Заложник (СИ) - Француз Михаил - Страница 33

Может, меня и не убивал никто? Может, «петля» как-то сама стала запускаться? Не дожидаясь моей смерти? Хм, надо будет потом как-нибудь эксперимент провести — спать лечь где-нибудь в другом месте. И в другое время. Например, у той же Алины. И не в половине первого, а к трём часам ближе. Проверить: запустится «петля» или нет?

А ещё лучше, если не у Алины, а где-нибудь вообще в случайном месте, не настолько очевидном, как это. Лучше всего вовсе в другом городе, в какой-нибудь низкопробной «левой» ночлежке, прилетев туда в дешёвой одежде из большого магазина, без документов, телефона и карточки, расплатившись наличными мелкими купюрами, наменяными на каком-нибудь рынке, чтобы номера их отследить было труднее.

Вот тогда эксперимент может считаться «чистым». Ведь, даже теоретически, при таком подходе, предполагаемому убийце будет крайне сложно меня достать. Ведь, чтобы достать, надо найти. А отыскать человека, умеющего летать, и не желающего, чтобы его нашли, тяжело отследить даже полноценной государственной спецслужбе, вооружённой самой современной технической и аналитической базой.

Приведя себя в порядок, я выглянул из комнаты и встретился взглядом с так же, покинувшей свою спальню Алиной.

— Доброе утро. Как спалось? — с улыбкой поинтересовался я. — Выспалась?

— На удивление, хорошо, — пожала плечами она. — И, пожалуй, да — выспалась. Хотя, в теории подобного быть и не должно. Ведь, фактически, без учёта «петель», проспали мы с тобой не больше трёх с мелочью часов. Я просто никак не могла бы выспаться за такой срок. Получается, из «итерации» в «итерацию» возможно перенести не только информацию?

— То же мне, открытие! — усмехнулся я. — Или, думаешь, я в один день научился на гитаре играть? И настолько свои физические кондиции поднял? Нет. Это эффект тренировки. Не знаю точно, как это работает, но телесные навыки действительно переходят и копятся из «итерации» в «итерацию». Так что, проснись и пой! Нас ждут великие дела.

— Проснулась, — улыбнулась она. — Пою, — и действительно затянула «Утро». Ту самую песню, с которой начиналось всё наше сотрудничество.

— 'Утро на- чи-на-ет-ся, на-чи-на-ет-ся

Город у-лы-ба-ет-ся. у-лы-ба-ет-ся

Открываются окошки

Разбегаются дорожки

Громко хлопая в ладошки

Запели звонко дети:

Раз, два, утро!

Три, четыре, пять!

Приходи играть!

Приходи играть!

Вместе с нами

Приходи играть!

Здравствуй, утро!..'

* * *

Глава 18

* * *

Маленький золотой жук. Серебряные лапки, серебряные жвальца, золотое тельце и золотые надкрылья. Глазки-бриллиантики. И капля воды, запаянная в брюшке. Красавец!

Без смеха — красавец. Даже Алина оценила, сказала: «Красивый». Но, полагаю, иначе и быть не могло: я же старался. Сначала по сети шарился, подыскивая подходящие фотографии и рисунки. Потом, по найденным картинкам создавал водяную форму-модель, замораживал её. А после всего этого, воплощал в металле, проверенным уже способом растворения и конденсации драгметаллов в воде. Получилось быстрее, чем раньше. Да и детализация оказалась больше проработана, чем даже у дракончика — я ведь, в конце концов, никуда в этот раз не спешил, никаких «дедлайнов» перед собой не ставил, работал спокойно и в удовольствие.

Да — в удовольствие! Мне нравится творить. И не так важно, что именно: новый мир в книге, новое звучание в стихотворении, новый забор на даче, новый ножик на наковальне и гриндере, или вот так: новенький Артефакт, напрямую из моей фантазии в металл.

Красивый жук получился. Даже жаль немного, что существовать ему только этот день — следующего у него не будет. Исчезнет он в созданном мной темпоральном возмущении.

