Заложник (СИ) - Француз Михаил - Страница 76

* * *

Собственно, это были последние слова Марии, которые она успела произнести, прежде чем сомлела и упала, лишившись сознания, в мои руки, которые я успел подставить только благодаря обострившейся с Обретением Дара реакции.

И, что с ней делать? Даже готовые уже сорваться резкие слова брани остались непроизнесёнными. Смысл ругать человека, который тебя не слышит? Тем более, отчитывать. Хоть и очень хотелось.

Ладно, на будущее отложим. На то, в котором она-таки в сознание вернётся… надеюсь. Очень надеюсь. А ведь оно далеко не факт, что такое будущее настанет. А то ведь придётся лететь Потсдамский Сан-Суси штурмовать. Или Рейхстаг… другие методы самоубийства как-то в голову, с налёту не приходят. Главное, не переусердствовать, и не победить случайно… всё ж, Германия — не Россия, тут «и труба пониже, и дым пожиже». Если в охране данных государственных объектов нет на дежурстве кого-то уровня, хотя бы Пестуна, то штурм может и удачным получиться… с учётом моих нынешних возможностей, способностей и кондиций.

Но, это, в любом случае, лучше, чем оказаться виновным в смерти любимой дочки сибирского Богатыря… Что там эта Германия? Вся её площадь — половина заднего двора Князя Борятинского…

Ладно, это всё лирика. Делать-то что?

Не придумав ничего лучше, я отнёс девушку на, словно специально поставленный в этой комнатке диванчик и уложил её там — не продолжать же её на руках держать?

Уложил, чуть ослабил шнуровку на платье, чтобы облегчить ей дыхание и принялся за осмотр-диагностику — надо же было понять, что с ней? Насколько всё серьёзно? Ведь, если вспомнить мой собственный недавний опыт, то неосторожное обращение с Артефактами может легко и в кому отправить!

Но тут, слава Писателю, всё ж, была не кома: пульс был ровный, хоть и слабый, дыхание присутствовало, зрачок глаза на свет реагировал. А после осторожного, но настойчивого похлопывания по щекам, Мари даже шевелиться начала. Ненадолго сама глаза приоткрыла, недовольно что-то промычала и снова вырубилась. Правда, теперь уже дыхание стало глубже и ровнее. Состояние стало напоминать обычный, но очень глубокий сон.

Облегчённо вздохнув, я встал с колена, размял поясницу, поворочал шеей и вернулся к двери, где выдернул из пола, воткнувшийся в него при падении после выскальзывания из ослабших рук сомлевшей Княжны стилет. Выдернул и покрутил в руках, осматривая эту, оказавшуюся настолько опасной и непредсказуемой игрушку, словно сам только что её увидел.

Первой мыслью было — уничтожить. Немедленно. Прямо сейчас. Чтобы не попало в чужие руки, и моё творение не оказалось использовано против меня же. Или кого-то из близких мне людей.

Надо сказать — вполне здравая мысль, имеющая под собой достаточно крепкое основание: сколько таких историй было мной прочтено и просмотрено, где «вундервафля», созданная Злодеем или Королём, в итоге становится причиной его же смерти, страдания или падения? Много. Очень много. И самое поганое в этих историях, для меня: что законы Вселенной, законы причинно-следственных взаимосвязей как раз будут на стороне именно этих историй, так как «подобное притягивает подобное» и «созданное всегда стремится вернуться к создателю».

Другой мыслью было: а как я на балу, на официальном мероприятии, без оружия, с пустыми ножнами или вовсе без них ходить буду? Моветон. И даже позор. Стало быть, как минимум, до конца сегодняшнего вечера спешить с его уничтожением не следует. А дальше… ну, а дальше видно будет. Самое главное, не потерять его случайно до этого «дальше»…

Но сам факт возможности существования такой вот штучки — это интересно. Сразу наводит на столько разных интересных мыслей о механизмах здешней Артефакторики и природе моих собственных сил. Выстрел-то был, отнюдь не Водный. Водой в нём и нанесённых им повреждениях даже и не пахло. Зато имелась… тень. Даже не тень, а тень от тени совершенно другого аромата. Или привкуса? Очень-очень знакомого… Но того, который здесь ну никак, просто вообще никак быть не мог. Или у меня просто воображение разыгралось?..

