Заложник (СИ) - Француз Михаил - Страница 15

Жаль, не долго просуществовал. Иначе бы уже в девятнадцатом веке его не пришлось бы воссоздавать по новой, после небезызвестной войны тысяча восемьсот двенадцатого года… плавно перетекшей в тысяча девятьсот шестнадцатый «год без лета» в Европе, и «насмерть замёрзший» в Северной Америке.

Он, этот «Наблюдательный Совет», кстати, до сих пор существует. И является куда более крутым и влиятельным органом по сравнению с тем же ООН.

И два Наблюдателя от этого Совета присутствовали сейчас в этом зале, что уже само по себе намекало на международную значимость того, что должно было тут произойти. Я не знал, что именно, но понимал, что всё это «Жжж» не с проста.

Так, я вроде про Ранжирование в Южно-Американской Империи говорить начинал? Так вот, в результате, после почти века войн, после получения по шапке и на орехи от остальной «мировой общественности», у которой из-за них погода испортилась, они там… договорились. В конце концов, уровень комфорта, даруемый научно-техническим прогрессом, принесённым на континент Испанцами, был весьма соблазнительной штукой для местных, сидящих чуть ли не в «каменном веке», уровень культуры, разнообразие развлечений… А серебро и золото, имевшееся у аборигенов в промышленном количестве, крайне интересовало Европейцев. Они договорились. И за три с чем-то века, взаимопроникновение со смешением зашли там настолько далеко, что в начале века двадцатого, речи о «колониях» уже не было. Там образовалось весьма мощное и кусачее государственное образование, подмявшее под себя весь южный континент и постепенно ползущее на континент северный…

В общем, в Южно-Американской Империи с Рангами было так же, как и с языками, и со всем остальным: мешанина! Там одновременно имеют хождение и Испанский, и Ацтекский, и Инкский языки. И их же Ранжирование.

То есть, Гранд был примерно аналогичен Авапхуру, а тот нашему Богатырю. Правда, со своими нюансами: Авапхуру считался более крутым и сильным просто в силу того, что принадлежал к несколько более древней Школе. А так, там и Паладины встречались со всей остальной их «линейкой Рангов».

Короче, из тех, кто имелся здесь сейчас: Гранды — аналогичны Богатырям, Маэстро — Пестуну, а Баталодор — Ратнику.

Где-то на их фоне бледнели, но не терялись ещё и двое Комбатиенте (аналоги наших Витязей). Неплохой такой набор для посольства-представительства.

А давил из себя смех сейчас Баталодор. И он же дёргал руками, изображая аплодисменты. Он что-то достаточно громко и отчётливо произнёс на английском, с заметным испанским акцентом.

— Это ужасно смешно, Господа! Русские настолько опустились и потеряли своё достоинство, что теперь раздают Ранги просто за взятки… — тихо перевела мне сказанное Мари, так как в языках она разбиралась гораздо лучше меня. Можно было даже сказать, что изучение их являлось её хобби, которому она не стеснялась посвящать довольно большую часть своего времени.

— Что вы хотите сказать этим, Господин Кардона? Вы сомневаетесь в моём решении? — хмуро спросил его на том же языке Император, а Мари мне перевела эту фразу.

— Этот малыш — Гуерреро? Да вы издеваетесь, эл рей Борис? — поддержал своего младшего товарища один из Грандов. Естественно, тоже на английском, а перевод я услышал от Мари. — Да он Дар-то пробудил месяц назад! Знаете, это настолько абсурдно, что даже служит поводом к тому, чтобы усомниться в Ранге его брата, которого вы все так превозносите, называя Гением поколения. Не тем же ли способом получены все его Ранги? Даже жаль, что он сейчас в коме и мы никак не можем его проверить.

— Этот «малыш» уже лично убил трёх Баталодоров, Господин Осорио, — ответил Император. — И сдал свой квалификационный экзамен в присутствии сразу шести Грандов.

— Которые всё делали за него? — искривил губы в издевательски-саркастической усмешке второй Гранд. — Так, в принципе, можно было и сразу на Гранда ему сдать. Чего уж тянуть-то?

— И, что бы, по вашему мнению, смогло бы развеять ваши сомнения, Господин Пачеко? — совсем уже хмуро спросил Император.

