мамина с Ахмадом? А Дианкина?