От мыслей о странностях дырки в стене, меня отвлёк лёгкий звук открывающейся двери. Я обернулся на него и увидел Княжну Ирину в сопровождении Максима Тверского на пороге нашей комнатки.

— Ой! Мы вам помешали? — замер Тверской, взявшись за ручку двери и, видимо, собравшись её снова затворить. — Извините…

— Да нет, Макс, вы очень вовремя, — успел отреагировать до закрытия двери я. Тверской с удивлением посмотрел на меня, ожидая продолжения.

— Княжне Борятинской стало нехорошо после танца, — пояснил я. — Княжна… совсем сомлела. И я теперь не знаю, как быть? Оставить её здесь одну я не могу. Но и нести её на руках через все залы… в первый же день пребывания нашей делегации во враждебной стране… Повод для скандала.

— Действительно, — нахмурился Максим, рассмотрев наконец состояние лежащей на диванчике девушки. Её бледность, закрытые веками глаза и безвольность позы.

— Не переживайте, Княжич, — улыбнулась Ирина. — Я побуду с ней. Идите с Максимом в зал — вам стоит быть на виду. Попросите там потихоньку кого-нибудь из наших девочек подойти и подменить меня потом. Нас же здесь целых девять — мы сможем справиться с этой ситуацией. Будем подменять друг друга, и не случится никакого скандала. Идите! — уже практически выпихнула нас с Максом из комнаты Княжна.

Что ж, могу её понять: оставлять парня в одной комнате с потерявшей сознание девушкой, всё равно, что волка с ягнёнком. Не то, что обязательно поведение парня будет недостойным, но повод для подозрений и сплетен будет более, чем весомый. Такой, что ни тому, ни другому долго ещё будет не отмыться от него. Очень долго. Так что, лучше уж эту ситуацию полностью перехватят на себя девушки. Это разумно. Да и дежурного медика, в случае чего, позвать они тоже смогут.

В результате, нам с Тверским оставалось только пожать плечами и действительно пойти в зал — светить лицом и отвлекать на себя внимание. Ну и не забыть шепнуть пару слов девчонкам из нашей группы.

* * *

Семь танцев успело пройти, прежде чем Княжна Борятинская сама, на своих собственных ногах, вышла из той комнаты в общий зал в сопровождении двух наших старшекурсниц. Вполне себе живая. Пусть, конечно, бледная, вялая, со скрытыми косметикой тёмными кругами под глазами, но сама и почти не пошатываясь.

И я, таки, наконец, смог облегчённо выдохнуть. Ну и гарнизоны Рейхстага с Сан-Суси тоже — последний и решительный штурм на сегодня откладывался. Пусть, они об этом и не знали. Но, думаю, пару раз икнуть внеочерёдно, им их незнание не помешало.

Танцевать Мари, понятное дело, больше не пошла, благо этого никто от неё и не требовал — все обязательные танцы уже были оттанцованы в самом начале вечера. А до последнего, завершающего, было ещё достаточно времени, за которое она вполне успела набраться сил.

А так — сидела за банкетным столом и… сметала всё с этого стола, словно пришедшее с «поля» пехотное отделение. Нет, всё было и выглядело вполне прилично и цивильно: она очень умело пользовалась столовыми приборами, кушала аккуратно, небольшими кусочками, запивая и промокая губы… но это не мешало быть объёму съеденного очень большим. Ведь, как гласит Индийская мудрость: «Слона режут не большим ножом, а острым».

А я, мысленно выдохнул ещё раз: аппетит есть — значит, действительно всё в порядке. Просто, временный упадок сил. Ничего серьёзного. И я, наконец, смог расслабиться. И хоть потанцевать в удовольствие, не ожидая каждое новое мгновение неприятностей, поминутно прислушиваясь к происходящему в той комнате через оставленную там капельку моей Воды.

Мари, кстати, так и не рассказала своим сиделкам о настоящей причине своего недомогания. Сослалась на духоту, волнение и бессонную ночь на новом месте. Ей… вроде бы поверили. Ну, как минимум, сильно не пытали. Шушукались, конечно, между собой, но только за пределами комнаты, там, где мне было уже совсем неудобно их подслушивать.