— Поединок, естественно, — ответил тот, к кому обратился Император. — Поединок этого… медвежонка, — запнулась с переводом того слова, которым тот Гранд меня назвал. — С Диего, — показал Гранд на того самого «смешарика», который и имел изначально наглость вмешаться в представление Бориса Ивановича.

— То есть, поединок Гуерреро с Баталодором должен доказать, что он достоин быть Гуерреро? — приподнял одну бровь Император. — Не находите это несправедливым?

— Несправедливым я нахожу продажу Рангов подданным за деньги, Гранд Борис! — ответил ему Гранд Пачеко. — Да и, чего вам бояться? Диего будет нежен… — стала улыбка испанца ещё неприятнее.

— А давай я побуду нежным с тобой! — влез в разговор мой отец. — А потом с тобой, — повернулся он к первому Гранду. — И с тобой, — довернулся к Баталодору.

— А потом я с тобой, — странновато оскалился Авапхуру и сверкнул глазами. В прямом смысле сверкнул. То есть, некий световой эффект на самом деле имел место быть.

— А вся прогрессивная общественность узнает, о том, что в дикой варварской Рашке принято убивать послов за высказывание ими обоснованных сомнений.

— Отлично! — заявил отец, уже опуская руку на рукоять меча. — Меньше «сомневаться» будут и больше помалкивать…

— Я выйду на бой, — произнёс я в повисшем напряжении. Причём, голос мой прозвучал спокойно. Пожалуй, даже слишком спокойно для такой ситуации. Но, что поделать, если я и правда не боялся? Не пугала меня схватка с одним единственным Ратником Воздуха после того, как я пять раз сходил штурмом на весь столичный Гвардейский Полк. Вот не пугала, и всё тут.

— Что ты сказал, малыш? — повернулся ко мне Император.

— Я сказал, что, если он вызывает меня по всей форме на поединок, то я отвечу согласием. Готов ли он сам к этому? Можете перевести им, Выше Императорское Величество, — поклонился Императору я.

— Они понимают, — мимолётно поморщился Борис Иванович. — Но, почему? Ты же осознаёшь, что это провокация? Они хотят убить тебя и сорвать наш… договор.

— Осознаю, — спокойно поднял голову и посмотрел Императору в глаза я. — А ещё осознаю, что эти трусы всё равно не отстанут…

— Он оскорбил меня! — тут же вскричал Баталодор вскидывая руку и тыча в меня пальцем. — Вы все слышали⁈ Он назвал меня трусом! — причём, вскричал на русском. Пусть не чистом, но вполне понимаемом, так что, перевод от Мари не потребовался.

— А кем ещё может быть Ратник, пытающийся устроить показательный бой с Воем? — ухмыльнулся я.

— Я вызываю его! Я вызываю его на бой! — снова вскричал Баталодор.

— Я принимаю вызов… этого, как его там? — пощёлкал пальцами, пытаясь вспомнить я.

— Диего Кардоны, — подсказала мне Мари.

— Спасибо, — кивнул я ей. — Как вызванная сторона, определяю время — сейчас, место… Ваше Императорское Величество, вы дадите разрешение воспользоваться двором для боя? — повернулся к Императору.

— Слова уже сказаны, конечно, — вздохнул Император. — И услышаны… но, почему? Зачем это тебе?

— Они оскорбили моего брата, — выбрал самую простую и очевидную для горячего подростка причину я. — Никто не смеет сомневаться в Матвее!

Император долгим взглядом посмотрел на меня, словно бы пытаясь что-то увидеть, что-то прочесть… а я невольно поправил свой воротник. Без задней мысли это сделал, но получилось так, что этим движением привлёк внимание Императора к розовой полоске на своей шее, которая как раз шла почти ровно по краю воротника рубашки, прячась за ним и не бросаясь в глаза.

Но вот теперь, когда я сделал это движение, Император явно успел её заметить. Более того, по резко изменившемуся взгляду, стало очевидно, что он знает, что именно он увидел. Что это за полоса, и что её наличие на моей шее означает.

Вот только заостряться на этом он не стал, видимо, опасаясь привлечь ещё и внимание гостей к этому вот моменту. Да и допытываться дальше тоже не стал, сделав вид, что озвученной причины ему достаточно.