Но — судьба у него такая. А я немного продвинусь в своём духовном развитии, пройдя по пути древних восточных философов, которые брались рисовать свои великолепные картины на песке в зоне прилива. Картины, в которые вкладывали душу. Картины, заранее обречённые исчезнуть, смытые с песка морскими волнами через несколько часов после их создания.

Мне про них отец рассказывал. Умом их легко понять: борьба с собственным Эго и тщеславием, снижение уровня зацепленности за материальное, возвышение души творчеством, вера в то, что «рукописи не горят»… Умом. Пока сам в такой ситуации не окажешься.

Блин! Это же прям почти физически больно! Больно не тогда, когда ты делаешь, нет — в процессе ты так захвачен вдохновением и «потоком», что тебе некогда думать о судьбе твоего творения. Но, вот когда оно уже сотворено. Когда оно уже вот оно — стоит материальное воплощение твоего творческого порыва, то до зубовного скрежета обидно осознавать, что через каких-то пять-шесть часов, оно перестанет существовать. И ты даже фотографию его не сможешь сделать, так как и фотография тоже исчезнет. Единственное место, где останется хоть что-то — это твоя собственная память…

Больно. И обидно. Как маленькому ребёнку…

Однако, и не творить нельзя — мастерство и понимание приходят только с наработкой и опытом. А понять мне было необходимо: что же есть эти Артефакты. А, в особенности, что из себя представляет их «пробуждение».

Так что, следующую «итерацию» после той, где я начал учить немецкий, я отдал на создание этого вот жука. (Хм, прикольно — даже Word со мной согласен, так как слово «жук» в предыдущем предложении оказалось ровно 404-ым словом этой главы: «Ошибка 404 — запрашиваемый вами предмет более не существует»). Ладно, что-то я увлёкся своей рефлексией и индульгированием.

Главное: вот он Артефакт. Готовый. Девственный. Никому не обещанный. Мой и только мой. Который я могу, ничего не опасаясь (ну, подумаешь, чуть раньше срока в новую «итерацию» уйду) пробудить сам! Взять и пробудить.

И я взял. После того, как Алина налюбовалась получившимся готовым изделием и вернула его мне с заметным чувством сожаления на лице. Видимо, ей тоже было обидно, что такая красивая и ценная вещь просто исчезнет, как до этого, исчезло купленное мной для неё у ювелира кольцо. Но с тем-то всё проще — оно существовать не перестало, просто вернулось обратно в салон, откуда его легко можно будет снова выкупить, когда «петля» закончится.

Я взял жука на одну ладонь. Другой ладонью накрыл. Сосредоточился. Максимально сконцентрировался на своих ощущениях и постарался начать вливать в свою поделку энергию Воды. Не саму воду, а её энергию, свою силу и волю, которые с Водой резонируют.

И, через несколько минут напряжённых попыток, у меня начало получаться. Поток пошёл. Сначала совсем по чуть-чуть, по самой капельке. Потом немного быстрее и сильнее. Потом поток продолжил расширяться и нарастать, пока в моём воображении не превратился в ревущий горный водопад, ухающий в бездонную пропасть с высоты обрыва. И «бездонную», в данном случае, совершенно не преувеличение! Я не чувствовал предела тому, сколько энергии можно в эту маленькую драгоценную вещицу можно «залить». Не то, что уровня наполнения, а даже отдалённой иллюзии края не существовало.

Зато, оказывается, существовал «край» у меня. И «край», и «предел» того, сколько я сам могу «залить» в неё за раз. И «край» подошёл быстро. Я лил, лил и лил. Чувствовал, что всё, что больше не могу, что больше не получается, что это действительно «край», и мне физически больно. Но… Дурак — это неизлечимо. Дурак — это на всю жизнь.

Я не остановился на краю. Я приложил дополнительное сверхусилие и за этот край вышел! Я продолжил лить… а потом открыл глаза уже дома, в своей постели. Посмотрел на время, которое показывали мои наручные часы-браслет, вздохнул и нехотя вылез из-под одеяла — пора было собираться на работу.

* * *